Я уж и в храм ходила молится, не помогло. Отец Сергий то помер, ну да ты знаешь. Вместо него отец Афанасий сейчас. Сказал видать шибко на грешила я, раз такой сынок вышел. В чём нагрешила то, Господи? Как Макс с винтил, если с кем и путалась, то на стороне, домой не водила. Не выпивала почти. Курить бросила. Всё ради Артюши, ради него старалась. А он меня не в грош не ставит. Не давно старой курвой назвал потаскухой. Я всю ночь проревела.
Это я тебе просто так пишу, Господи. Что б ты знал.
Господи всемогущий, отец мой и покровитель!
Это Гусева Зинаида.
Всё я поняла, Господи милосердный. Зойка, это всё она, паскуда. Она Артюшу сглазила, сука цыганская. Мне Катька Иванова по секрету сказала, они с Зойкой водятся. Катька денег пришла одолжить, я не хотела давать, вот она и сказала. Что Зойка ей сказала я мол ведьма. И мамаша моя была ведьмой и баба Аня и прабабка и дальше. Поделом мол Зинке сказала, что сынок у неё ведьмак. Я Катьке пять тысяч дала. Не вернёт, знаю. Пускай.
Что ж получается, Господи? Зойке цыганке всё счастье досталось. И муж лётчик и при плод гладенький, чистенький, отличники оба, мать с отцом не на радуются. А мне вот это всё.
Артюша то вчера меня от лупцевал. Пьяный пришёл сказал не дашь денег во обще зарежу. И пошёл к дружкам.
Господи всеблагой и всемогущий! Не по людски это, не справедливо. Сделай так, что бы Зойка через свой помёт тоже страдала. Что б не одна я. Мне очень надо, очень.
Господи Боже, святой и единственный!
Гусева это, Зинаида. Спасибо тебе за всё. Зойка то в петлю прыгнула, как её помёт потонул. Сама на табуретку залезла и сиганула с петлёй на шее. Отец Афанасий сказал, даже на кладбище её хоронить не позволит. Туда и дорога им всем. Мне хоть легче стало. Не так больно жить.
Артюша в дом шалаву привёл, Таньку из общаги. Сказал ей жить не где, а долбится классно, пусть у нас живёт. Я её с первого взгляда не взлюбила, сучку эту задрипаную, прошмандовку. А теперь и вовсе ненавижу.
Знаешь что мне эта Танька сказала, Господи? Кончилась твоя власть старая карга сказала. Этими самыми словами. Теперь мол она хозяйка будет, и что бы я не лезла куда не надо, иначе мол со свету с живёт.
Это мы ещё поглядим, кто кого с живёт, Господи милостивый. Это мы ещё посмотрим, как оно выйдет.
Я просто так тебе пока пишу, заступник мой, благодетель. Просто что б ты знал.
Господи праведный, всемогущий!
Зинаида Гусева это. Беда к нам пришла, большая беда. Артюша загремел по статье. Двоих дружков он убил, по пьяни зарезал в поножовщине. Следак сказал повезёт, если всего пятнашку дадут.
Макс из своей Германии приезжал, хотел кому надо на лапу дать, большие деньги привёз. Не взял следак. В таком деле деньги сказал не решают. Раньше думать надо было Максик. Раньше. Когда сиротинушкой сынка оставлял. А теперь что ж.
Танька брюхатая ходит, на восьмом месяце. Про Артюшу узнала, только фыркнула шалава. Без него сказала мол обойдусь. Долбаков мол много кругом, на одном свет клином не сошёлся.
Вот так получилось, Господи. Просто, что б ты знал.
Господи мой, Боженька!
Бабка Зина это, Гусева.
Алёнушке три годика уже, кровиночке моей, лапушке. Кто бы мог подумать, что у Таньки шалавы такая доченька народится. Тихая, ласковая, не слова дурного не скажет, не обидит никого, не обругает.
Таньку то я выставила. Иди сказала от нас нахер, прошмандовка. А та и рада, дитё с рук сбагрила и у свистала к дружкам долбиться. Иногда является мол денег дай старая, так я её и на порог не пускаю. Грозится, что Артюша вернётся мол и отомстит. Нет, Танька, не вернётся он, не надейся. На зоне сгниёт. Я то знаю.
Алёнушка моя со мной, кровиночка моя, единственная моя, золотая моя. А больше мне ни кого и не надо.
Спасибо тебе, Господи, спасибо за всё! Я только теперь поняла. Надо через не счастья, через беды пройти, через гавно всякое, что бы заслужить своё счастье. Через гной и смрад и кровь и смерть пройти надо. Я прошла, Господи. Заслужила. Спасибо тебе! Спасибо, что всегда был со мной!
милый божинька
миня зовут алена мне шесть лет
баб зина говорит если оч нада ты поможешь
мне оч оч нада
мама прихадила хотела миня забрать к сибе но баб зина не дала
баб зина говарит мама гавно и шалава и ванючая дырища
а мама харошая добрая красивая оч
баб зина маму ни навидет
мой папа сидит в тюрме она ево тож ни навидет
она всех ни навидет
милый божинька дивчонки говарят тибя нет а я знаю што есть
помаги мне оч нада
зделай так штоб баб зина здохла
Майк Гелприн
Самая страшная книга 2022
© Авторы, текст, 2021
© Парфенов М. С., составление, 2021
© Валерий Петелин, обложка, 2021
© ООО «Издательство АСТ», 2021
Максим Кабир
Курьи ножки
Если бы Женю попросили рассказать, какие эмоции будила в нем та телепередача, он поведал бы о тревоге, возникавшей всякий раз, когда мультяшная изба выскакивала из-за условных елей. Рисованной была заставка, а дальше следовал десятиминутный балаганчик с куклами-перчатками. Миновало больше двадцати лет, а Женя помнил пучки прутиков на заднике – имитацию знахарских трав; помнил луну в оконце – намалеванный на бумажке полумесяц с глазом; даже музыку помнил, такую вроде бы шелестящую, подступающую к маленьким зрителям.
Передача называлась «Курьи ножки», ее с девяносто шестого по девяносто девятый крутил местный канал «Альтаир». Ничего особенного, копеечное подражание «Спокойной ночи, малыши», только вместо свиномедвежьего зоопарка там колобродили персонажи русского народного фольклора. Основными героями были Леший Леша, Баба-яга и Вий. Наведывались в избушку на курьих ножках гости: домовенок, кот, кикимора. Сюжет развивался по накатанной схеме. Всплывала некая научная или педагогическая проблема (почему нельзя лизать качели на морозе, почему в космосе невесомость, почему вода не горит), Баба-яга растолковывала, озорной Леший все перевирал. Оно как бы смешно, должно быть, но Женя не смеялся, а губы поджимал. Пока взрослые люди, прятавшиеся под столом, говорили писклявыми голосами, Женя чувствовал себя неуютно и одиноко, как пес, бродящий в заоконном тумане, как последний вареник на тарелке, о котором мама говорила: «Не съешь – он плакать будет».
Заканчивалась передача так: отчаявшаяся Яга привлекала к спору Вия. Тот сидел на стульчике у бревенчатой стены, «дремал», а в финале Яга поднимала его веко, циклоп вступал в беседу и быстренько все разжевывал, подводил итоги. И никаких мультиков.
Жене въелся в память выпуск, в котором веко Вия была поднято изначально, с первых кадров – забыли опустить. Сохранилось кислое, точно электрод, ощущение, что из лобастого «Панасоника» циклоп таращится прямо на Женю. Дети присылали в избушку письма, периодически их приносил Бабе-яге домовой, устраивали конкурс на лучший рисунок. Сомнительно, что кто-то, кроме Жени, ежился под одеялом при виде сказочной компании.
Женя спал в гостиной, напротив телевизора. Передача шла довольно поздно: в десять, что ли, после городских новостей. Мама смотрела новости, погоду на завтра, и «Ножки» оставляла, чтобы сын развивался.
Воспитывала Женю однополая пара: мама с бабушкой. Семья была верующая. Не сектанты-затворники, а здоровое постсоветское православие, которому не мешает крупица астрологии, щепотка вульгарного буддизма про реинкарнации и всякие милые языческие ритуалы, вроде показывания монетки молодому месяцу, чтоб деньги водились.
Бабушка учила внука креститься, подсовывала детскую Библию, а еще самую малость контролировала телевизионные вкусы внука. Если показывали «Секретные материалы», или мультик про Дракулито Вампиреныша, или советский пластилиновый мультфильм про чертей, бабушка фыркала и отвоевывала пульт. «Бесы», – говорила. Даже роботов из «Острова ржавого генерала», заблуждаясь, бесами обозвала.
