Нижний уровень - Круз Андрей "El Rojo"

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92

– Да, до возраста конфирмации, который мы полагаем примерно в четырнадцать лет.

– Так вы все же связываете веру и… это? – Я показал пальцем куда-то вниз, словно указывая направление на Преисподнюю.

– Мы не знаем, – сказал О’Мэлли. – Раньше это связывали непосредственно, сейчас… просто не знаем. Но есть некий пороговый возраст, после которого получить подобные способности невозможно. Как бы то ни было, – он бросил опустевшую бутылочку в маленькую выдвижную урну, – монах подходил под требования, и он исчез. После чего, как я уже сказал, в роли демона смущал умы, что было не так страшно, и приносил человеческие жертвы, что страшнее. Кстати, вы знаете, что места проходов требуют поддержания?

– Нет.

– Если не убивать людей в этом месте, то проход постепенно слабеет и закрывается. – О’Мэлли схлопнул свои худые ладони с длинными пальцами.

– Как часто?

– Сведения разнятся, сказать точно я не могу. Раз в год, не знаю, раз в два года, – он пожал плечами.

– Но надо.

– Надо.

– И что было дальше?

– Появления дьявола в Испании прекратились примерно в течение века. Святая инквизиция уже знала, как бороться с подобными прорывами, и эти места уничтожала, делая их доступными свету. Потом и дьявол пропал, куда – никто не знает.

– А процессы с евреями после этого?

– Из того, что нам удалось изучить, привлекло внимание немногое. Один случай в той же Испании можно было бы предположительно отнести к подобному, но подозреваемый скончался во время допроса. Позднейшие случаи были уже спекуляцией и политикой.

– То есть все прекратилось?

– Нет, ничего не прекратилось. Большинство подобных преступлений оставалось в стороне от общественного внимания, кроме, пожалуй, самого громкого – Джека Потрошителя.

– Того самого? – удивился я. – Я был в «Лондон Данджеон», там целая экскурсия по его преступлениям, но я не помню явных признаков, подвала, например, или…

– Он экспериментировал. Сначала предполагал, как мы понимаем, некую ритуальность в процессе, а потом нашел правильное сочетание. После чего исчез. А вот убийства в подвалах, например, случались. Но тогда в Лондоне было много убийств, и никто ими так уж сильно не интересовался. Единственное, что можно сказать точно: с момента процесса в Испании подобные случаи уже не были связаны с иудеями. Похоже, что эта ветвь распространения древнего знания прервалась, а в дальнейшем оно распространялось через «учеников дьявола». – О’Мэлли пальцами изобразил кавычки. – То есть оно утекло через оригиналы протоколов допроса и беглого монаха.

– А позже были понятные и доказанные случаи?

– Были, разумеется. Их локализовали и с ними справились. Но дело в том, что подобное знание стало намного опасней, чем раньше, а заодно возможности искать подходящих людей с помощью Интернета невероятно расширились. Кто готовил вам вот этот доклад, который вы читали?

– Один парнишка, работает программистом.

– И долго он над ним работал?

– Нет. Не знаю. Вечер, – предположил я, пытаясь прикинуть, сколько времени Витёк над этим провозился.

– А раньше для подобного требовались бы месяцы и перелеты, верно?

– Верно, – согласился я. – А почему знание опасней?

– Потому что в нем появился смысл. Что раньше получал тот, кто открывал проход? – О’Мэлли явно задал риторический вопрос и ответил на него сам: – Убежище. Долгую жизнь. Возможность спрятаться. Но не более. Потому что выйти за пределы круга света вокруг прохода было почти невозможно, там твари… верно?

– Верно, – кивнул я.

– Вы их видели?

– Видел. Даже убивал, – немного выпендрился я. – Ничего сверхужасного.

– А теперь попробуйте представить, что вы один… ну, или даже вдвоем или втроем. У вас кираса, шпага и пара кремневых пистолетов. Или даже хорошее ружье, пусть автомат, но идете вы пешком. Рискнули бы пройти через город?

– Нет, – ответил я без малейших раздумий. – Не думаю, что получилось бы.

Даже с пулеметом не прошел бы, думаю, потому что твари наверняка бы сбегались на выстрелы. Ну, мне так кажется. И их много, очень много их было в городе, можно представить, как они нападали бы со всех сторон. Нет, не отбился бы, машина нужна, машина рулит.

– До появления автомобилей не было возможности устраивать внизу пути, – сказал священник. – До появления Интернета не было возможности создавать большие банды, способные туда спускаться. И не было в этих краях ничего такого, что приносило бы прибыли, сравнимые с наркотиками.

– С наркотиками тоже было? – удивился я.

– Было. В Мексике. Причем очень всерьез.

– Расскажете?

– Это у вас кофе? – улыбнувшись, О’Мэлли показал на термос в моей сумке.

– Хотите? – с готовностью предложил я.

– Не откажусь.

– Я даже две чашки взял, знал, что пригодятся.

– Стаканчики здесь есть. – Он вытащил из бара стопку пластиковых стаканчиков.

– Это глумление над кофе, – отказался я. – Есть чашки.

Чашки на самом деле тоже были пластиковые, но хоть именно на чашки похожи. О’Мэлли щелкнул ногтем по своей, усмехнулся, но ничего не сказал и подставил ее под термос. В салоне запахло кофе, причем так сильно, что один из пилотов, блондин, обернулся.

– Хороший кофе, – сказал священник, осторожно отпив. – Только горячий очень. Да, вот такой вопрос: вы смотрели фильм «Пердита Дюранго»?

Я задумался. Название знакомое вроде, но как-то на место не встает, ничего на ум не приходит. Почему-то увязывается с Тарантино, но почему – черт его знает.

– Там снимался Хавьер Бардем. Возможно, первая его роль за пределами Испании, – подсказал он.

– Ну да, помню, видел когда-то очень давно, – вспомнил я. – Он играет вуду-психа со смешной прической, и они там лихо и весело маньячат и убивают с какой-то девицей, так? Мексиканская версия «Прирожденных убийц», только намного хуже и глупее.

– Верно, – кивнул он. – На самом деле у Ромео Долореса, как и у Пердиты, есть прототипы. История, естественно, искажена до неузнаваемости, но все же в основе она о реальных людях – об Адольфо Констанцо и Саре Марии Альдрете Вильяреаль. Он кубинец из Майами, очутившийся в Мексике, она мексиканка, уехавшая в Соединенные Штаты и вернувшаяся обратно.

– Никогда не слышал, – попытался я припомнить.

– История о них не вышла за пределы Мексики и разве что Техаса, откуда была одна из жертв Констанцо. Но история кровавая и поучительная, она заставляет нас всех задуматься. В Матаморосе, что находится по другую сторону Рио-Гранде от Браунсвилла, штат Техас, исчез молодой американец Марк Килрой. Сын довольно большого начальника из американской таможенной службы, которая, понятное дело, имеет хорошие связи с мексиканскими таможенниками и полицейскими. И те, предполагая, разумеется, плохое, взялись активно искать мальчишку.

– Активно?

– Очень. Просто забирая всех возможных подозреваемых с улиц и пытаясь выбить из них признание. Трясли весь город, причем так, что сами уголовники начали искать пропавшего, чтобы успокоить власти. Добавлю: это было в восемьдесят девятом году, и наркобанды тогда еще не настолько обнаглели, как сейчас.

– И?

– Сын местного наркобарона, Серафин Эрнандес Ривера, попытался проскочить на своей машине через полицейский блок. Была погоня, которая привела полицию на некое ранчо Санта-Елена. Сам Серафин ускользнул, но вскоре был арестован вместе со своим приятелем, которого звали Давид Серна Вальдес. А на ранчо обнаружили большой запас марихуаны и следы каких-то ритуалов.

Да, в кино с Бардемом точно были какие-то вуду-ритуалы, это я помню. И больше всего меня удивило то, что действие происходило в Мексике. Откуда там вообще вуду?

– Был арестован человек, приглядывавший за ранчо. Били его немилосердно, так что заговорил он сразу же.

– О чем?

– О том, что на ранчо проходили ритуалы с жертвоприношениями. Сторож показал могилы жертв. Там начали копать и на свет извлекли останки двенадцати человек, исключительно мужчин. Одним из них оказался Марк Килрой. У него был вскрыт череп, мозг после нашли в какой-то банке с пауками, а в общем, все тела несли на себе следы пыток и кровавых ритуалов, а заодно и гомосексуального насилия.

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92