Черный человек (СИ) - Пар Даша Игоревна "Vilone"

Я была всего лишь отражением в зеркале. Но при этом чувствовала своё тело, чувствовала насколько измождённым оно было. Я знала, что с Михаэлем мы оказались в одинаковом положение. Мы оба по-настоящему умирали, вот только у него был шанс.

Мне претила сама мысль помогать призраку подобному Клаусу. Отвратительно и то, что они делали. Они шли против самой сути вещей. Однако их желание вновь стать живыми было понятным. Но этот мир несправедлив. Он жесток и крайней степенью жестокости была Изнанка со своими законами и последствиями их выполнений.

Если ты хочешь жить на той стороне, ты должен заключить с Изнанкой сделку, чтобы получить имя. Получив его, ты должен следовать за ним и исполнять его. Как это делали женщины и мужчины, принимающие имена Кровавой Мэри, Белой дамы, Белого пса или Анку. Заключившие контракт буквально продают себя Изнанке, с того момента, как они становятся носителями имени, медиумы почти не способны помочь бедолагам. И рано или поздно приходит расплата — их зовут воды Изнанки, чтобы забрать в небытие.

С одной стороны, они получают долголетие, ведь иногда носящие имя живут столетиями на той стороне, время от времени появляясь в реальности, чтобы напомнить живым о своём существовании, а с другой стороны они лишаются возможности отправиться дальше. Многие призраки приходят к такому выбору в минуту отчаяния, не каждый мертвец обладает достаточной силой, чтобы появляться в реальности, в результате они оказываются в ловушке, потому что не понимают, что нужно сделать, чтобы отправиться дальше. Я молчу про тех призраков, которые даже не осознают, где они находятся.

Это несправедливо. Медиумов мало, ещё меньше тех, кто может договориться с Хароном, чтобы посещать Изнанку и помогать тем, кто не может самостоятельно выйти в реальность. Такая ситуация привела к тому, что медиумам стали опасны визиты на Изнанку. Слишком много запертых призраков. Слишком велико желание выбраться. Патовая ситуация, из которой нет логического выхода.

Я понимала то, что движет призраков подобных Клаусу. Они не хотят исчезать и это самое естественное желание на свете. Но их методы, их поступки несли вред другим. Они причиняли боль и страдания, особенно именные призраки нового времени. Их основной инструмент — это смерть, они убивают живых, наслаждаясь их агонией. Так они чувствовали себя настоящими.

Ещё у меня частенько проскальзывали мысли о том, что те призраки, которые оказались на Изнанке, на самом деле не так безвинны, как кажется. Почти каждая религия с тысячелетней историей в основной массе своей несёт идею об особенности жизни. О том, что её нужно прожить достойно, что каждый день нужно проживать с чистой совестью. Не зря в христианстве существуют обряды отпущения грехов, а в даосизме главной идей было созерцание жизни, принцип «недеяния», но в тоже время действия, не несущего «суету сует».

Нарушая гармонию и живя в разрез с окружающим миром, погружаясь в бесполезную череду дней, отказываясь наслаждаться природой, что окружает нас, эти люди, умирая, застревают на Изнанке, потому что не могут идти дальше. Они не умеют ходить. Нищие духом, не способные жить и в смерти получающие то, что заслужили.

Мои мысли крамольны для медиума. В мои задачи входит помощь призракам, но я не чувствую удовлетворения от того, что делаю. Может дело в том, что родилась не в то время и не в том месте? Чтец говорил: то, что сейчас происходит лишь шаг на пути к будущему. Что мы находимся в переходном возрасте и всё изменится, люди изменятся и наша работа будет более цельной.

Ведь самый ужас заключался в том, что среди тысячи голосов этих серых призраков, мы не слышим тех, кому действительно нужна наша помощь. Тех, кто действительно оказался на Изнанке из-за стечения обстоятельств или по ошибке. В этом и заключалась моя неприязнь.

Поэтому помогать таким, как Чёрный человек, было выше моих сил, но у меня не было выбора. Михаэль — единственный, кто небезразличен мне. Я должна попытаться помочь ему. Должна вытащить его до того, как случится непоправимое, ведь они держат его в той темнице только из-за меня.

— Я согласна тебе помогать.

***

Мы заключили сделку. Ночи теперь принадлежали мне. Клаус не хотел рисковать собой, считая, что я лучше справлюсь с тьмой, так как противостояла ей долгие годы. Не знаю на что он надеется, ведь если умру и слова Харона окажутся правдой, он отправится вслед за мной. Тьма не пожалеет его. А совсем оставлять моё тело Чёрный человек не намерен.

— Чего загрустила? — весело спросил он, расчёсывая мои волосы перед выходом. — Я вернул тебя из спячки, ты должна радоваться, что я так поступил.

— Куда мы идём?

— У меня свидание, — загадочно ответил он, подмигнув. — Как я выгляжу?

— Отвратительно. Ты испоганил моё тело своим присутствием, — холодно отвечаю, закрывая глаза.

Теперь я сама стала призраком. Я не могла контролировать ни своё тело, ни свой дух. Я смотрела на Клауса то из зеркала, то из блестящего чайника, то как будто вися в воздухе, не обладая телом. Моё зрение изменилось, одновременно смотрела и своими глазами, и со стороны. Чувствовала себя, но это чувство замещалось чувством острой потери. Оно поглощало и, если бы могла плакать — слёзы текли бы нескончаемым потоком. Это больно. И страшно. И чуждо.

— Заткнись, — процедил он, выходя из комнаты.

И я заткнулась.

Клаус взял машину и по навигатору отправился на другой конец города в спальный район Ховрино. Мысленно радовалась насколько плохо он умел водить. Он злился, чертыхался и медленно закипал. Меня подмывало пошутить над ним, но он ещё чего доброго в аварию попадёт.

Его конечной целью оказалась заброшенная ховринская больница. Ночью, она терялась в темноте, лишь слегка освещённая стоявшими вдоль дороги фонарями да изредка проезжающими машинами.

— А менее популярное место ты выбрать не мог? — спросила обескураженно, когда он направился в сторону от основной дороги к части соседствующей с парком.

— Это красивое и тихое место. На Изнанке она как яркое пятно, — пожав плечами, ответил он, остановившись возле покорёженной, но всё ещё неприступной ограды.

— Ну, что теперь? — спрашиваю довольным голосом.

Не знаю как, но он точно знал, где я нахожусь. Мельком глянув на меня, вновь посмотрел на ограду и под его взглядом она с мерзким звуком распалась на части, открывая вход.

— Как ты это сделал?

— Не отвлекай меня, — бросил через плечо, заходя внутрь и направляясь в сторону входа.

Глаза недостроя, широкие чёрные проёмы вместо окон, обшарпанный бетон, сырость, тянувшаяся от застывшей в вечном ожидании быть достроенной больницы, всё это, да ещё глухая ночь, безлюдность и навязчивая тишина, вызывали отвращение. Мне здесь определённо не нравилось, но воли моей нет, поэтому покорно следовала за новым хозяином тела.

Он шёл посвистывая, хотя я свистеть не умела, и в этой темноте казалось, что я стала выше ростом, шире в плечах, походка военная, деловая, мужская. Мне казалось, что он воплотившись, изменил тело, заняв моё место. Здесь, в этом глухом местечке, продуваемом всеми ветрами, он казался уместным. Казалось, что ему принадлежат все тёмные места на всей земле. Не даром его имя — Чёрный человек.

Мы остановились внутри здания, на первом этаже, в закутке. Совсем не думая об одежде, он прислонился к стене, достал сигареты и закурил.

— Что-то ты совсем помрачнела. Тебе здесь не нравится? — лукаво спросил он, с прищуром, едва различимом в маленьком свете от сигареты.

— Знаешь да, мне вообще всё не нравится, — хотела сказать с сарказмом, но получилось очень грустно. Вздохнув, спросила его:

— Что вы задумали? Ты и твои последователи? Чего вы добиваетесь?

— О! Ну давай я все карты на стол выложу, для твоего удобства! — хмыкнул он, патетично разведя руки в стороны. — Вот он весь я — перед тобой, в тебе. Смотри, запоминай, может хватит мозгов самой додуматься до моих целей.