— ГДЕ МОЯ ВНУЧКА? — спросил он. — ТЫ ДОЛЖЕН МНЕ СКАЗАТЬ. ИНАЧЕ МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ СТРАШНОЕ…
Альберт открыл глаза.
— Она пытается спасти того мальчика, хозяин! Она не понимает смысла Обязанностей…
Смерть привел бутылку в вертикальное положение. Альберт замер на полуслове.
— ЗАТО МЫ ЕГО ПОНИМАЕМ, — с горечью в голосе произнес Смерть. — ТЫ И Я.
Он кивнул Смерти Крыс.
— ПОЗАБОТЬСЯ О НЕМ.
Смерть щелкнул пальцами.
Ничего не произошло — не считая щелчка.
— Э… ДОСТАТОЧНО НЕЛОВКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ. У НЕЕ ЧАСТЬ МОЕЙ СИЛЫ. КАЖЕТСЯ, Я ВРЕМЕННО НЕ СПОСОБЕН… Э-Э…
Смерть Крыс с готовностью пискнул.
— НЕТ. ПОЗАБОТЬСЯ О НЕМ. Я ЗНАЮ, КУДА ОНИ НАПРАВЛЯЮТСЯ. ИСТОРИЯ РАЗВИВАЕТСЯ ЦИКЛАМИ.
Смерть посмотрел на возвышающиеся над крышами башни Незримого Университета.
— ЕСТЬ В ЭТОМ ГОРОДЕ ЛОШАДЬ, КОТОРАЯ КАК РАЗ МНЕ ПОДОЙДЕТ…
— Погоди. Кто-то появился… — Чудакулли посмотрел на сцену. — Кто это?
Думминг тоже посмотрел на сцену.
— По-моему… люди, аркканцлер.
Толпа перестала топать ногами, воцарилась зловещая тишина, словно говорившая: «Ну, если это опять какое-то дерьмо…»
Крэш шагнул вперед с широкой и абсолютно идиотской улыбкой на лице.
— Может быть, — согласился Чудакулли и добавил с надеждой: — Но вот увидишь, сейчас они развалятся пополам, и из них ка-а-ак полезут всякие ужасные Твари…
Крэш поднял гитару и попытался взять аккорд.
— Подумать только! — воскликнул Чудакулли.
— Аркканцлер?
— Звук точь-в-точь такой, как если бы кошка попыталась погадить с зашитой задницей.
Думминг был просто в ужасе.
— Аркканцлер, ты хочешь сказать, что когда-то заши…
— Конечно нет, но звук был бы именно таким. Уверен в этом.
Толпа замерла, не зная, как реагировать на последнее событие.
— Привет, Анк-Морпорк! — закричал Крэш и кивнул Падле, который попал по барабанам всего со второй попытки.
«И Воспоможествовательные Труппы» начали исполнение первого и, как оказалось, последнего своего номера. Вернее, трех номеров одновременно. Крэш пытался изобразить «Анархию в Анк-Морпорке», Джимбо застыл, потому что не видел себя в зеркале и вообще мог играть одну-единственную страницу из «Самомучителя Блерта Фендера» (да и та была содержанием), а Нодди запутался пальцами в струнах.
По мнению же Падлы, названия песен должны были интересовать кого угодно, но только не его. Он сосредоточился на ритме. Многим людям вовсе не приходится так напрягаться, но в случае с Падлой даже простой хлопок в ладоши требовал от него небывалой концентрации сознания. Падла в поте лица стучал в своем маленьком замкнутом мирке и поэтому не заметил, как зрители поднялись, словно прокисший суп, и накатились на сцену.
Сержант Колон и капрал Шноббс мирно несли службу у Противовращательных ворот, по-товарищески делили самокрутку и слушали далекий рев Фестиваля.
— Похоже, вечер удался, — сказал сержант Колон.
— Именно так, сержант.
— Похоже, там беспорядки.
— Повезло, что мы не там, сержант.
Они услышали цокот копыт приближавшейся к воротам лошади. Всадник с трудом держался в седле. Когда же он подъехал поближе, стражники увидели искаженное лицо С.Р.Б.Н. Достабля, который сидел на лошади с грациозностью мешка с картошкой.
— Телега здесь не проезжала? — резко осведомился он.
— Какая именно, Достабль? — поинтересовался сержант Колон.
— Что значит, какая именно?
— Было две телеги, — ответил сержант. — Одна с парой троллей, а на второй ехал господин Клеть, ну, знаешь, из Гильдии Музыкантов…
— О нет!
Достабль пришпорил лошадь и ускакал в ночь.
— Что это с ним? — удивился Шнобби.
— Должно быть, кто-нибудь из этих задолжал ему пенни, — ответил сержант Колон и оперся на пику.
Потом они услышали цокот копыт еще одной лошади. Стражники едва успели прижаться к стене, когда она пронеслась мимо.
Лошадь была белая и огромная. Мантия всадника развевалась на ветру, как и его волосы. Налетел порыв ветра, и лошадь с всадником скрылись на равнине.
Шнобби долго смотрел им вслед.
— Это была она, — сказал он наконец.
— Кто?
— Сьюзен Смерть.
Свет в кристалле сузился до точки и погас.
— Ну вот, даром истратили трехдневный запас магии, — недовольно пробурчал главный философ.
— Ни единый чар не пропал даром, — возразил заведующий кафедрой беспредметных изысканий.
— Живой концерт лучше, — заметил профессор современного руносложения. — Очень не хватает пота, который на тебя капает.
— А мне показалось, что только толпа начала заводиться, как все и закончилось, — сказал заведующий. — Я думал…
Волшебники оцепенели от жуткого крика, потрясшего здание. В нем было что-то животное, но одновременно и каменное, металлическое, зазубренное, как пила.
Наконец профессор современного руносложения нашел в себе силы прошептать:
— Такой ужасающий, леденящий кровь, пронизывающий до мозга костей крик вовсе не значит, что произошло нечто кошмарное.
Волшебники осторожно выглянули в коридор.
— Он донесся откуда-то снизу, — сказал заведующий кафедрой беспредметных изысканий, направляясь к лестнице.
— Почему же ты идешь вверх?
— Потому что я не идиот.
— Но это может быть какая-нибудь ужасная Тварь!
— Правда? — заведующий побежал по лестнице еще быстрее.
— Хорошо. Поступай как хочешь. Это твое решение. Только не забудь, наверху живут студенты.
— А… э…
Заведующий кафедрой медленно спустился, с опаской поглядывая наверх.
— Послушайте, — сказал главный философ, — сюда невозможно проникнуть. Территория Университета защищена мощнейшими заклинаниями.
— Ты прав, — согласился профессор руносложения.
— Кроме того, мы ведь постоянно их усиливаем, что входит в наши обязанности, — продолжил философ.
— Э… да, конечно, усиливаем, — подтвердил профессор руносложения.
И тут звук раздался снова. В реве угадывался медленный пульсирующий ритм.
— Кажется, он доносится из библиотеки, — сказал главный философ.
— Кто-нибудь видел библиотекаря?
— Последнее время он постоянно возился с какими-то подозрительными штуками. Думаешь, он занялся чем-то оккультным?
— Это — Университет.
— Да, но я имел в виду что-нибудь еще более оккультное.
— Давайте держаться вместе.
— Я уже за кого-то держусь.
— Ведь если мы будем держаться вместе, кто на нас нападет?
— Ну, огромные страшные…
— Заткнись!
Декан открыл дверь в библиотеку. Там было тепло и тихо. Иногда раздавался шелест страниц, и нетерпеливо позвякивали цепи.
Серебряный свет струился в подвал с лестничной площадки. Из подвала периодически доносилось у-уканье.
— Кажется, он не сильно встревожен, — заметил казначей.
Волшебники крадучись спустились по лестнице. Дверью ошибиться было невозможно — из нее струился свет.
Волшебники вошли в подвал.
И затаили дыхание.
Оно стояло на возвышении в центре комнаты, озаренное светом свечей.
Это была воплощенная музыка Рока.
Высокая темная фигура вылетела из-за угла на Саторскую площадь и, продолжая набирать скорость, вбежала в ворота Незримого Университета.
Фигуру заметил только садовник Модо, который с довольным видом катил тачку с навозом по дорожке. День выдался удачным. Впрочем, для Модо почти все дни были удачными.
Он ничего не слышал о Фестивале. Не слышал о музыке Рока. Модо много о чем не слышал, потому что… не слушал. Ему нравился компост. А еще он любил розы, потому что им требовался компост.
По натуре своей он был абсолютно довольным жизнью гномом, который добился успеха в решении всех проблем ведения садоводства в чрезвычайно магическом климате. Его больше не беспокоили ни тля, ни белокрылка, ни всякие твари с щупальцами. Поддержание лужаек в надлежащем порядке представляет серьезную проблему, если по ним будут ползать всякие гадкие существа из других измерений.
