Сумерки
Ближайший город: скучнейшее, сонное местечко. Лачуги, хижины и несколько особняков колонистов, большинство из которых были разрушены и уже наполовину погребены под всепоглощающей буйной зеленью. Уличные торговцы в основном из Индии и Китая. Pasar malam — уличный базар, «открывающийся» на закате; ночной воздух благоухает ароматом арахисового масла. Христианская церковь и мечеть — бок о бок на маленькой рыночной площади.
«Лендровер» Джошуа Леви медленно пробивался сквозь толчею. В кузове лежал гроб, по обе стороны от которого сидели два меланезийца; Леви был за рулем. Пи-Джей то входил в свое странное оборотное состояние, то выходил из него. Тимми глазел по сторонам — рассматривал достопримечательности, наслаждался видами, запахами и звуками этого городка, потерявшегося на грани сумасшествия.
Они остановились. Леви вышел, чтобы купить продуктов.
— Mahal, mahal, — говорил он по-индонезийски, торгуясь с ушлыми продавцами. — Berapa itu? — A потом на пиджине [31]: — Yu kisim dispela. — И продавцы тащили в «лендровер» очередную порцию покупок.
— Ну просто полиглот, — сказал Тимми Пи-Джею.
— Совершенно не впечатляет, — ответил ему Пи-Джей, имея в виду совершенно обратное.
Тимми углубился в толпу торговцев. Какие запахи! Пот, цветы, фрукты, собачье дерьмо, сатэ, шипящее на углях, выхлопные газы. А чуть дальше по улице, заставленной холстами, Тимми увидел то, что никак не могло здесь оказаться.
— Пи-Джей, Пи-Джей! — Он дернул его за рукав. — Видишь?
— Нет, — ответил Пи-Джей, но Тимми был уверен, что он сказал «да».
В конце улицы, в мареве синей дымки, виднелся дом. Дом Тимми в Энчино: тот самый, с огромными коваными воротами, горгульями, круговым подъездом, мраморным бассейном и чердаком, где была комната для моделей железной дороги и еще много комнат, проходя по которым он рассказывал Карле, психоаналитику школы Юнга, свою историю... изливал перед ней свою жизнь в посмертии...
— Ну вот, началось, — сказал Тимми. — Наше бегство из реального мира. Мы видим с тобой край реальности, где наши сны соприкасаются с явью.
И он пошел в сторону этого дома. Пи-Джей последовал за ним, но в то же время казалось, что он идет совершенно в другом направлении. Между ними медленно ехал «лендровер», прокладывая дорогу среди толпы. В кузове громыхал гроб. Толпа как будто начала редеть, становиться прозрачной; реальность смешалась со сном. Тимми вспомнил свои ощущения в Помпеях. Когда земля взорвалась изнутри. Смерть и возрождение соединились в том месте, где открылся новый портал в недра мира.
И вот они уже стоят у ворот, словно во времени случился провал. Прямо перед ними — статуя Конрада Штольца, снятая с одного из старых надгробий Тимми. Да, это был тот самый дом — образчик эксцентричной смеси архитектурных стилей: от Франка Ллойда Райта до городской асиенды.
Быстро сгущались сумерки; огни и звуки pasar malam тонули в клубах тьмы; и как только взошла луна, луч серебристого света упал на дом, на лицо статуи, на лицо Тимми Валентайна...
Ворота со скрипом отворились.
— Думаю, ничего не случится, если... — начал было Тимми.
Но Пи-Джей уже устремился вперед. Вдруг стало ветрено и прохладно, как в ночь на Хеллоуин в Голливуде. Они прошли по центральной лужайке. Странная процессия: меланезийцы, несущие гроб на плечах, Пи-Джей, идущий задом наперед, Джошуа Леви, который старался внимательно рассмотреть все, что его окружало, и периодически останавливался, чтобы записать свои наблюдения в блокнот... и... эта музыка, что доносилась издалека... гротескная версия Frere Jacques... или это отрывок из Первой симфонии Малера? Или нет? Похороны охотника, когда все животные собрались, чтобы нести гроб с мертвым человеком... весело, но в то же время мрачно. Откуда я это знаю? — подумал Тимми. И тут он вспомнил Стивена Майлза... странного дирижера... сумасшедшего... пироманьяка. Неужели он не умер?
Музыка ускорилась, превратившись в горькую пародию на музыку венских кафе... которая тоже была музыкой Малера.
Парадная дверь распахнулась, и они вошли внутрь.
— Мастер Тимоти, — обратился к нему Руди Лидик, облаченный в элегантный смокинг.
— Но... — в замешательстве начал Тимми.
— Я умер? Увы, Мастер Тимоти, я действительно умер. Я всего лишь призрак, сохранившийся в сумраке вашего разума. Хотя нет, боюсь, все гораздо хуже...
Женщина спустилась в прихожую. Средних лет, но все еще в хорошей форме; ее волосы — в полном беспорядке...
— Карла, — произнес Тимми.
— Привет.
Она подошла, и они обнялись. Карла тоже была лишь призраком: руки Тимми обняли бесплотную пустоту.
— Господи, Карла, как я скучал по тебе... как мне нужен был кто-то, кто мог бы мне объяснить... меня самого, и...
— Тс-с, Тимми. Не надо ничего говорить. Бог ты мой, да ты теперь совсем настоящий мальчишка! Ты мог бы быть моим сыном. Я тоже скучала по тебе, Тимми. Все-таки у нас с тобой было классное приключение.
Музыка достигла кульминации и умолкла; зазвучали аплодисменты. А потом за спиной Карлы возник Стивен Майлз... пожилой, хотя все еще полный сил. Одетый, как на концерт. В руке — дирижерская палочка...
— Да, замечательное приключение.
— Мы разделились, я даже не понял, как это вышло, — сказал Тимми. — Дом в Узле сгорел... а мы все ехали на поезде, в дебрях разума... а что было потом? Меня поймала ведьма... вас убили...
— Да, но скоро наше путешествие закончится.
— Эти минуты, — тихо сказала Карла, — даны нам для того, чтобы мы могли вместе пройти эти последние несколько миль до конца.
— Порадуй нас, — сказал Стивен.
Поиск видений
— Ты видишь? — спросил Тимми Пи-Джея, указав пальцем на синий туман вдалеке.
— Нет, — ответил Пи-Джей, имея в виду «да».
Он видел дом. Дом на склоне горы, виднеющийся вдалеке, за единственной улицей Узла, штат Айдахо, на которой был знак остановки... дом, который мы звали домом с привидениями. И он побежал в сторону этого дома... задом наперед, потому что само время закручивалось здесь спиралью, в обратном направлении, быстрее скорости света... он опять был ребенком, грязным мальчишкой, наполовину индейцем, наполовину белым, и с ним были его два друга — белых, — они были на велосипедах, они подъехали к этому дому, и...
В кустах, росших вокруг дома, Пи-Джей повернулся к Терри и Дэвиду. Они были братьями-близнецами, и многие их путали... многие, но не Пи-Джей. Он различал их по веснушкам: на щеках Терри красовались два «сапога» Италии, а у Дэвида — две Франции. И тут Пи-Джей осознал одну вещь.
— Ребята, — сказал он, — вы же оба мертвые. Я убил тебя, Терри.
— А Терри убил меня, — сказал Дэвид.
— А почему же тогда мы здесь? — спросил Терри.
Дом: иссохшая старая женщина кормила какого-то зверя грудью... но что там было: молоко или кровь?
Животное вырвалось из женских рук, и... это был Тимми... но прежде чем близнецы рванулись бежать, Пи-Джей остановил их... и Тимми обратился к нему и сказал тихо-тихо:
— Прости меня.
— Как я могу? — закричал Пи-Джей в ответ. — Я не могу простить даже себя самого.
