Рассказывают, что Тесей, проходя через Делъфы, маленький городок к Западу от Коринфского перешейка, заглянул в тамошний салун, чтобы выпить кружку пива и закусить гамбургером. На стойке красного дерева валялась забытая кем-то газета; он взял ее и принялся просматривать от нечего делать.
Роберт Шекли. «Лабиринт Минотавра».
Он был простым американцем, как пишут время от времени на надгробьях Арлингтонского кладбища. Фамилия у него тоже была простая и крепкая, как стальной шкворень - Марвин, а имя ему было, извините, Иезайя. За это ему следовало благодарить своих родителей, ревностных меннонитов из Оклахомы, которые воспитывали его до трех лет. По истечении данного срока мистер и миссис Иезекиль Гомес были одновременно и скоропостижно призваны в райские кущи вывернувшим из-за поворота автобусом, за рулем
которого сидел пьяный водитель, поэтому религиозный опиум не успел пропитать сердце и мозг маленького Иезайи в достаточной степени. Оставшегося сиротой мальчика забрал к себе его дядя по материнской линии, дальнобойщик Сэм Марвин, который имел весьма отдаленное представление о религиозном поведении и проживал вдовцом в маленьком техасском городишке под названием, если не ошибаюсь, Кананера. За два десятка лет мистер Марвин вырастил из Иезайи свою чуть увеличенную копию, дал ему начальное образование, обучил водить машину и после того, как хронический алкоголизм низверг старика в геенну огненную, оставил парню в наследство простую и крепкую, как стальной шкворень, фамилию, профессиональные связи, разваливающийся дом, грузовик модели «Мак», лишайного дворового пса системы лабрадор и бесчисленные, бесчисленные долги.
Осмысленный период жизни Иезайи Марвина пришелся на крайне любопытный исторический период, когда Джей Эф Кей уже успел поймать свою пулю, а Джон Леннон - еще нет. В этот промежуток времени Билли Джек уехал в Вашингтон, отец Каррас посетил маленькую Риген, Чарли с приятелями зашел в гости к Роману, но застал дома только Шэрон, чем и воспользовался, Юкио сделал себе харакири, Кассиус стал Мохаммедом, а музицирующие жесткокрылые насекомые оказались популярнее Христа. Люди, кажется, высадились на Луне, прогремел Уотергейт, русские отстранили от власти Никиту Хрущева и посадили его в ледяные подземелья Лубянки, закончилась вьетнамская война, Китай объявил о создании собственной водородной бомбы, Францию потрясли молодежные бунты, кленовый лист был объявлен национальным флагом Канады, Сартр отказался от Нобелевской премии, в Боливии замучили Че Гевару, Шандор Ла Вей учредил в Нью-Йорке Церковь Сатаны, аятолла Хомейни сверг шаха Ре-зу, Пиночет уничтожил Сальвадора Альенде, Куба ввела войска в Анголу, СССР ввел войска в Афганистан, Картер бойкотировал олимпиаду, разразился грандиозный нефтяной кризис, началась ирано-иракская война, члены клана Кеннеди осыпались с древа жизни один за другим, словно осенние листья - а Иезайя Марвин по-прежнему жил в богом забытой Кананере, любил старые вестерны по телевизору и не бриться, мотался дальнобойщиком по всему Западному побережью, а когда случалось заночевать в родном городе, заходил в закусочную мамаши Бейкер, чтобы опростать там несколько кружек плохого местного пива «Дафф», и не было этому будничному круговороту ни конца ни края. Дорога - дом, дорога - могила… так, по-моему, говорили о подобной жизни древние перипатетики. У Иезайи даже девушки не было, хотя он некоторое время по молодости лет, конечно, активно интересовался семейным вопросом. Но в итоге как-то не сложилось.
В любом небольшом американском городке, от заваленного снегом Твин Пикса до изнывающей от жары Кананеры, есть такие парни - вроде бы и не почетные граждане типа доктора или шерифа, но и не вконец опустившиеся доходяги, что пьют дрянное кукурузное виски из соображений дешевизны и которых пускают в бар только из жалости. Средний класс, одним словом. Ну да, они не вертят задницей с экрана телевизора, как какие-нибудь модные перцы из Лос-Анджелеса, не могут перемножить в уме две тысячи восемьдесят четыре на шестьсот тридцать два, как яйцеголовые профессора из Оксфорда, не пожирают поганые лягушачьи лапки в дорогих французских ресторанах и не пишут книг про аболиционизм. Однако они молча и уверенно делают свою работу, на которой зиждется благосостояние этой богоспасаемой страны. На них всегда можно положиться. В случае войны эти крепкие и немногословные иезайи марвины оказываются в первых рядах десанта, спрыгивающего в полосу прибоя на вражеском берегу. Именно они побеждают на чемпионатах мира и голосуют за республиканцев, именно они полетели в космос, именно они переломили хребет Гитлеру и сделали бы то же самое со Сталиным, если бы этот паскудник, коварный, как все русские, крайне вовремя не откинул копыта. Иезайи марвины - это соль земли, это скелет нации, это корпус машины, которую приводит в движение великий мотор, подаренный нам отцами-основателями - частная инициатива.
В тот день, когда началась наша история, настроение у дальнобойщика Иезайи Марвина было отвратительным. Во-первых, он возвращался из рейса холостым пробегом: подвела товарная логистика заказчика перевозок. Во-вторых, он совершенно вымотался, поскольку вторые сутки гнал почти без отдыха, желая поспеть в Калифорнию к одному сомнительному заказу, чтобы не остаться совсем на бобах. И, наконец, в-третьих по счету, но не по значению, проститутка в мотеле, где он останавливался на ночь, тайком вытащила у него из нагрудного кармана рубашки заначенные десять баксов, и он обнаружил это только на бензозаправке через сто сорок километров. Поэтому когда впереди на шоссе замаячила фигура человека, нахально вставшего прямо посреди проезжей части, первым побуждением Марвина было вдавить педаль газа в пол. Однако его остановило то соображение, что сбитые на дороге хичхайкеры, как правило, настойчиво преследуют водителей, которые их задавили, и при этом совершенно не имеет значения, остались эти хиппи в живых после наезда или нет. По крайней мере о подобных неприятных событиях повествовала пара комиксов серии «Байки из склепа», прочитанная Марвином в сортирах на бензозаправках, и какой-то голливудский фильм класса «В» - совершенно дурацкий, но произведший на Иезайю весьма глубокое впечатление.