Химмельстранд - Линдквист Йон Айвиде

Я ударила ее, потом еще раз, ногой... я чуть не убила ее.

Изабелла почти упала на пол рядом с Молли. Из нее словно выпустили воздух. Попыталась что-то сказать, закрыла глаза и улетела. Ее здесь уже не было. И ничего не было. Под веками открылась Вселенная, в черном бархатном небе сияли разноцветные звезды. Время исчезло.

Где-то далеко, скорее всего в другой галактике, она услышала скрип открываемого ящика и странные металлические звуки. Изабелла понятия не имела, сколько времени прошло, прежде чем услышала голос Молли.

— Вот, мама...

Она приоткрыла глаза и увидела, что дочь стоит перед ней на коленях. Левая щека ее красная и припухшая, но глаза сияют. И протягивает что-то матери.

Нож. Маленький фруктовый нож, самый острый из всех.

— Вот, мама. Пожалуйста.

***

Карина не решалась вернуться в лагерь. Двадцать минут она нарезала круги. Машины их не было, а у черного тигра появилась компания: еще два таких же. Леннарт и Улоф сказали, что они видели мелкого торговца, совершенно безобидного. Немного поговорили, и тот ушел — у него была назначена встреча.

Но что Карине до их рассказов? Она и так знала, что этот тигр — не из тех, каких показывают в зоопарках. Это только ее тигр, и ничей больше.

Уничтожить. Уничтожить.

Одно слово кружится в сознании, как стервятник кружится над падалью.

Уничтожить.

Положение, в которое они попали, противоречит всем законам здравого смысла, но одна деталь конкретна и несомненна — нарисованные кровью кресты. Что значит крест? Уничтожить. Вычеркнуть. Но как они сюда попали? Что за всесильный факир перенес их во сне вместе с машинами и кемперами в эту зеленую пустыню? Если разгадать эту загадку, может, и удалось бы найти обратную дорогу в мир людей. Подальше от черного тигра.

И в довершение ко всему — серьезная практическая проблема. От страха у нее расстроился кишечник, и ей срочно нужно в туалет. Идти в лагерь она не решается, а если бы и решилась — было бы свинством тратить остатки воды на то, чтобы смыть дерьмо.

Скоро все содержимое кишечника под давлением, как из брандспойта, выстрелит в шорты. Почему они не обсудили, как поступать в таких случаях?

Почему не обсудили... она же прекрасно знает почему. Потому что никто не хочет даже думать, что все, что с ними произошло, — всерьез и надолго.

По животу пробежала волна резкой боли. Карина судорожно выпрямилась, сжала, как могла, ягодицы. Позыв удалось остановить. У нее даже зубы заболели, и она нервно хихикнула.

Страх никуда не делся, самый жуткий кошмар ее жизни поджидает ее в лагере — и что? Какое это имеет значение, когда человеку надо во что бы то ни стало опорожнить кишечник?

Неверными шагами, прижав руки к животу, Карина двинулась в лагерь. Она была настолько поглощена неуместными причудами своего организма, что несколько минут просто-напросто не замечала окружающего мира. Но когда подняла голову, увидела...

...слава тебе, Господи.

...как приближается их машина. Она даже думать не хотела, где были Стефан и Эмиль, — главное, вернулись. Они снова вместе, они обязательно найдут способ вырваться из этого безумия.

Но сначала...

Новая бурлящая волна уже нарастала в животе. Лишь бы добежать... Карине пришлось что есть сил сжать ягодицы руками, иначе не удалось бы сделать ни шагу.

Издалека она слышала в кемпере Изабеллы какой-то шум, но потом все стихло. Она присела у ее кемпера и еле успела спустить шорты — содержимое кишечника вылилось наружу, как взрыв.

Выдохнула с облегчением и поморщилась от резкой вони.

Это тебе, Изабелла.

Оперлась спиной о кемпер и начала снимать носки — чем-то надо подтереться. За стеной послышалось какое-то движение, потом голос Молли.

Звук приближающейся машины. Их машины. Отчаянный возглас Стефана.

***

— Пап, ну чего ты так боишься?

Белый исчез, его уже не видно в зеркале заднего вида, зато прямо перед ними появился другой. Точно такой же. Единственная разница — этот двигался немного быстрее, словно спешил куда-то. Стефан стиснул руки на рулевом колесе и напрягся, словно собрался поднять непосильную тяжесть.

— Ну посмотри, пап... ты посмотри... ну, еще один. Всего-навсего.

Последние четверть часа они разговаривали. Эмиль говорил про Дарта Вейдера и слона, которые, как и Белые, сменяли друг друга, — пытался убедить отца, что все это понарошку, происходит только в их головах.

А Стефан в подробностях рассказал историю, приключившуюся с ним, когда ему было ровно шесть лет — ровно столько, сколько сейчас Эмилю. О новом велосипеде и Плотвяном озере. Рассказал осторожно, боясь напугать, но обошлось; Эмиль, как и он сам тогда, больше обеспокоился судьбой велосипеда.

Говорили и говорили, сравнивали свои переживания. И казалось бы, можно успокоиться, но каждый раз, когда появлялись белые фигуры, Стефана парализовал страх.

И только с последней репликой Эмиля у него в сознании что-то щелкнуло.

Всего-навсего еще один.

Смысл дошел не сразу, но дошел: белое чудище — вовсе не единственное в своем роде. Вовсе не Харон, не мрачный проводник в царство смерти, который открывается людям только в последние мгновения, когда жизнь уже готова их покинуть. Всего-навсего еще один. Из двух, трех... из многих.

Стефан посмотрел на Эмиля и тихо спросил:

— То есть... белая фигура — и все?

— Ну, как тебе сказать... может быть, солдат штромгруппы.

— Ты так это видишь? Ты видишь солдат штурмгруппы?

— Да нет, вряд ли. А где у него лазерная винтовка? Штромгрупп без лазерных винтовок не бывает.

— А ты не боишься штурмовых подразделений?

— Не-а. Ну, может, и боюсь, но не так, как Дарта Вейдера. Хотя и он тоже понарошку. Пап... странно, правда?

— Да уж... куда странней.

Они сидели рядом и смотрели, как Белый отошел в сторону, уступив дорогу машине.

Как олени на севере... как кролики на Готланде. Они просто есть, вот и все.

— Эмиль... а ты знаешь, кто самый умный мальчик на свете? Я знаю. Его зовут Эмиль.

Эмиль пожал плечами и застеснялся, а Стефана накрыла такая волна любви и нежности, что защемило сердце. Ему захотелось прижать Эмиля и поцеловать его в макушку, но он прекрасно понимал, что этот жест доставит куда больше удовольствия ему, а не Эмилю.

Поэтому решил — самое время. Достал из бардачка небольшой, подбитый изнутри пузырчатым защитным пластиком конверт и протянул Эмилю.

— Тут для тебя кое-что есть.

Любимый персонаж Эмиля в «Звездных войнах» — Дарт Мол, демоноподобный инопланетянин, размахивающий направо и налево двумя лазерными мечами, будто это палки в тхэквондо. Оказалось, не так-то легко фигурку достать. Стефан потратил пару вечеров в Тradera22 и все-таки нашел, причем в двух вариантах. Правда, обошлись ему эти крошечные фигурки впятеро дороже исходной цены, но ничего не поделаешь — Дарт Мол невероятно популярен.

Вообще-то хотелось бы подождать до дня рождения или, по крайней мере, именин, но Стефану захотелось обрадовать сына именно сейчас. Даже не просто захотелось — он почувствовал, что должен.

Радость Эмиля заметно превосходила по масштабам две извлеченные из пакета пятисантиметровые фигурки. Глаза его сверкали.

— Вау! — сказал он севшим от восторга голосом. — Два разных!

— Да... Только эти два и были.

— Я же знаю, знаю! Спасибо, папа!

Эмиль прищелкнул лазерные мечи к рукам фигурок и дал им посражаться.

— Битва века! Дарт Мол против своего двойника!

— А как зовут двойника? Дарт Мяу? — сказал Стефан.

Эмиль звонко расхохотался и откинулся в креслице.

— Да! Дарт Мяу! Его мама — кошка.

Впервые с того момента, как он проснулся, Стефану стало немного легче на душе. Он даже задышал свободнее.