Мертвая река (ЛП) - Кетчам Джек

Бум.

Смех.

Вот, теперь в живот. Снова в ребра. Еще тычок.

Проклятые нелюди. Почище Стивена. Все они...

Бум.

Затем пара рук потянулась мимо нее к Эми, пытаясь оторвать от нее тело подруги.

Клэр еще плотнее прижала к себе Эми, чувствуя, как в нее впиваются ее холодные пальцы, как нарастает в груди то самое напряжение. При этом она прекрасно понимала, что пройдут какие-то считаные мгновения, и их все же оторвут друг от друга – окончательно, раз и навсегда, что пещерные люди намного сильнее ее самой и без особого труда смогут это сделать. И все же она была не в состоянии смириться с подобным исходом, все так же ощущая рыдания прильнувшей к ней Эми, чувствуя опасность, переполняясь гневом и той яростной силой, пока не раздался очередной звук.

Бум.

Клэр ощутила, словно внутри ее что-то вспыхнуло, и тут же в ярости оторвалась от стены, с силой вонзаясь во что-то согнутым коленом. Дикарь отчаянно заголосил и, в три погибели согнувшись и держась за промежность, рухнул перед ней на колени. Он покатился к костру и там остановился перед самой кромкой огня.

Уже через мгновение девушка-подросток выхватила из ее объятий Эми, а близнецы и та девочка в человеческой коже, вцепившись в Клэр, повалили ее на землю и принялись топтать и пинать – в ребра, в голову, в спину. Боль металась по ее телу, готовая в любую секунду вырваться за его пределы, словно скользящая над поверхностью океана птица, намеренная избавиться от преследующего ее хищника.

Ее взгляд оставался прикованным к катающемуся у костра мужчине.

0:05

Грудь Питерса ощущалась как осиное гнездо.

А все это виски – как же жгло оно, это сучье творение рук человеческих, будто двумя ножами полосовало его плоть возле грудины.

Между тем именно оно и спасло его жизнь.

Словно он и в самом деле собирался еще жить.

Питерсу казалось, что он воняет, словно полбара «Карибу» наутро после новогодней ночи, а сам он был похож на недорезанного борова. Вдоль бока от подмышки и вниз, к самой пряжке ремня, тянулась темная и широкая полоса. В темноте ее можно было запросто принять за кровь.

Судя по всему, они посмотрели на него и решили, что перед ними лежит еще один мертвый пьяница.

Крови тоже хватало, хотя и нельзя было сказать, что он прямо-таки истекал ею. Пока – не истекал. Мальчишка явно торопился, но все же успел смекнуть, что нож задел кость. Рана в боку оказалась куда глубже, крови из нее успело вытечь больше, чем из груди, но щенок перерезал ему всего лишь хрящ – в общем, вышло то самое, что в киношках про ковбоев называют «царапиной». Хотя боль и вправду была адской.

Встав на четвереньки, Питерс снова замер, словно задумался, стараясь определить, куда именно собирается вот так ползти.

Не было никакого смысла проверять состояние Манетти или Гаррисона. Во время схватки он был достаточно близко от них, да и луна светила ярко. Он совершенно отчетливо видел мертвые тела, лежавшие у дороги. Их полнейшая неподвижность почему-то вызвала в памяти образ свалки – как-то так же мертво и уныло лежат отправленные туда вещи.

Их смерть показалась столь же нелепой и отвратительной, как и кончина Кудзиано. Славные, смелые были парни, погибшие задолго до полагающегося им срока.

А ведь Майлз Гаррисон еще мальчишкой приносил им газеты.

«Мэри, ты помнишь?»

Сейчас не время для скорби. Перво-наперво стоило отыскать револьвер. Когда на него наскочил тот малец, оружие выскользнуло из руки. Но далеко отлететь не могло.

Питерс стянул с себя куртку, стряхнул брызги стекла с нее и с рубашки. Перетягивая рану в боку, стянул рукава, завязал их узлом и, стоя все так же на коленях, принялся шарить руками по окружавшим его кустам – справа от себя, потом слева, чуть углубляясь в заросли и ощущая под собой прохладную твердь слежавшейся почвы. Осторожно огибая колючие, спутавшиеся ветви кустов, он медленно пробирался в их гущу – на фут, два, потом три, – стараясь не спешить, мысленно проклиная колющие приступы боли в груди и боку, но все так же медленно и методично действуя... покуда рука наконец не скользнула по гладкому стволу. Все так же неторопливо выбравшись на прежнее место, он уселся на землю.

Когда дыхание наконец успокоилось, Питерс поднялся на ноги, вставил револьвер в кобуру и подошел к Гаррисону и Манетти. Неподалеку от шерифа тянулась широкая полоса сохнущей крови, явно не соответствовавшая положению тел как его самого, так и Майлза.

«Значит, Вик, одного ты все же зацепил, – подумал он. – Я был почти уверен, что так оно и будет. Бьюсь об заклад, подстреленного они уволокли с собой».

Он видел, что они довольно поспешно уволакивали истекающего кровью сородича. Идти по такому следу было сплошное удовольствие. Зрение у него было, конечно, не то, что прежде, но и нынешнее – вполне сгодится.

«Судя по количеству крови, пуля, скорее всего, угодила в голову или шею», – подумал он. Видать, несший раненого перекинул его себе через плечо – разбрызг значительный. Кровь не только окропляла тропу, но также поблескивала на листве соседних кустов и даже на стволах деревьев.

Питерс посмотрел на часы – значит, он пролежал примерно час с четвертью, а может, и больше. Плохи дела. Он подошел к краю вершины холма. Внизу все так же поблескивали огни дома. Теперь к ним примешивались лучи фар патрульных машин – пар семь-восемь – и сине-красные мигалки. Навстречу ему, насколько он мог судить, никто не спешил. Трудно было сказать наверняка – макушки деревьев мешали обзору. Скорее всего, сейчас они там, сравнительно недалеко.

Питерс задумался над тем, что делать дальше.

С того места, где он находился, и вплоть до самых скал тянулась почти сплошная равнина, и он подумал, что этот путь ему вполне по плечу. Спуститься же к дому, чтобы встретиться с ними, или идти через поле оказалось бы сложнее! Намного сложнее. Не просто спуститься – с этим он как-нибудь справился бы, – но и снова подняться. Даже в нормальном состоянии, не истекая кровью, ему и тогда было бы довольно трудно преодолеть такой путь.

Он смог бы с достаточной точностью объяснить патрульным, где все это случилось. Они отыщут нужное место, пускай и не с ходу. Сначала спуститься с холмов... потом обо всем рассказать. Объяснить, как туда идти. Располагал ли он всем этим временем?

«К черту», – решил Питерс.

Эти люди опережали его где-то на час с четвертью. Еще не успели уйти настолько далеко, чтобы не заслышать звук выстрела. Пальнуть для уверенности все же не мешало. Они, само собой, смекнут, что непосредственной угрозы их безопасности пока нет, незачем паниковать и убивать пленников – враг покамест далеко. А может, и не враг вовсе – просто другой вид охотника.

Он направил дуло револьвера в воздух и выстрелил; дождавшись, пока стихнет эхо, еще раз нажал на спусковой крючок, потом еще.

Ветер к тому времени практически утих, так что в воздухе было спокойно. Если у копов внизу имелась хотя бы капля мозгов, они смекнут, где именно он находится.

В любом случае лучшего придумать он все равно не мог.

От резких движений рана в боку стала кровоточить намного сильнее. Нет, этак можно и до смерти истечь кровью. С глубокими ножевыми ранами шутить не следовало, и Питерс еще туже затянул рукава куртки.

Потом полез в карман и вставил в барабан револьвера новые патроны.

«Теперь с пальбой надо повременить, – подумал он. – Пока не начнут стрелять другие».

С такой мыслью он двинулся дальше.

0:12

Женщина вошла в пещеру и небрежно свалила, почти что бросила мужчину у края костра. Он и сам давно уже хотел потрогать землю.

Окинув быстрым взглядом окружающую обстановку, она тут же заметила в дальнем конце пещеры пленницу. Та стояла рядом с Быком и бездумно запахивала на груди халат. Вторая женщина, избитая, с окровавленным лицом и в рваном платье, лежала на земле, затравленно глядя на стоявших около нее близнецов. Мальцы сияли от распиравшего их ликования. Но ни малейших признаков младенца – ежели не считать хныкавшего у стены ребенка Второй Добытой.