Холодные песни - Костюкевич Дмитрий Геннадьевич
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
– Мы в садик не пойдем, пап, не пойдем, да?
У Олега сжалось сердце. Сейчас еще и окатит: холодным, горьким, утренним.
– Надо, сынок, все силачи в садик ходят.
– Но я не хочу… – Личико Антона сморщилось, покраснело, готовое брызнуть слезами. – Лучше к бабушке… только не в садик.
В понедельник всегда тяжело. В понедельник – плач и протесты с самой уверенной аргументацией. Прощальный подарок выходных: предали, прошли, расхлебывай, отец.
– Пап… ну пап…
– Надо, Антоха. Хочешь, пока одеваемся, мультик включу?
Антон не сдержался. Заревел.
– Ну хватит, опять сопли наплачешь.
– Меня мама отвезет?
– Мама на работе. Я тебя отведу.
Лида повезла туристическую группу в Варшаву, будет вечером или ночью. Олег называл супругу «добытчицей», сам сидел без официальной работы уже пятый месяц. Кормили халтурки, верстка сайтов, иногда – копирайтинг.
Он перенес всхлипывающего Антона в зал и включил телевизор. Под «Щенячий патруль» закапал сыну лекарство в нос, дал витамины – все, что прописал гомеопат. Уже год лечили аденоиды второй степени, Лида и слышать не хотела про операцию.
– А Михайловна сегодня будет? – спросил из-под пледа Антон; глаза красные, но уже подсыхающие.
– Было бы неплохо.
Валентина Михайловна, любимая воспитательница. Или приемлемая. Встретит с улыбкой, проведет за руку в игровую – и на том спасибо. Год назад, в младшей группе, было проще: шел к болтливой и добродушной Аркадьевне, няньке, на чьем лице поставил свой именник алкоголь. Вот ее Антон точно любил, а значит, любил и Олег: друг моего сына – мой друг. Но Аркадьевна перевелась в старшую группу, на более пышные хлеба.
– А она точно будет?
– Ну… – Врать сыну даже в таких мелочах он почти не умел, старался общаться как с взрослым. – Вероятность велика. Пятьдесят на пятьдесят. Либо Михайловна, либо Николаевна. – Про возможность замены на воспитательницу из другой группы он умолчал. – Сделаем ставку на Михайловну, да?
– Да.
Новую попытку Антон предпринял на пороге:
– Не хочу туда ходить. Ну пожалуйста, пап, давай останемся дома… Он плохой, он стучит…
– Кто стучит?
Антон молчал, уткнувшись взглядом в прорезиненный коврик тамбура.
– Антоха, посмотри на меня. Ты о ком? Кто-то из мальчиков? Плохой Арсений? Ау, с кем я разговариваю?
Бесполезно.
Олег закрыл дверь и повел сына к лифту.
Утро было противное, клочковатое, тусклое, между многоэтажками полз серый туман. Хотелось достать сигарету и зажигалку, согреться затяжкой, но Олег не курил при сыне.
В садовской раздевалке Антон снова расплакался, обхватил ногу отца, будто единственную надежду – фонарный столб во время урагана, и не хотел отпускать. У Олега защипало в глазах.
– Ну, силач, все хорошо. Я тебя скоро заберу, соскучиться не успеешь.
– Самого… первого? – сквозь слезы спросил сын.
– Самого-самого первого.
Антон обреченно кивнул. Сдался – разжал ручки, стал тереть глаза, которые продолжали набухать влагой.
– Давай я. – Олег присел и достал платок. – А где шкафчик плохого Арсения?
– Вот. – Сын показал на дверцу с наклейкой мультяшного кота. Н-да, не без иронии: на шкафчике Антона жила безобидная мышка.
– Если Арсений станет задираться, знаешь, что делать?
– Я ему ка-ак дам.
– Правильно. Врежешь, Арсений сам бояться будет.
Из игровой комнаты (она же учебная, она же столовая) появилась воспитательница. Михайловна. Ну, хоть здесь повезло. Олег внутренне улыбнулся: вот уж не думал, что будет испытывать радость от сыгравшей ставки на конкретную воспитательницу. Мелочи отцовства.
– Доброе, – кивнул он, а потом потрепал волосы сына. – Скоро увидимся.
Михайловна – молодая, крикливая, но какая-никакая защита, доверенное лицо родителей в восьмичасовом мире без родителей – взяла Антона за руку. Тот бросил на отца кислый взгляд и подчинился. Олег подмигнул.
Выйдя за ворота, он закурил. В грудной клетке елозило паршивое чувство вины, плохое, неправильное. Нашептывало: сам привел, сам оставил сына в этом… жутком месте.
Детском саду.
Олег подумал, что ненавидит детские сады. И чужое детство, которое ранило Антона.
О, как он все это ненавидел!
«Убью Арсения, – подумал Олег, чтобы развеять морок в голове. И беззвучно рассмеялся в туманное утро. – Ну, держись, гаденыш!»

Убить Арсения посоветовал друг и соавтор Никита Рибак. Общались по Сети, в реальности не пересекались: Рибак жил и писал на Украине, в сутках железнодорожной тряски.
«Детский садик – вот где настоящий хоррор, – однажды поделился Олег в скайпе. – Какой-то малый ухо моему Антохе расцарапал. Или не малый. Фиг чего добьешься. В себя уходит, молчит. Арсений у них там есть, всю группу терроризирует, даже воспетки сладить не могут. Дети…»
«Да, друг. Детство – это всегда тяжело и непросто. А вот Арсения надо бить! А лучше замочить его в новом рассказе», – ответил Никита.
«Так весь садик перебью».
«Ага. В стиле того рассказа Кинга, про учительницу в корсете».
Олег честно попытался. Открыл ворд, под своими именем и фамилией набрал красным шрифтом «Про садик???» (пока не всплывет единственно верное название), сходил на кухню, вернулся с кружкой чая, стал медитировать на чистый лист.
Спустя час сдался. Не будет рассказа, в котором монстры лакомятся вредным и задиристым мальчиком Арсением. Сегодня уж точно. Да и нехорошо это – убивать детей, даже драчунов, даже в вымышленных историях.
Олег, не сохраняя, закрыл файл и выкурил на лестничной площадке две сигареты. Посмеялся над собой, поругал себя. Блин, взрослый дядька, понимает ведь – нужное дело, садик-то: к социуму привыкнуть, куда без этого.
За сыном пришел в четыре пятнадцать: четверть часа накинул на занятие в музыкальной комнате, о котором еще утром сообщило расписание на стенде.
– Антон, папа пришел, – позвала рыжеволосая Николаевна, сменившая после обеда Михайловну. – Стул не забудь задвинуть.
Антон рванул к отцу. Взгляды детишек приклеились к Олегу: кто-то улыбался, кто-то изучал, но большинство смотрели с грустью – не их забирают.
В раздевалке было жарко: недавно включили отопление. Антон сел на лавку. Олег протер лицо и руки сына влажной салфеткой (мало ли какой заразы в саду нахватается), помог одеться.
– Как день прошел, силач? – спросил он, натягивая манишку. – Чего молчишь?
– Нормально.
– С кем дружил?
– Ни с кем.
– Чего так?
– Вот так. – Антон посмотрел на Олега с надеждой. – А мы завтра в садик не пойдем?
– Пойдем, – сказал Олег, как о чем-то несущественном. – Пф-ф, каких-то четыре дня осталось, а потом выходные.
Сын клюнул взглядом в старый, истертый линолеум.
Уже в дверях с Олегом поздоровался высокий мужчина в дутой красной куртке. Сосед сверху; сынишка в группе Антона, зовут, кажется, Руслан. Специфический мальчик: в саду, по словам Лиды (супруга вела тесное общение с мамашами в вайбере), ни слова за два года не сказал, а дома болтает без умолку.
– Пап, ты не забрал рисунок, – вспомнил на улице Антон.
– Вы что-то рисовали? Молодцы. Сейчас сбегаю, заберу.
Вернулся с синими уродливыми снежинками на половинке листа А4, еще раз похвалил сына и спрятал рисунок в рюкзак.
– Ну что, силач, куда двинем?
– За игрушкой?! – взбодрился Антон.
– А давай. Выберешь одну, любую.
– Хорошо.
– Тогда в путь.
Они свернули за угол двухэтажного здания и пошли по дорожке с разметкой «Старт – Финиш» и нарисованными белой краской классиками. Справа скучали отремонтированные прошлой зимой веранды, шелушащиеся разноцветием песочницы, горки и качели, сомнительные композиции из покрышек.
– Где ваша площадка?
Антон показал на песочницу в форме лодки, но ничего не сказал. Олег сдался: ладно, хватит на сегодня садика.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
Похожие книги на "Холодные песни", Костюкевич Дмитрий Геннадьевич
Костюкевич Дмитрий Геннадьевич читать все книги автора по порядку
Костюкевич Дмитрий Геннадьевич - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.