Арлекин - Гамильтон Лорел Кей

Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104

Я подняла голову к сероглазому — он наклонился надо мной, согнувшись в поясе. Я взяла его лицо в ладони, встала на цыпочки, нашла губами его рот и поцеловала. Губы у него были сухие, испуганные, нервные, но мне удалось сделать то, что никогда не получалось раньше: зачерпнуть из себя ardeur. Вдруг до меня дошло, будто свет зажегся: ardeur не обязан быть океаном. Достаточно одной капли дождя, чтобы губы смочить.

И эту каплю силы я вдохнула ему в губы, нашла оборванные куски там, где резанула Коломбина. Она резала с силой и болью, предупреждая и запугивая. Она показала пытку, пламя и уничтожение тем, кто ее отвергнет. Я предлагала поцелуй, любовь и нежность. Если бы я секунду назад не чувствовала силу Малькольма, у меня могло бы не получиться, но его побуждения были так чисты и так самоотверженны, что ardeur будто научился новому вкусу. Я и предлагала им этот вкус, предлагала выбор, предлагала прохладную воду и безопасность — а она предлагала ужас и наказание. Она была угрозой, я — обещанием.

Я отвоевывала их обратно поцелуем и прикосновением. Они текли со скамей потоком, и я шла между ними. Дамиан и Натэниел шли со мной, помогали двигаться в толпе, там поцелуй, здесь прикосновение. Такая была мягкость в ardeur’е, какой никогда раньше я не ощущала, и сила Коломбины таяла под волной доброты. Волной прикосновений и целомудренных поцелуев. Мы спасем вас, мы снимем вашу боль. Ей следовало бы помнить, что люди отдают все, чем владеют, все, что представляют собой, только чтобы о них думали, заботились, чтобы избавили от страдания. Тем и заманивают секты: обещание доброй семьи, тем, как люди представляют себе любовь. Но любовь — не отсутствие страданий, любовь — это рука, которая тебя поддерживает, когда ты проходишь через них.

Коломбина завопила в досаде — и нарушила пакт. Она потянулась к Джованни, я ощутила, как она коснулась его — не руку почувствовала, но силу, которую она взяла. Та сила, которую мы оттесняли, внезапно прыгнула — будто огромная приливная волна вдруг воздвиглась против нас. Я повернулась и глянула вверх, будто там можно было что-то увидеть, но там ничего не было — и это ничто на меня обрушилось. Я оказалась в огненном водовороте. Каждый вздох был пыткой, смертью, но нельзя же не дышать. Сила обжигала горло, я пыталась вскрикнуть, но воздуха не было. Ничего не было, кроме боли.

Из боли родился голос:

— Я избавлю тебя от нее. Будь моей, и это прекратится.

Мысленно я ответила вызывающим воплем, но это была та боль, которая в конце концов тебя сломает. Ты просто скажешь да, кому угодно и на что угодно, лишь бы она прекратилась.

Отдаленно я ощущала под собой ковер на полу, знала, что извиваюсь на нем, но все ощущения забивала боль. Перед глазами дрожали полосы, мелькали образы, будто боль застилала и зрение. Чьи-то руки пытались меня удержать, но просто тело не могло лежать спокойно — это было бы слишком больно.

И снова голос в голове:

— Сдайся, и это будет так хорошо. Сдайся, сдайся. Это же все чужие, отдай их мне, Анита. Отдай.

Я даже не знала, кого это «их». Существовала только боль, и какой-то кусок сознания, который ей не поддавался. Будто все, что под кожей, горело и прожигало себе путь наружу.

Чьи-то руки меня удерживали на полу, и их было достаточно, чтобы я их чувствовала. Они были твердые, реальные, будто якорь в море боли. Руки, руки, настоящие, а это значит…

Свет, жгучий свет, солнце слепит глаза, и я горю.

Я заорала, что-то накрыло мне рот — губы, поцелуй, и за ним — сладкий мускусный запах леопарда. Леопард во мне встрепенулся навстречу этому запаху, и солнце было теплое, доброе, не жгучее. Я поднялась вместе со зверем Мики, две черные мохнатые твари заплясали вместе, закружились вверх, к свету. Боль свалилась шелухой, когда мне вспомнились мех и когти, зубы и мясо. Я не вампир на самом-то деле, нет во мне того, что она могла бы сжечь. Ее сила действует только на мертвых, а мне только что напомнили, насколько я жива.

Я заморгала, глядя в близкое лицо Мики. Он лежал на мне сверху, держа мое лицо в ладонях, и я не могла повернуться и глянуть, кто прижимает мне руки и ноги к полу, но рук было много, и в воздухе пахло волком, гиеной и человеком. Я сперва понюхала воздух, потом только попыталась посмотреть, кто меня держит.

— Анита? — спросил он, глядя на меня глазами леопарда.

— Я здесь, — прошептала я.

Он сполз с меня — теперь мне был виден Эдуард возле моей правой руки. Олаф навалился на правую ногу, Римус — на левую. Грэхем держал мне левую руку. Я обернулась к ним ко всем:

— Можете теперь меня отпустить.

— Еще нет, — ответил Эдуард. Он стоял на четвереньках, и до меня дошло, что он всем весом удерживал одну мою руку. Интересно, насколько же это было трудно.

— Такое было впечатление, что ты сейчас перекинешься, — сказал Римус, не отпуская мою левую ногу.

— Если остался еще какой-нибудь зверь, отпускать нельзя, — сказал Олаф.

Этот здоровый мужик, почти такой же огромный в человеческом образе, как Грэхем в зверином, очень серьезно относился к своему теперешнему занятию. Моя сила произвела впечатление даже на него. Что ж я такое устроила тут?

Подумала их убедить, но оглядела лица и поняла, что не только впечатление на них произвела, а попросту напугала. То есть впечатление оказалось не слишком благоприятным. Что я теперь ни говорила бы, они меня не отпустят, но уж очень не хотелось мне лежать распластанной как лягушка в самом разгаре боя.

— Наши слуги сразились, Жан-Клод, и мой слуга остался стоять.

— Но ma petite победила, Коломбина. Она выдержала силу Джованни. При всей боли, что ты причинила ей, она не позволила тебе с ее помощью завладеть остальными вампирами. Они мои по-прежнему, и ты не можешь питаться их силой, как собиралась.

Я могла повернуть голову так, чтобы видеть Жан-Клода, но Коломбина осталась всего лишь голосом. А я должна быть рядом с Жан-Клодом. Интуиция мне подсказывала, что добром дело не кончится — это в воздухе чувствовалось.

— Кто-то заговорил вне очереди, — сказала она.

— Я ощутил твою силу, Коломбина, ощутил, как она формирует их в огромный костер, который будет эту силу питать. Не нужно мне было слышать чьи-то рассказы, чтобы понять, что ты собираешься делать. Ты умеешь брать других вампиров и обращать их силу в мощное оружие.

— Да, — ответила она.

— Но ma petite помешала тебе взять этих малых вампиров и создать из них себе армию, источник силы. Что будешь ты делать теперь, когда не можешь обрести силу этим способом? — И у меня в голове прошелестел его голос: — Хорошо бы ты была рядом со мной, ma petite.

— Пытаюсь, — прошептала я. — Дайте встать, мальчики.

Сила дохнула по церкви. Она будто подпитывала все твои сомнения — нет, сама ими питалась. Бог мой, как питалась от них Коломбина, она вызывала их, как вампиры, которые умеют питаться похотью и страхом. Вдруг меня захлестнула уверенность, полная уверенность, что нас ждет поражение. Все мы погибнем, и ничего я сделать с этим не могу.

— Господи! — почти простонал Римус, охватив голову руками. Меньше всех, кажется, подействовало на Олафа и Эдуарда. Мика протянул ко мне руки, притянул меня в кольцо этих рук, дал мне погрузиться в их силу, но сомнения не пропали, они душили меня. Вокруг плакали, молили прекратить. Кто-то причитал: «Что угодно, что угодно, только не надо больше!» Было больше одного способа у нее выиграть эту битву.

Натэниел подполз к нам, протянул руку, опустив голову. Я взяла его за руку, и ударом силы сомнения отбросило назад. Он поднял голову и посмотрел на меня прямым взглядом своих прекрасных глаз, лицо его осветилось, будто солнце вышло из-за тучи.

— Я в тебя верю.

Я притянула его в круг из рук Мики.

— Ты меня заставляешь в себя поверить.

Как и раньше, прикосновение Натэниела прогнало сомнения, и его неколебимая уверенность защитила нас обоих от Коломбины. Даже будучи в одном помещении со мной, она не могла своими сомнениями пробить уверенность, сообщенную мне Натэниелом.

Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104