Гончая. Тень короля - Федотова Надежда Григорьевна

Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 148

— Эх, — напомнил Творимир, взглядом указывая на дорогу. "Ах ты, черт! — спохватился лорд МакЛайон. — Совсем с этим балбесом про все позабыл!.. Нам же у ворот быть надо. Письмо, вероятно, леди уже прочитала… И, значит, с минуты на минуту пришлет за нами кого-нибудь. А мы тут по задворкам бродяг трясем!"

— Пошли, — велел Ивар, выворачивая из-за угла сарая. Творимир кивнул Финви и двинулся следом. Повесивший нос проводник, за неполные пять минут поднявшийся в должности до личного слуги сразу двух подозрительных иноземцев, плелся в хвосте. Парнишка думал о том, что в портовые таверны он больше — ни ногой. И еще о том, что ново обретенные хозяева — вовсе никакие не наемники!.. Фамилии знатных людей Ирландии, что Финви услыхал еще тогда, сидя под столом… Упорное стремление попасть именно к О`Нейллам, хотя предложения были и получше… И, наконец, тот свиток с королевской печатью! "Вот это ты влип, дружок! — про себя горько усмехнулся бродяга. — Вот это ты влип…"

Брат Колум поднял голову от исписанного наполовину листа и бросил озабоченный взгляд на сморщенный огарок свечи. Надолго ее не хватит, успеть бы закончить… Свечи стоили недешево, равно как и бумага, но если первые закупались на всю общину, то с пергаментом дела обстояли сложнее — на него приходилось зарабатывать самому. Потому как одно дело — ведение летописей (что являлось его почетной обязанностью), и совсем другое — личные записи! К конспектированию всякого рода событий, далеких от истории и служения Господу, у брата Колума имелась особая склонность. В бытность свою странствующим монахом, он частенько жертвовал вечерней молитвой, чтобы послушать в каком-нибудь кабачке красноречивого сказителя и под шумок записать новую занятную историю. После, разумеется, искупая сей маленький грех ночными бдениями… Однако на Скеллиг-Майкл барды не захаживали, а послушники да паломники, устремленные помыслами ко Всевышнему, ничего любопытного брату Колуму поведать, как правило, не могли. Посему монах в основном живописал природу, особенности поведения птичьих колоний, коих на острове был не один десяток, да изредка — когда в бедной на события жизни Скеллига происходило что-нибудь мало-мальски интересное, вел свой маленький дневник.

Как раз этим он сейчас и занимался, тревожно косясь на дрожащий свечной огонек и сжимая в измазанных чернилами пальцах перо. Для личных записей брат Колум определил себе ночное время: днем ему и без того было чем заняться, к тому же келью он делил с братом Далланом, который спал как убитый, и которому, по причине полной слепоты, свет не мешал совершенно… Наконец, летописец попросту стеснялся этой своей маленькой слабости к "пачкотне бумаги" (как пару раз обронил прагматичный брат Лири), и предпочитал держать ведение дневника в секрете… Само собой, остальные члены общины прекрасно знали, отчего в келье брата Колума иногда по полночи горит свет, но предпочитали помалкивать, чтобы не смущать товарища. Аббат закрывал глаза на стремительный расход свечей, остальные монахи отдавали вечно нуждающемуся в бумаге брату излишек своего рыбного улова для продажи, послушники — из тех, кто давно жил на Скеллиге, старались каждый раз привезти с большой земли то чернил, то пучок заточенных гусиных перьев, а то, если удавалось выгадать пару монет, и лист-другой пергамента. Даже брат Лири, который поглядывал на любителя поскрипеть пером с некоторым ехидством, старался не слишком часто прохаживаться на этот счет: брата Колума на Скеллиге уважали за ученость и любили за добродушный, смешливый характер…

Монахи жили по двое — тесных каменных келий, похожих на пчелиные ульи, на острове было всего шесть. Да, община состояла из тринадцати человек, но один из братьев, согласно установленной очередности, раз в две недели проводил ночь в молебном доме, над святыми книгами, поэтому трудностей, связанных с этим вопросом, монахи не испытывали. А уж сейчас — и подавно, ведь из тринадцати их осталось только одиннадцать… Брат Колум опечаленно вздохнул и с удвоенным усердием застрочил по пергаменту. Он уже успел письменно отдать должное двум покойным братьям, Гэбриэлу и Мэлейну, и в данный момент с искренним состраданием и душевной болью описывал удручающее состояние другого члена общины — брата Ниалла. Как ни грустно было это осознавать, но последний в самом скором времени должен был уйти прямиком за остальными… Буквы наскакивали одна на другую, торопливо складываясь в слова.

Брат Ниалл, третьего дня вытесывая из камня надгробие для усопшего брата Мэлейна, поранил ладонь. Такое случалось часто, поэтому монах привычно промыл рану серебряной водой, перевязал чистой тряпицей и вернулся к своему занятию, которое вскоре благополучно завершил. Чувствовал он себя вполне сносно, если не считать простудного кашля, которым мучился каждую весну, так что о "пустяковой царапине" даже не беспокоился — на ночь сменил повязку, наложив целебную мазь для скорейшего заживления, и забыл о досадной неприятности. А на следующий день слег. Чувствительный брат Колум, вспомнив о том, что увидел, когда с руки мечущегося в жару Ниалла сняли повязку, вздрогнул. Ладонь несчастного камнетеса опухла и налилась синюшной бледностью, сама рана загноилась и стало грязно-коричневой, а уж запах!.. Брат Даллан, будучи слепым и потому обладавший исключительно тонким обонянием (вдобавок к слуху и чувствительности пальцев), едва втянул носом спертый воздух кельи — и тут же вылетел наружу. Причем после утверждал, что сие жуткое зловоние почуял уже с утра, когда брат Ниалл еще ощущал себя здоровым… В общем, дело было плохо. К вечеру, несмотря на все старания общины, камнетесу стало только хуже. Его бил крупный озноб, пот катился градом с бледного, отекшего следом за рукой, лица, любое прикосновение вызывало невыносимую боль, глаза ввалились. Монахи оставили все дела и сменялись у постели больного каждый час, пытаясь хоть как-нибудь облегчить его муки, но по каменному лицу брата Эдриана, кое-что смыслящего в целебных травах, было понятно — несчастного уже не спасти.

— Скрипишь?.. — раздалось от порога. Брат Колум нервно вздрогнул и оглянулся. Лист прятать не стал — он узнал голос слепого Даллана, надо полагать, вернувшегося из кельи, где доживал последние часы брат Ниалл.

— Да вот, решил…

— Не объясняй, — понимающе прогудел сосед, входя внутрь и присаживаясь на свой тюфяк у противоположной стены. — Слышал, как пером бумагу царапал, торопился. В летописях-то каждую буковку выводишь… О наших горестях пишешь?..

— Да, — брат Колум глянул на свечу. Вот-вот погаснет! — Я уже заканчиваю… Как он?

Слепой монах не ответил. Стремительно порхающее над листом пергамента перо вдруг словно споткнулось, замерло в воздухе. Летописец медленно выпрямился и, вперив остановившийся взгляд в неровную стенку перед собой, выдохнул, не оборачиваясь:

— Он…?

— Да.

Огонек свечи дрогнул, вспыхнул напоследок и погас. Маленькую келью затопил холодный ночной мрак.

Теперь их осталось всего десять.

Лорд МакЛайон, заложив руки за голову, лежал на узкой кровати прямо в сапогах и смотрел в потолок. За окном начинало светать. Вообще-то, стоило бы хорошенько выспаться, учитывая три предыдущих суматошных дня, но, как назло, сон не шел. В голове теснились мысли, а перед глазами — лица, лица, лица…

Во-первых, семейство О`Нейллов. Не такое уж оно большое на поверку оказалось. Всяких там двоюродных и троюродных родственников в расчет не берем, а под одной крышей живут, считай, только шестеро: собственно, вождь, его семья, его сестра и его племянник.

И, для начала — о сестре! Дейдре Мак Кана, в девичестве О`Нейлл. Глаза цвета весенней зелени, черные гладкие волосы, белая кожа без единой морщинки… Возлюбленная государя Шотландии и просто очень красивая женщина — несмотря на возраст. Его величество можно понять, она в свои сорок выглядит не старше тридцати… Бесспорно — хороша! И не дурочка, что, увы, частенько дается в нагрузку к милому личику. Сына любит до дрожи, чем иногда ставит последнего в неловкое положение. А что поделаешь — мать!.. Ради обожаемого отпрыска на край света пойдет и даже с родным братом ругаться будет, несмотря на то, что он — старший. И вождь клана, до кучи…

Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 148