Обсидиановая бабочка - Гамильтон Лорел Кей

Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142

Серые пятна перед глазами, как на экране, когда пленка кончается. Я снова стала проваливаться вниз, назад.

Мужской голос:

– Мы ее теряем!

Темнота поглощает боль и свет. В темноту вплывает женский голос: «Дайте я попробую». Тишина во тьме. Чужих голосов на этот раз нет. Ничего, только плывущая темнота и я. А потом – только темнота.

42

Я проснулась от запаха шалфейных курений. Шалфей очищает и избавляет от отрицательных воздействий, любила говорить моя учительница Марианна, когда я жаловалась на запах. У меня от этих курений всегда голова болела. Я снова в Теннесси, с Марианной? Не помню, как туда попала. Открыла глаза, чтобы посмотреть, где я. Ага, в больничной палате. Если тебе часто приходится оклемываться в больничной палате, то узнаешь знакомые приметы.

Я лежала, моргая от света, счастливая, что очнулась. Что жива.

К моей кровати подошла женщина, она улыбалась. Черные волосы доходили до плеч, обрамляя волевое лицо. Глаза для такого лица маловаты, но смотрели они на меня так, будто знали что-то мне неизвестное, и это было хорошее «что-то» или хотя бы важное. Одета она была во что-то длинное и просторное с фиолетовым узором в красную крапинку.

Я попыталась заговорить, прочистила горло. Женщина взяла с прикроватной тумбочки стакан, и многочисленные ожерелья на ней зазвенели. Она наклонила соломинку, чтобы я могла попить. На одном из ожерелий висела пентаграмма.

– Не сестра, – сказала я, и голос у меня был хриплый. Она снова подала мне воду, и я приняла. Попыталась заговорить еще раз, и на этот раз голос уже был больше похож на мой. – Вы не сестра.

Она улыбнулась, и это обыкновенное лицо стало прекрасным, а светящийся в глазах интеллект вообще сделал ее неотразимой.

– Как вам удалось сразу об этом догадаться?

У нее был мягкий рокочущий акцент, который я не могла определить. Мексиканский, испанский, но не совсем.

– Во-первых, вы слишком хорошо одеты для сестры. Во-вторых, пентаграмма.

Я попыталась показать рукой, но она была привязана к доске, и в вену вставлена капельница. На кисти белела повязка, и я вспомнила, как меня укусил труп. Поэтому я выполнила этот жест правой рукой, которая вроде бы не пострадала. Вообще на левой у меня вроде как надпись «резать здесь». Или «кусать здесь», или что еще делать здесь. Я пошевелила пальцами левой руки, чтобы проверить, слушаются ли они. Слушались. Даже не очень болело, только стягивало кожу.

Женщина смотрела на меня своими необычными глазами.

– Я Леонора Эванс. Кажется, вы знакомы с моим мужем.

– Вы жена доктора Эванса?

Она кивнула.

– Он говорил, что вы ведь… колдунья.

Она снова кивнула:

– Я приехала в больницу ради вас, как вы это говорите? В ту же секунду.

На словах «как вы это говорите» акцент ее стал заметнее.

– В каком смысле – ради меня? – спросила я.

Она села на стул возле кровати, и я подумала, давно ли она здесь присматривает за мной.

– Врачи смогли запустить ваше сердце, но не могли удержать в теле жизнь.

Я покачала головой, и у меня где-то за глазами стала рождаться головная боль.

– Вы не могли бы погасить благовония? У меня от шалфея всегда болит голова.

Она не стала задавать вопросы, просто встала и подошла к столику на колесах, которые используют во всех больницах. Там стояла палочка благовоний в курильнице, длинный деревянный жезл, маленький нож и две горящие свечи. Это был алтарь. Ее алтарь или его портативный вариант.

– Поймите меня правильно, но почему здесь вы, а не сестра?

Она ответила, не оборачиваясь, гася палочку в курильнице:

– Потому что, если бы напавшее на вас создание попыталось убить вас еще раз, сестра бы вряд ли даже заметила, а потом уже стало бы поздно.

Она вернулась и села у моей кровати.

Я уставилась на нее:

– Вряд ли сестра бы не заметила мертвеца-людоеда.

Она улыбнулась, терпеливо, почти снисходительно.

– Мы с вами обе знаем, что, как бы ни были ужасны слуги, истинную опасность представляет хозяин.

Я вытаращила глаза – ничего не могла с собой сделать.

– Откуда… откуда вы знаете?

– Я коснулась его силы, когда помогала изгнать его из вас. Слышала его голос, ощущала его самого. Он хочет твоей смерти, Анита. Хочет выпустить из тебя жизнь.

Я проглотила слюну, пульс забился чаще.

– Я бы хотела, чтобы пришла сестра, если можно.

– Ты меня боишься? – спросила она, улыбаясь.

Я хотела сказать «нет», но…

– Да, но в этом нет ничего личного. Скажем так: после прикосновения смерти я не знаю, кому верить, в магическом, так сказать, смысле.

– Ты хочешь сказать, что я тебя спасла, потому что этот хозяин мне разрешил?

– Я не знаю.

Она впервые помрачнела.

– В этом можешь мне верить, Анита. Нелегко было тебя спасти. Мне пришлось окружить тебя защитой, и частью этой защиты была моя собственная сила, моя сущность. Если бы я оказалась недостаточно сильна или имена, которые я призвала на помощь, были бы недостаточно сильны, мне пришлось бы умереть вместе с тобой.

Я глядела на нее и хотела верить, но…

– Спасибо.

Она вздохнула, оправила подол платья пальцами в кольцах.

– Хорошо, я пришлю к тебе знакомого человека, но потом мы должны поговорить. Твой друг Тед рассказал мне о метках, которые связывают тебя с вервольфом и вампиром.

Наверное, что-то отразилось у меня на лице, потому что она добавила:

– Мне надо было об этом знать, чтобы тебе помочь. Я уже спасла тебе жизнь, когда он приехал, но я пыталась восстановить твою ауру, и не получалось. – Она провела надо мной рукой, очень близко, и я ощутила, как теплый след ее силы коснулся моей. Над грудью, над сердцем она остановила руку. – Вот здесь дыра, будто не хватает какого-то куска. – Рука пошла ниже, остановилась над бедрами или в нижней части живота – зависит от точки зрения. – Здесь еще одна. И там, и там – чакры, важные энергетические точки тела. Опасно, если не можешь закрыть их от магического нападения.

И снова у меня сердце забилось сильнее, чем надо было.

– Они закрыты. Я последние полгода над этим работала.

Леонора покачала головой, осторожно убирая руки.

– Если я правильно поняла слова твоего друга насчет триумвирата силы, в который ты входишь, то эти места – как электрические розетки в стене твоей ауры, а у тех двух тварей – вилки от них.

– Они не твари.

– Тед их описал в очень нелестных красках.

Я нахмурилась. Действительно, похоже было на Эдуарда.

– Теду не нравится, что у меня такие… близкие отношения с монстрами.

– У тебя любовные отношения с обоими?

– Нет… то есть… – Я попыталась найти короткую версию. – Я спала с ними обоими в разное время. То есть какое-то время я… встречалась с ними обоими, но ничего хорошего не вышло.

– Почему?

– Мы стали вторгаться в сны друг друга. Думать мыслями друг друга. Каждый раз после секса это становилось сильнее, будто узлы затягивались еще туже.

Я замолчала – не потому, что все сказала, а потому, что словами этого было не передать. И начала снова.

– Однажды, когда мы были втроем и просто разговаривали, пытаясь разобраться, у меня в голове возникла мысль, которая не была моей. Или я решила, что она не моя, но я не знала чья. – Я подняла глаза на Леонору, пытаясь заставить ее понять, какой это был ужас.

Она кивнула, будто поняла, но следующие ее слова показали, что главное она упустила.

– Ты испугалась.

– Ага, – произнесла я, подчеркивая каждый слог, чтобы сарказм до нее дошел.

– Неподконтрольность, – сказала она.

– Да.

– Невозможность уединения.

– Да.

– Зачем ты приняла эти метки?

– Они бы погибли оба, если бы я этого не сделала. Мы все могли погибнуть.

– Значит, ты это сделала для спасения жизни.

Она сидела, скрестив руки на коленях, непринужденно зондируя мои парапсихические раны. Терпеть не могу людей, которые всегда собой довольны.

Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142