На свою голову - Непременова Настасья

— Замечательно. Твоя мантия у них. Скажи, пусть потихоньку пробираются к себе, но за картой всё равно следят. А теперь держи метлу крепко и ровно. И, не дай тебе Мерлин, меня толкнуть.

В тусклом звёздном свете зловеще блеснули зачарованные на расширение пространства пузырьки с зельем Драконьего огня. Гарри вцепился в рукоять, в красках представляя, как за его спиной Северус добавил в них последний ингредиент, встряхнул… Судя по чуть ощутимому колебанию за спиной, действительно встряхнул, и мальчик тут же ощутил, как вспотели его ладони.

— Гарри, приготовься. Сейчас я заброшу зелье в окно. У нас будет чуть больше минуты, чтобы захлопнуть ставни и убраться отсюда подальше. Лети сразу к замку. Как только окажешься на земле, надень мантию-невидимку. Она не такая надёжная как твоя, но всё же. Постарайся незамеченным пробраться в свою комнату и не высовываться, у меня не будет времени тебя прикрывать. Если тебя заметят…

— Я выкручусь.

— Ради Мерлина, постарайся сделать так, чтобы даже слизеринцы не знали, что ты куда-то выходил! Готов?

— Да.

Метлу качнуло раз, потом другой, видимо, Северус размахнулся как следует, метя во что-то видное только ему.

— Теперь давай чуть ближе, я прикрою ставни.

Грохот захлопнувшихся ставней показался Гарри оглушительным, но его полностью перекрыло твёрдо сказанное прямо в ухо:

— Гони!

Метла сорвалась с места и в считаные секунды оказалась практически у стены школы. Ссадив мальчика, Северус снял с него дезиллюминацию, крепко обнял его на прощание и, не тратя время на повторение инструкций, тут же трансфигурировал метлу в булавку. Помедлив секунду, взмахнул палочкой применяя ещё одни чары трансфигурации. Дезиллюминационное с него слетело, но это уже не имело значения, потому что взмывший вверх угольно-чёрный ворон на фоне ночного неба был всё равно незаметен. Поймав попутный поток воздуха он понёсся к Запретному лесу, стремясь добраться до места, с которого возможна трансгрессия, до того, как прибудут авроры.

Гарри уже проскользнул в потайной вход, когда раздалось два негромких хлопка и тьму ночи прорезал яркий всполох. На миг всё снова погрузилось во мрак, а затем из всех щелей хижины заструилось увеличивающееся с каждой секундой свечение.

Когда Гарри вернулся в комнату, Драко и Грег давно уже были там. Успокоив друзей уверениями, что всё прошло лучше некуда, Гарри принялся было в деталях рассказывать о своём приключении, когда из коридора донеслись радостные вопли Пивза: «Пожар! Пожар! Хватай трусы и одеяла! Нас ждёт горячий пикничок!».

За дверью послышались шум, вскрики, напряжённые голоса. Ребята переглянулись, не зная, смеяться им или злиться и, в конце концов, решили, что переполох им на пользу. Во всяком случае, теперь они имели законное основание выбраться из комнаты и отправиться любоваться на заботливо устроенный ими же пожар.

Представление о шутках и веселье у Пивза было весьма своеобразное, а потому он навёл шороху во всём замке, не поленившись навестить территории всех факультетов. Студенты на его вопли отреагировали вполне предсказуемо. Большая часть столпилась у окон, любуясь на полыхающее в ночи пламя, а самые любопытные, убедившись, что — да, где-то что-то действительно горит, сочли это достаточным поводом, чтобы отправиться на разведку.

Несмотря на приказ оставаться в своих гостиных, минимум треть учеников уже через четверть часа каким-то образом оказалась в главном холле. То, что весело горящая хижина находится далеко и причин для беспокойства нет, не стало поводом разойтись. Как же тут идти по спальням, когда кто-то кому-то шепнул, что причиной пожара стал тайно живущий на территории школы дракон?! После этого все, кто был достаточно тепло одет или в должной мере владел согревающими чарами, ринулись на улицу, чтобы лично убедиться в достоверности услышанного.

Полыхала хижина ярко, но недолго. Времени как раз хватило на то, чтобы поставить на уши всю школу и продемонстрировать спешно прибывшим аврорам, что явились они не напрасно. Хагрид, прижимавший к себе очень грустного Клыка, только всхлипывал: «Как же это-то?! Он же ещё махонький! Не мог он такого учудить…». Примерно после этой фразы из прогоревшей стены высунулся довольный по самое некуда дракончик размером с телёнка и полыхнул в сторону авроров такой струёй пламени, что вопрос: «Кто виноват в пожаре?» отпал сам собой…

Директор метался на кровати. Влажная перекрутившаяся ночная рубашка сковывала движения, и от этого и без того отвратительные ощущения только усиливались. Альбусу Дамблдору снился кошмар…

Том Риддл стоял на постаменте среди ликующей толпы и, радостно скаля чёрные клыки, рассказывал всем, что счастлив в своём посмертии и все слухи о его возрождении не более чем инсинуации и происки, рвущегося к власти, директора Дамблдора. Толпа в ответ угрожающе ревела, тыча, в прикованного к тому же постаменту голого Альбуса, сломанными волшебными палочками. Когда самые отчаянные потянули к нему руки, Альбус от страха зажмурился, а, вновь приоткрыв глаза, увидел, что вокруг уже нет никакой толпы, а он стоит в железной клетке посреди зала суда, и представители МКМ полным составом судят его за патологическое стремление выращивать Тёмных лордов. Не успел Альбус даже рта раскрыть, чтобы сказать хоть слово в свою защиту, как раздался оглушительный хлопок и строгий голос возвестил, что его приговорили к тому, чтобы стать Филчем.

В следующее мгновение до охваченного ужасом и негодованием сознания Альбуса дошло, что он ковыляет по унылым бесконечным коридорам без окон и дверей, то и дело останавливаясь, чтобы оттереть журналом по трансфигурации грязные следы с каменных плит пола. Он точно знал, что следы оставляет Поттер, причём делает это нарочно. Альбус кричал, ругался, угрожал мерзкому мальчишке, а следы вокруг всё множились, множились, множились… И вот их стало столько, что времени на то, чтобы подняться на ноги и перевести дух, уже не хватало, и он полз вперёд, возя по грязным плитам бородой из водорослей, а сзади его подпихивала огромная бочка с плавающими в мутной воде анхами.

Наконец, Альбус дополз до какого-то жуткого следа и его охватил священный ужас. Ступня, оставившая этот отпечаток, была огромна — не менее пяти футов, и почему-то имела восемь пальцев и треугольную пятку.

Альбус в страхе прикрыл глаза и истошно завопил: «Я не буду! Не желаю быть Филчем!»

— Так таки и не будешь? — раздался со всех сторон подозрительно знакомый ехидный голос. — Ну что же, апелляция рассмотрена. Решение вынесено. Вы сняты с должности Филча и назначены рядовым ацефологом. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!

Вокруг тут же появились сотни сковородок, наполненных прозрачной, едко пахнущей жидкостью. В них плавали клочья волос, лимонные дольки и покореженные очки. У Альбуса чесался нос и лились из глаз слёзы. Сковородки с громким хлопком вспыхнули, а Альбус вдруг бухнулся на колени, разрыдался и принялся умолять снова сделать его Филчем. Сковородки запылали ярче, Альбус из последних сил рванулся прочь и…

… проснулся, чувствительно ударившись лбом об пол. Под радостную трель Фоукса липкий кошмар отступил окончательно. Едва осознав, что всё было только сном, старик всхлипнул было от облегчения, но тут же напряжённо замер, уставившись на окно. Зарево, подкрашивающее его шторы в золотистый цвет, не предвещало ничего хорошего, и очко Альбуса непроизвольно поджалось в предчувствии неминуемых неприятностей. Ну не было ничего, что бы могло так задорно полыхать под стенами замка без его ведома и позволения, и не доставить при этом проблем.

Метнувшись к окну, Альбус вцепился пальцами в подоконник и скрипнул зубами: полыхала избушка Хагрида. Наверняка упился идиот, и опять своим проклятым зонтиком колдовать вздумал, вот и устроил пожар. Хижина-то зачарована, от простого полена не загорится. Ох, дебил-дебил… Стоило отнять у него этот зонт, пока не поздно было, а теперь вот, крутись да оправдывайся. Хоть и так себе домишко был, а всё равно отвечать за него придётся. Собственность школы, будь она неладна! Теперь Попечительский совет просто из вредности всю душу вытрясет!