Сейчас Амрите тридцать восемь, точнее, почти тридцать девять лет. Я уверен, что доктор посоветует ей сделать пункцию плода. Хочу настоять, чтобы она не делала этого. Амниоцентез имеет смысл в основном в тех случаях, когда родители решили сделать аборт из-за генетических отклонений. Не думаю, что мы на это пойдем. Я чувствую – и это очень сильное чувство,– что отклонений не будет.
Лучше всего, если на этот раз у нас будет мальчик, но если и не мальчик, все равно хорошо. С появлением ребенка в дом вернутся мучительные воспоминания, но это будет не та боль, которую мы так долго разделяли.
Я по-прежнему верю в то, что некоторые места слишком безнравственны, чтобы испытывать страдания. Иногда мне снятся облака ядерного взрыва, поднимающиеся над городом, и человеческие фигурки, корчащиеся на фоне пожарища, что когда-то было Калькуттой.
Где-то существуют темные хоры, готовые провозгласить Век Кали. Я в этом уверен. Как уверен и в том, что всегда найдутся слуги, готовые исполнить Ее повеления.
«Любое насилие – это попытка осуществить власть».
Наш ребенок родится весной. Я желаю ему – или ей – познать все радости жизни на горных склонах под прозрачными небесами, радость от горячего шоколада зимним утром и смеха на лужайке в субботу летом. Я хочу, чтобы наш ребенок услышал дружеские голоса хороших книг и еще более дружелюбную тишину в компании хороших людей.
Стихов я не сочиняю уже несколько лет, но недавно я купил большую книгу в хорошем переплете, с чистыми листами и пишу в ней каждый день. Это не поэзия. Это не для публикации. Это рассказ – если точнее, цикл рассказов – о похождениях невероятных друзей. Там есть говорящий кот, бесстрашная, развитая не по годам мышь, учтивый, но одинокий кентавр и тщеславный орел, который боится летать. Это история об отваге и дружбе, о небольших путешествиях в интересные места. Это книга историй на ночь.
Песнь Кали с нами. Она с нами уже очень долго. Ее хор становится все громче, громче, громче.
Но можно услышать и другие голоса. Можно петь и другие песни.
