Мертвая река (ЛП) - Кетчам Джек

Тогда он оформил в качестве залога их дом в Гринвиче. И подделал подпись Клэр на всех документах. Полмиллиона и стоил дом, за вычетом закладной.

В те времена помощь от Стивена была настолько нерегулярной, что Клэр и Люк едва сводили концы с концами. В итоге из фирмы Стивен уволился, лишился партнерства из-за какой-то новой проблемы. Никто не знал из-за чего, и никто в фирме на этот счет не распространялся.

Они лишь аннулировали его кредит.

Финансовая помощь от Стивена иссякла. А потом исчез и он сам – расторг договор об аренде квартиры в Манхэтгене, не оставил адреса. На протяжении последних полугода ни Клэр, ни Люк не получали о Стивене никаких вестей. На Рождество и день рождения отец не удостоил Люка ни единым словечком.

Зарплата секретарши не покрывала даже расходов по закладной за дом, не говоря уже о еде и одежде.

Зато кредиторы Стивена подняли страшный волчий вой.

И обратили свои волчьи морды в сторону Клэр.

Еще бы, ведь Стивена они найти не могли.

Впрочем, история с займом оказалась не единственной махинацией. В прошлом году Стивен проставил имя Клэр на налоговой декларации, чтобы жена не узнала о том, что они задолжали Федеральной налоговой службе около четверти миллиона долларов.

Таким образом, к общему вою кредиторов присоединились еще и голоса чиновников ФНС. Их не волновало, кто именно расписался на тех проклятых бумагах. Декларация была общей, и они требовали денег.

Одному богу было известно, что еще успел натворить Стивен. Клэр оставалось лишь ждать очередного удара.

За считаные месяцы Клэр из хорошо обеспеченной женщины превратилась едва ли не в бездомную, без возможностей на кредит и по уши в долгах. Полумиллионный заем, закладная за дом, счета за газ и электричество, оплата кредитных карточек, траты на содержание машины – все уже стало прерогативой коллекторских агентств.

Она даже перестала отвечать на звонки – слишком часто тревожили кредиторы. Ей пришлось купить дорогой телефонный аппарат с автоопределителем номеров от входящих звонков – и это притом, что денег и так было в обрез.

Эми и Дэвид ссудили подругу деньгами на адвоката. Тот пытался разыскать Стивена, чтобы вручить документы для слушания дела о разводе – наконец-то ему это удалось – и договориться со всеми заинтересованными сторонами о снижении ответственности на основании вскрывшихся махинаций. Однако даже при самом благоприятном исходе с домом Клэр придется расстаться. Как говорил адвокат, в лучшем случае ей удастся отвоевать тридцать тысяч долларов.

Клэр было тридцать семь лет. Люку – восемь. И обоим предстояло заново отстраивать жизнь на тридцать тысяч долларов. Сумма явно недостаточная.

Эми ощущала боль Клэр. И ее страх.

Он прополз к Эми через стол, как паук, и скользнул по позвоночнику.

Она не видела Клэр уже два месяца. Восемь недель. Не то чтобы долго. Но последствия пережитого быстро дали о себе знать. От нехватки сна на нежной коже под большими карими глазами появились синяки. В длинных темных волосах виднелись седые пряди. Фигура Клэр всегда была подтянутой и стройной, даже после рождения Люка, но теперь кожа обвисла, бока раздались, и в целом она стала напоминать какую-то одышливую пожилую бабенку.

Эми хотелось просто обнять подругу, прижать к себе и сказать, что все наладится, что все будет хорошо, даже если ничего хорошего ждать не приходилось, – Клэр предстоял долгий и сложный путь, и не было смысла заставлять себя верить в лучшее.

Тогда Эми решила сделать самое лучшее из того, что было возможно в сложившейся ситуации. Она протянула через стол Мелиссу.

– Вот. Подержи ее немножко. Я сделаю нам еще кофе.

Мелисса улыбалась, махала ручонками, восторженно глядя на Клэр, ее глаза раскрывались все шире и шире.

Клэр тоже улыбнулась, сияя.

– Мелисса! – позвала она. Та загукала в ответ.

«Ничто так не помогает встряхнуться, как вид трехмесячного младенца, – подумала Эми, – если на часах не четыре утра. Ну да ладно, долой скулеж. Дела идут в гору».

Она вернулась с кофе.

– С Люком там все будет в порядке? – спросила Клэр.

– Конечно. Дэвид за ним присмотрит. Да и потом, здесь особо не во что лезть, кроме травы, жуков и деревьев.

– Вы ведь у моря, разве нет?

– До него почти километр. Думаешь, он так далеко зайдет?

– Сомневаюсь. Он ведь практически незнаком с окрестностями.

– Если хочешь, мы прогуляемся с ним позже, покажем вам все достопримечательности. Скалы на мысе смотрятся очень живописно.

– Вот уж к ним-то ему точно не следует приближаться.

– Стоит ему разок их увидеть, и я гарантирую, что он начнет вести себя осторожно.

Зазвонил телефон. Эми встала и сняла трубку.

Мелисса снова вцепилась в указательный палец Клэр, радостно гукая.

Эми слушала голос в трубке, слишком изумленная, чтобы произнести хоть слово, хотя сказать можно было многое.

Голос в трубке все говорил и говорил, казалось, этому не будет конца.

– Одну минутку, – сказала Эми.

Вернувшись к столу, она с трудом сдерживала проступившую на лице ярость. Пыталась во благо Клэр.

«Как он посмел?» – пронеслось у нее в голове.

Эми протянула руки к ребенку.

– Это тебя, – сказала она.

Клэр казалась озадаченной.

– Это он, – пояснила Эми. – Стивен. Сказал, что едет сюда. Сказал, что уже в пути.

14:43

День для этого времени года выдался жарким и слегка влажным.

Дэвид и Уилл Кэмпбелл стояли в располагавшейся под террасой мастерской, брезент был откинут, чтобы мастер мог осмотреть строительный материал.

Люк крутился с ними. Мальчик спросил разрешения Дэвида порыться в ящике с инструментами. Большая часть инструментов некогда принадлежала отцу Дэвида – из чего следовало, что ими почти не пользовались, – и Дэвид не видел ничего плохого в том, чтобы позволить парнишке в них покопаться. Сквозь открытую дверь мастерской Дэвид мог наблюдать, как Люк вынимает листы наждачной бумаги и отодвигает коробки с гвоздями и шурупами, чтобы добраться до лежащих внизу молотков, рашпилей и отверток. Дэвид знал, что Люк подслушивает, по какой-то причине его интересовал их с Кэмпбеллом разговор, хотя сомневался, что мальчишка сможет многое из него понять.

Сейчас они стояли перед штабелем из четырехметровых досок пять на пятнадцать в поперечине из южной желтой сосны, окрашенных в зеленый. Все это полагалось пустить на укладку нижнего настила, основательно обработав загодя от плесени и жучков.

Уилл Кэмпбелл был худощавым длинноногим мужчиной лет пятидесяти с таким морщинистым и загорелым лицом, что со стороны казалось, будто он всегда хмурится.

Кэмпбелл раздавил окурок «Пэлл-Мэлла». Его рука изящно прошлась над доской.

– Добротный материал... – проговорил он.

Из его уст это прозвучало как высшая похвала. В дереве Дэвид не понимал примерно ничего, но был рад такое услышать.

– Но ставить надо быстро, – добавил Кэмпбелл. – Один день на солнце, и их согнет в трубочки для коктейлей. С ними такое случается. А вот это...

Он перешел к еще одному штабелю, гораздо больших размеров – пять в толщину и сто двадцать в ширину, ель и бальзамовое дерево вперемешку. В основном пять на двадцать пять в поперечине и длиной от двух с половиной до шести метров. Материал для каркаса, основа для того, что должно стать полом первого этажа.

– ...просто потрясный, – закончил ранее начатую фразу Кэмпбелл.

– Потрясный? – улыбнулся Дэвид. Ему еще не доводилось слышать, чтобы старина Кэмпбелл употреблял это словцо.

– Хороший местный материал, прямиком из Великих лесов. Ни следа реактивной древесины. Прочная и добротная.

– А что это еще за «Великие леса»? – спросил Люк. Он стоял в дверях мастерской с молотком в руке, явно слишком тяжелым для его руки, и забивал воображаемые гвозди.

– А ты в них и находишься, сынок, – ответил Кэмпбелл. – Само собой, в малой их части, что на побережье. Но от Бангора и дальше – все это территория Великих лесов. Старый лес. Страна лесозаготовок. Красная ель, черная ель, белая ель, кедр. Реки, озера, ручьи. Хочешь – лови форель, хочешь – лосей шугай или даже на медведей охоться...