К нам едет инквизитор (СИ) - Хаимович Ханна

— Там же нет никого, — моргнул Яржинов.

— Как это нет? — ответила Кристина.

— Добрый вечер, — поздоровалась первая ведьма с воздухом. — Пожалуйста, горячее молоко с клубничным сиропом.

— И вам добрый вечер, — отозвались из пустоты.

Звякнула посуда. Загудело что-то, невидимое за спинами ведьм, хлопнула дверца холодильника, щелкнул замочек шкафа с припасами, большая чашка взлетела в воздух и аккуратно приземлилась на стойку… Ковшик с молоком подлетел к ней, и носик навис как раз над серединой. Потом над чашкой запорхал тюбик с сиропом.

— Хотя технически вы правы, — философски продолжила Кристина. — Там никого нет. И в то же время есть. Когда Вера Кунцман создавала кафе, она скопировала умения одного модного столичного повара… только умения, без души и без тела… и поселила их здесь. Потом другая глава ковена заменила их на умения более современного бармена, году в двухтысячном. Считать их живыми или нет — сложный вопрос.

Яржинов молча потряс зеленоволосой головой и отправился к барной стойке. В зале появилось еще несколько ведьм и колдунов. Образовалась небольшая очередь, но быстро рассосалась.

— Я бы выпила кофе с молоком, а то и чем покрепче, — сообщила Кристина и тоже зашагала к несуществующему бармену.

Через пять минут они с Лещинским заняли столик в дальнем углу, наполовину скрытый пышными листьями папоротника на подставке. Посреди папоротникового куста пылал алый цветок. Это была одна из шуток Веры Кунцман.

— Итак, — проговорил Лещинский, положив подбородок на скрещенные пальцы рук. — Что же вам рассказать…

— О секте расскажите, — быстро ответила Кристина. — Если, конечно, можете. Я понимаю, что вы сами не знаете, чего они хотят, но хоть что-то об их мотивах вы же знаете? Есть у них какая-то идея, верование?

— Есть, — инквизитор не переменил позу. Так и сидел, расслабленно подперев руками голову и разговаривая вполголоса, отчего его тон казался каким-то мурлычущим. — Они верят, что вот-вот появится некое чудовище, способное уничтожить всех людей. Больше нам ничего не известно. Может быть, они считают, что с ним можно справиться при помощи душ городов. Или приносят эти души ему в жертву. Второе даже вероятнее, потому что пробужденные души очень скоро исчезали, да и в остальном… там было очень нечисто.

— Вот. Теперь про души. Что будет, если пробудить душу города? У нас хороший город, вы сами сказали, что он вам нравится! — получилось по-детски, но Кристина не обращала внимания. Она не могла поверить, что сейчас получит хоть какие-то ответы, которые прольют свет на все это темное дело, становящееся все более мутным с каждым часом. — Почему это плохо?

— Сами не знаем, — буднично признался Лещинский. — Я имею в виду — не знаем, почему случается то, что случается. А что происходило в городах…

Он выпрямился, положив руки на стол. Коснулся своей чашки, в которой дымился угольно-черный кофе.

— Когда просыпается дух города, люди как с цепи срываются. Моментально подскакивает уровень преступности. По улицам опасно ходить. На каждом шагу могут ограбить, избить… что угодно. Бьют окна, жгут машины, издеваются над животными. В квартирах — семейные склоки и драки, в магазинах — грабежи и нападения на кассиров. С пробуждением души города просыпается все самое темное, что может быть в людях. Почему так происходит, мы не знаем. Вы правы, у хорошего города должна быть светлая душа.

— Так может, сектанты пробуждали не душу, а что-то другое? — усомнилась Кристина.

— Что, например? — Лещинский слегка усмехнулся.

— Не знаю. Я не так давно стала главой ковена. За все это время усвоила одну вещь: магия непознаваема до конца. Всегда найдется что-то, о чем мы понятия не имеем…

Кристина обхватила свою чашку ладонями. Было одновременно холодно и жарко. Горячие стенки обожгли кожу, и она отдернула пальцы. Схватила ложечку, начала ковырять кусочки персиков в желе на поверхности пирожного.

— Согласен, — Лещинский в задумчивости потер подбородок. — И все же по всем признакам это была душа города. Дело в том, что я застал спиритические эксперименты Дэвида Юма…

— Юма?! — не выдержала Кристина. Известный медиум числился в какой-то из зарубежных лож в девятнадцатом веке, она точно знала. Его в числе прочих приводили в пример, рассказывая ведьмам, как в открытую пользоваться магией и в то же время заставить людей поверить, что все это лишь ловкость рук. Юма приглашали даже к русскому царю — провести спиритический ритуал. Мать-магия! Еще сильнее захотелось спросить, сколько Лещинскому лет.

— Я тогда был совсем молод, — хмыкнул он, точно прочитав ее мысли. — Так вот, Юма знали не только любители пощекотать нервы общением с покойными. Он был первым, кто пробудил душу города при помощи ритуала. Ритуал он тоже придумал сам. В то время маги экспериментировали смелее, чем сейчас. Юм проводил ритуал, а мы смотрели — целая толпа любопытных… Он пробудил душу Сан-Франциско. Это был относительно молодой город в то время. И в нем уже зародилось магическое сердце, но еще спало. Никто не мог черпать из него силу, оно никого не наделяло способностями. И когда пробуждается душа города — это видно. В небе светится магический узор, потом над городом ненадолго зависает туманная сущность. Она похожа на животное, но на несуществующее животное, знаете, их любят придумывать для фильмов об инопланетянах, — хмыкнул инквизитор. — Сначала эта сущность похожа на обычные облака, но в течение недели конденсируется, сгущается, приобретает форму… и приходит в движение.

— И убегает? — полушепотом спросила Кристина. Ей ясно представился небывалый зверь в небе над городскими огнями. Зверь отчего-то светился зеленым. А потом он махнул пушистым хвостом и на мягких лапах помчался к горизонту.

— Первая душа, которую пробудил Юм, скрылась на улицах города. А все остальные просто пропадают. Скорее всего, их захватывают сектанты.

К образу зверя добавилась клетка с толстыми прутьями, ошейник и короткая цепь.

— И поэтому все эти беспорядки в городах длятся не больше недели? Вы говорили, — сказала Кристина. — За неделю душа конденсируется, и ее ловят?

— Именно. Только после эксперимента Юма не было никаких беспорядков. Точнее… время тогда вообще было неспокойное, но ничего особо не изменилось.

— Так может, вы потому и не заметили, что время было неспокойное?

Лещинский пожал плечами.

— Сейчас можно думать что угодно. Я такого не помню. Ну а современные души… Те инквизиторы, которые ловили преступницу до меня, пытались перехватить над ними контроль. У них не получилось. В распоряжении сектантов какие-то сильные чары или другое оружие, о сути которого мы можем только догадываться. Они могут многое, на что не способна даже инквизиция.

Его губы сжались в тонкую полоску, пальцы стиснулись в кулак до побелевших костяшек. Кристина его понимала. Беспомощность — само по себе плохо, а уж беспомощность перед преступником… И в то же время ей стало страшно. По спине побежал холодок, растекся по кончикам пальцев, заставляя их неприятно неметь. Сильные чары… Неизвестное оружие… Неизвестное, но очень могущественное. Способное подчинять души городов, а может быть, и делать их злыми. Способное вербовать всех без исключения противников, кроме инквизиторов…

Но об этом известно было лишь со слов самих инквизиторов.

— А вы сами пытались перехватить контроль над душами городов? — спросила Кристина.

— Когда на розыски бросили меня, — без улыбки ответил Лещинский, — сектанты больше не пробудили ни одной души. Они прибывали в новые города, но скоро были вынуждены уйти. Бежали все дальше, пока не оказались здесь. Так что стратегия, которую я собираюсь использовать, дает эффект.

Кристина закусила губу, переваривая услышанное. Щеки пылали. Они всегда пылали от избытка впечатлений. Значит, пробужденные души… беспорядки и поток злобы в мирных и добрых прежде городах… и неизвестные мощные чары… И другие инквизиторы. Значит, Лещинский не так давно разыскивает эту Марианну Бойко. А Кристина в музее обвиняла его… Она нервно схватилась за чашку и отхлебнула кофе. Теперь все казалось понятным. Но загадка, тот самый шлейф прошлого, никуда не исчезла. Лишь затаилась, прячась за ясными картинами, в которые теперь складывались события.