Ознакомительная версия. Доступно 53 страниц из 261
— Марта? — спросила она, молясь, чтобы там ничего не случилось, чтобы Марта просто спросила её, нормально ли, если она сводит девочек на площадь, или ещё что-нибудь такое. — Марта, у вас все хорошо?
— Ну… да. В целом, в общем, — Линду поразила тревожность, которую она расслышала в голосе Марты. — Но… ты знаешь о тех судорогах?
— О Господи… У неё был припадок?
— Думаю, да, — сказала Марта, и поспешила добавить: — Они сейчас в полном порядке, разрисовывают картинки в соседней комнате.
— Что случилось? Расскажи мне!
— Они сидели на качелях. Я занималась моими цветами, готовила их к зиме…
— Марта, прошу! — вскрикнула Линда, и Джеки дотронулась до её руки.
— Извини. Начала лаять Одри, и я обернулась. Я спросила: «Солнышко, с тобой все хорошо?» Она не ответила, просто слезла с качели и села под ней, ну там, знаешь, где ямка, которую вытоптали ногами? Она не падала, ничего такого, просто сама села. И смотрит прямо перед собой и чавкает губами, как вот вы меня предупреждали, что такое может быть. Я подбежала… ну, чуточку её встряхнула… а она и говорит… сейчас, вспомню…
«Вот оно, — подумала Линда. — Остановите Хэллоуин, вы должны остановить Хэллоуин».
Но нет. Там было кое-что другое.
— Она говорит: «Розовые звезды падают. Розовые звезды падают. За ними остаются полосы». И тогда ещё: «Здесь так темно, здесь так плохо дышать». После чего она очухалась и сейчас у нас все в порядке.
— Слава тебе, Господи, — произнесла Линда, и тогда уже переключилась мыслями на пятилетнюю дочурку. — А с Джуди все обстоит благополучно? Это её не напугало?
В телефоне зависла длинная пауза, а потом Марта сделала выдох:
— Ох.
— Что ох? Что должен означать этот твой ох?
— Так это было с Джуди, Линда. Не с Дженнилл. На этот раз это случилось с Джуди.
15
— Я хочу поиграть в ту другую игру, о которой ты говорила, — говорил Эйден Каролине Стерджес, когда они остановились на площади поболтать с Расти. Другая игра, которую она имела в виду, называлась Красный Свет, хотя Каролин почти не помнила её правил — не удивительно, если последний раз играла в неё, когда ей самой было лет шесть или семь.
Однако, как только они оказались перед деревом в просторном дворе «пасияната», правила ей тут же припомнились. И, как не удивительно, вспомнил их также Терстон, который не просто готов был поиграть, но, как показалось, к этому стремился.
— Помните, — поучал он детей (которые сами каким-то чудом никогда не были знакомы с наслаждением от игры в красный свет), — она может считать до десяти с любой скоростью, как ей захочется, но если она, обернувшись, поймает кого-то в движении, тот должен вернуться туда, откуда начал.
— Меня она не поймает, — заявила Алиса.
— И меня, — решительно произнёс Эйден.
— Вот и увидим, — сказала Каролин и отвернулась лицом к дереву. — Раз, два, три, четыре… пять, шесть, семь… восемь-девять-десять КРАСНЫЙ СВЕТ! — резко обернулась она.
Алиса застыла с улыбкой на лице и одной ногой, задранной для прыжка. Терстон, также с улыбкой, растопырив руки, стоял в позе «Призрака оперы» [234]. Она заметила небольшое движение у Эйдена, но даже не подумала отсылать его на стартовую позицию. Он светился счастьем, а ей отнюдь не хотелось лишать его радости.
— Хорошо, — согласилась она. — Хорошенькие статуи. А теперь второй раунд.
Она вновь отвернулась лицом к дереву и начала считать, наслаждаясь тем полузабытым детским страхом от того, что кто-то движется у тебя за спиной.
— Раздватри, четырепять, шестьсемьвосемьдевятьдесять. КРАСНЫЙ СВЕТ!
Крутнулась. Алиса застыла уже чуть ли не рядом. В десяти шагах позади неё дрожал, стоя на одной ножке, Эйден, чётко было видно болячку у него на коленке. Терси стоял позади мальчика, положив одну руку себе на грудь, словно какой-то оратор, и улыбался. Похоже на то, что выиграет Алиса, вот и хорошо; она встанет на это место, и тогда выиграет её братец. Каролин с Терстоном об этом позаботятся.
Она вновь обернулась к дереву.
— Раздватричеты…
И тут закричала Алиса.
Обернувшись, Каролин увидела, что Эйден Эпплтон лежит на земле. На мгновение ей показалось, что он продолжает игру. Колено — то, на котором была царапина — было задрано вверх так, словно он продолжал бежать, лёжа на спине. Широко раскрытые глаза смотрели в небо. Рот его сложился в маленькое, морщинистое О. На шортах у него расплывалось тёмное пятно. Каролин бросилась к малышу.
— Что с ним? — спросила Алиса. Каролин увидела, как все переживания последних ужасных дней отразилась у девочки на лице. — С ним все хорошо?
— Эйден? — проревел Терстон. — Ты в порядке, мальчик?
Эйден начал дрожать, губы его словно сосали невидимую соломинку. Задранная нога разогнулась и легла на землю… и вдруг дёрнулась. Плечи ему свело судорогой.
— У него конвульсии, — произнесла Каролин. — Наверное, от перевозбуждения. Думаю, всё пройдёт, если мы дадим ему полежать несколько мин…
— Розовые звезды падают, — подал голос Эйден. — За ними остаются полосы. Это так красиво. Это так страшно. Все смотрят. Никакого лакомства, только козни. Тяжело дышать. Он называет себя Мастер. Это его вина. Он избранный.
Каролин с Терстоном переглянулись. Алиса упала на колени рядом с братцем, держа его за руку.
— Розовые звезды, — повторил Эйден. — Они падают, они падают, они па…
— Проснись! — закричала Алиса ему прямо в лицо. — Перестань нас пугать!
Терстон Маршалл ласково дотронулся до её плеча.
— Солнышко, не надо, я не думаю, что это поможет.
Алиса не обратила на него внимания.
— Проснись! Ты… ты ГОВНЮК!
И Эйден пришёл в сознание. Он изумлённо смотрел на заплаканное лицо сестры. Потом перевёл взгляд на Каролин, и улыбнулся… это была, к чёрту, самая сладкая из улыбок, которые ей пришлось увидеть на протяжении всей её жизни.
— Я выиграл? — спросил он.
16
Генератор на складе городского совета находился не в наилучшем состоянии (кто-то пододвинул под него старую эмалированную кухонную раковину, чтобы туда капало смазочное масло), а в смысле энергосбережения, подумалось Расти, он был родственником «Хаммера» Большого Джима Ренни. А впрочем, Расти больше интересовал подключённый к нему серебристый баллон.
Барби бросил короткий взгляд на генератор, скривился от запаха, потом подошёл к баллону.
— Он не такой большой, как я ожидал, — сказал он… хотя тот был намного большим, чем те баллоны, которые использовались в «Розе-Шиповнике», или тот, который он менял у Бренды Перкинс.
— Это «муниципальный размер», так их называют, — объяснил Расти. — Я запомнил это с прошлогоднего городского собрания. Сендерс с Ренни тогда много говорили о том, что небольшие баллоны сэкономят нам кучу баксов в эти времена, «когда топливо такое недешёвое». В каждом по восемьсот галлонов.
— Это означает, он весит… сколько? Шестьдесят четыре сотни фунтов?
Расти кивнул.
— Плюс вес самого баллона. Его тяжело поднимать — нужен вилочный подъёмник или гидравлический домкрат, — но передвигать легко. Пикап «Рэм» рассчитан на шестьдесят восемь сотен фунтов, а на деле способен везти больше. Один такой баллон помещается в кузов. Немного торчит позади, вот и все, — пожал плечами Расти. — Вешай красный флажок и вези куда хочешь.
— И этот здесь единственный? — спросил Барби. — Что же, если топливо в нём закончится, не будет света в горсовете.
— Разве что Ренни с Сендерсом знают, где остальные баллоны, — согласился Расти. — И я уверен, что они это прекрасно знают.
Барби провёл рукой по синей трафаретной надписи «БОЛ КР» на боку баллона.
— Это то, что вы потеряли.
— Мы не потеряли; его у нас украли. Такова моя мысль. Только здесь должно быть ещё пять наших баллонов, потому что всего их пропало у нас шесть.
