Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
Ярослав факт проигрыша признал. Не имело смысла спорить с Терентием Филипповичем по столь пустяковому поводу, как тысяча рублей. Тем более что фон Дорн вроде бы не собирался требовать с бывшего фронтовика немедленной оплаты.
– Я ведь понимаю, Друбич, что вы объявились в этих местах неспроста. Может быть, поговорим начистоту?
Конечно, Ярослав и дальше мог бы разыгрывать святую простоту, выражать недоумение и даже возмущение, но это была абсолютно проигрышная позиция. Чего доброго, фон Дорн мог обидеться на своего бывшего сослуживца и просто шлепнуть его как контру, обманом проникшую в стан победившего пролетариата. Черт его знает, какими правами обладал в Далеком двадцать седьмом году старший оперуполномоченный столь почтенной организации.
– Я ищу клад, Терентий Филиппович, – доверительно наклоняясь к собеседнику, сообщил Кузнецов. – Речь идет об очень большой сумме. И, по-моему, в ваших интересах помочь мне в этих поисках, товарищ Доренко.
– Возьмем клад и махнем за кордон, – вдохновенно поддержал детектива поэт. – Бланманже будем кушать, батистовые портянки носить.
– Заманчивое предложение, – задумчиво протянул фон Дорн, достал кисет с махоркой, скрутил здоровенную «козью ножку» и принялся с упоением отравлять своих собеседников вонючим дымом.
Вежливый Аполлоша предложил бывшему преображенцу сигару, которая совершенно случайно завалялась в кармане. Фон Дорн заинтересовался предложением и даже в знак особого расположения развязал поэту руки. Пристрастие Кравчинского к сигарам, разумеется, не было тайной для Ярослава, но он полагал, что сигары остались в джинсовой куртке, брошенной здесь, в этом дворце, во время вчерашнего переодевания. Как вскоре выяснилось, детектив был абсолютно прав в своих предположениях, а ошибся он в другом: брошенная одежда вовсе не испарилась вместе с ложем и прочей роскошью, а продолжала, как ни в чем не бывало, висеть в шкафу, где по всем приметам должны были храниться деловые бумаги. Аполлон достал из шкафа сначала свои туфли, потом джинсы, а уж затем ту самую куртку, в кармане которой лежали сигары. Фон Дорн наблюдал за ним с интересом, похоже, для него было неприятным сюрпризом то обстоятельство, что какой-то тип держит в кабинете наделенного властью лица свои пожитки. Впрочем, в шкафу хранились не только вещи Кравчинского, но и барахло Кузнецова. Ярослав этому обстоятельству обрадовался, поскольку ему уже до чертиков надоело ходить в сапогах со шпорами, и он горел желанием переобуться в родные кроссовки.
– Вы не возражаете, Терентий Филиппович, если мы переоденемся? – вежливо полюбопытствовал Аполлон, развязывая между делом руки Ярославу.
Фон Дорн раскурил сигару и блаженно затянулся. Его молчание было расценено приятелями как знак согласия. Переодеваясь, Ярослав успел заметить, что в шкафу остались висеть джинсы и рубашка Коляна Ходулина. Похоже, граф Глинский так и не вошел в разум и продолжал мотаться по окрестным лесам со своей императрицей, пугая местных жителей. Впрочем, их и без Коляна было кому пугать. Любопытно все-таки узнать, откуда в этих во всех отношениях невинных местах появилась чертовщина?
– Вы что же, останавливались на ночь в этом дворце? – задал давно ожидаемый вопрос фон Дорн.
– Накладочка вышла, – извинился за свое неразумие Ярослав. – Мы никак не предполагали, что в доме нашего приятеля Глинского ныне располагается государственное учреждение.
– Вообще-то здесь находится сельский Совет. Мы заняли помещение временно. А кто он такой, этот Глинский?
– Родной племянник бывшего здешнего барина, – быстро отозвался Кузнецов. – Вы, конечно, слышали о старом графе?
– Так его, если не ошибаюсь, шлепнули еще в семнадцатом, – пожал плечами фон Дорн. – А что, старик был очень богат?
Кузнецов понятия не имел о материальном достатке убитого старого графа, но охотно подтвердил предположение старшего оперуполномоченного. А по словам развившего тему Кравчинского, старый граф Глинский буквально купался в золоте и бриллиантах.
– Значит, за этими бриллиантами вы и приехали сюда?
– Вы на редкость проницательный человек, уважаемый Терентий Филиппович, – польстил товарищу Доренко хитроумный Аполлоша. – Собственно, клад, зарытый богатым дядей, ищет его племянник Николай Глинский, а мы только помогаем озабоченному материальными проблемами человеку, причем, естественно, небескорыстно.
Нельзя сказать, что эта сочиненная на скорую руку история с кладом звучала весьма убедительно, но ведь и Терентий Филиппович Доренко не был ни старшим оперуполномоченным, ни фон Дорном. А вот кем он был на самом деле – это еще предстояло выяснить. В любом случае этот человек, а то, что перед ними человек, ни у Кузнецова, ни у Кравчинского не было никаких сомнений, был связан с теми силами, что проводили здесь какой-то эксперимент. Вот только сути этого эксперимента Кузнецов никак не мог разгадать. Абсолютно дикая мешанина времен и народов. Лейб-гвардейцы и чекисты, императрицы и разбойники, если к ним прибавить еще и виденного Коляном Ходулиным монголо-татарина, который, впрочем, мог оказаться и печенегом, то картина получалась за гранью маразма. Не хватало еще, чтобы сейчас сюда вошел товарищ Сталин с неизменной трубкой в руке и проэкзаменовал товарищей Кузнецова и Кравчинского на знание основ марксизма-ленинизма.
– А где сейчас находится Николай Глинский?
– Понятия не имею, – пожал плечами Кузнецов. – Мы высадили его на опушке леса, где у него была назначена встреча с Ефросиньей, бывшей экономкой старого графа, и в этот самый момент на нас напали ваши товарищи.
– А этот Глинский вас не надует?
– Нет, – покачал головой Аполлоша. – Слишком большой риск для него. Без нас ему не перейти румынскую границу с такой умопомрачительной суммой.
– Хорошо. – Фон Дорн решительным жестом затушил сигару. – Какой будет моя доля в этом деле?
– Пять процентов, – вежливо предложил Кравчинский. – В любом случае решать будет Глинский, все-таки именно он является законным наследником.
– Законным наследником старого графа Глинского является Советское государство, – вернул Аполлошу к суровой действительности товарищ старший оперуполномоченный.
