За тридевять земель (СИ) - Филиппова Екатерина

Василиса откусила кусочек, и зажмурилась удовольствия, пирожное — как раз то, что сейчас нужно. Отхлебнула чая и обиженно спросила:

— А почему не кофе?

— Нам сейчас только кофе и не хватает. По-хорошему, так вообще бы по бокалу валерьянки…

Василиса начала оправдываться:

— Да не знаю я, что на меня нашло. В жизни ни на что так не реагировала, а тут как резьбу сорвало. Ну, подумаешь, из сказки вышвырнули — так не такая уж она и сказка. Когда из той юридической фирмы уволили, чтобы племянницу чью-то взять, и то так не переживала. Ребята, мне правда, стыдно…

Инга успокаивающе погладила подругу по руке, а Гриша отреагировал неожиданно:

— И хорошо, что сорвало. А то ведь совсем «железная леди» была, если не ледяная. Я понимаю, после того, как погиб Макс…

Не обращая внимания на предупреждающе поднятую ладонь невесты, он продолжил:

— Понимаю, первая любовь, к тому же с первого взгляда и безумная и всё такое, но ведь два года прошло.

— Полтора.

— И что, жизнь закончилась? Ты же теперь всех парней с ним продолжаешь сравнивать. Что, не прав?

Василиса отреагировала неожиданно спокойно:

— Прав. Только другого такого нет — и не будет.

— Это точно. Такого уровня адреналиновой наркомании я не встречал и вряд ли встречу.

Инга вмешалась:

— Вась, мы, правда, беспокоились. Ты прямо как неживая ходила. Некоторые тебя уже Снежного Королевой прозвали — такая вся из себя холодная, логичная и высокомерная. Ты вспомни, какой ты была, когда мы познакомились! Только в сказке на себя опять похожа стала, и вот из-за толстой дуры опять…

— Да знаю… Я сама уже беспокоиться начала — живу, как на автопилоте. Ладно, только о Максе не нужно, я разберусь, вот честное слово.

Гриша кивнул и, действительно, сменил тему:

— А со сказочным миром не так всё просто. Я с дядькой Михеем потолковал, пока Инга кольца перебирала, так вот: не все там довольны, что двери от нас открыли. И в Зурбагане какие-то намёки проскакивали, да и девицу эту туристическую мы немного потрясли, когда ты убежала.

— Кто недоволен-то? Вроде бы все радуются, что туристы приезжать начнут, денежки тратить…

— А разрушение уклада векового? А как завоевать кто захочет? А, не приведи господь, там нефть-газ-уран есть? Тут не дверку через турагентство, а ворота под железнодорожный состав пробьют. Так что не зря они пока таятся, на официальные контакты не идут. Хотя, вот никогда не поверю, что те, кому положено, уже не в курсе. И ты там в нечаянно в какую-то игру вмешалась.

Василиса допила остывший чай и посетовала:

— Жалко, что с Волком связаться нельзя, он бы всё разъяснил.

Григорий саркастически усмехнулся:

— А ты уверена, что он в этих игрищах не участвует? Бывший начальник охраны, читай, главный безопасник, это тебе не подзаборная шавка, по старости из дома выкинутая. Что-то не очень много он тебе о местных раскладах рассказал.

— Так времени не было, всё время что-то случалось.

Возмущение Инги было неподдельным:

— Гриша, ну нельзя же всех подозревать! Они случайно с Василисой встретились.

— Ой ли?

— Господи, я думала, что ты разумный человек, ведь если везде заговоры искать… Вот вернётся Ренар, его и спросим. И Анатоля можно в угол зажать…

Василиса поморщилась:

— Сладкоголосого нашего я искать не собираюсь. А про Анатоля даже не напоминайте, пусть скотина эта только попробует ко мне подойти!

Ответы Инги и Григория прозвучали одновременно. Инга заявила, что Лис сам Ваську найдёт, потому что совершенно точно на неё запал. А Гриша, явно из мужской солидарности, заявил, что никакой Толик не скотина, а просто не вырос ещё.

— Не вырос? Деточка двадцати с лишним годочков? А что он в этой поездке устроил? — Василиса просто взорвалась.

Гриша устало попросил:

— Не кричи, а? Я сейчас одно умное слово скажу, вы девушки, уж не обижайтесь, только у Толика нашего социализация — на уровне лет тринадцати-четырнадцати. Всё время что-то окружающим доказать пытается: отцу, ребятам на курсе, тебе вот, да и вообще — всякому мимопроходящему. Ну, избалованный, это есть. А так он парень-то неплохой, и помогал многим — и деньгами, и с работой…

— Только вот не нужно меня за него агитировать!

Подхватив Василисин мешок, Григорий поднялся, и повёл девушек к выходу, обстоятельно объясняя:

— Я не агитирую, а свою точку зрения выражаю. Чувствуешь разницу? Так, сейчас мы такси вызовем, и тебя до дома проводим. И не спорь, нас двое и мы сильнее, особенно я. Ну, согласна?

В квартиру Василиса входила с ощущением как минимум месячного отсутствия — обстановка казалась чужой, странной и какой-то тускло-убогой. Оказалось, что всего один день в интерьерах из натурального резкого дерева заставляет по-иному воспринимать икеевский ДСП-шный минимализм.

Немного подумав, девушка достала из мешка сарафан и пристроила его на дверце шкафа, а кокошник повесила на угол телевизора: вот, теперь совсем другое дело.

Походив по комнате, она постояла на балконе, любуясь на молодой месяц, потом собрала разбросанные книги и аккуратно поставила в шкаф, провела пальцем по полке и, обнаружив пыль, отправилась за тряпкой. Не дойдя до кухни, Василиса остановилась, поняв, что просто оттягивает неизбежное.

Притащив с балкона стремянку, она достала из самого дальнего угла верхней полки стенного шкафа небольшую коробочку, перенесла её на журнальный столик и со вздохом открыла. Коробку эту в позапрошлом ноябре принесли друзья Макса. Она как раз ждала его возвращения — за прошедший год это стало одним из основных её занятий — из ежегодного похода на яхте по штормовому Северному морю.

Василиса рванулась на робкий дверной звонок — ведь дней пять как должны были вернуться — только успев подумать: неужели опять ключи потерял? А подсознательно она уже догадывалась: что-то не так.

Увидев пятерых постоянных Максовых спутников, стоящих с опрокинутыми и потерянными лицами, она только и спросила:

— Как?

Объяснения, что Макса смыло с палубы при заходе в Скагеррак, она практически пропустила мимо сознания. Как и информацию о его никогда не виденной сестре, которая все вещи и забрала. А коробочка — оказывается, Макс перед последним походом её продемонстрировал и заявил, что это — для Василисы, если что случится — никому другому не отдавать и не показывать. Вот они и принесли и, нет, спасти никаких шансов не было, там волны были с шестиэтажный дом, да и заметили не сразу.

Ребята не увидели не лице Василисы никаких эмоций, не говоря уже о слезах — кроме ожидания, когда же они уйдут и оставят её в покое. Потоптались на месте, они неуклюже выразили соболезнования и предложения обязательно звонить, если что, и потопали по лестнице вниз, забыв про лифт.

Захлопнув за ними дверь, Василиса взвесила на руке коробку и громко, обвиняюще крикнула:

— Всё-таки бросил, меня, скотина! А ведь обещал…

После этого она засунула коробку в максимально удалённое место, хотела заплакать, но не смогла. Как на автопилоте, выпила чая с мятой и легла спать, чтобы проснуться утром совершенно спокойной и, как ей показалось, как будто слегка заледеневшей.

И вот теперь выяснилось, что заледенела она не слегка, и, как оказалось, это прекрасно было заметно, и не только друзьям. Наверное, действительно пришло время Макса отпустить и начинать жить.

Василиса открыла коробочку и высыпала содержимое на стол. Содержимого оказалось немного. Их фотография около мотоцикла — с той поездки в Польшу, из-за которой она пропустила последний экзамен. Она отстранённо подумала, что всё-таки красивой парой они были! Заменить мотоцикл на волка — и один в один тот рекламный плакат получится, с Прекрасной-Премудрой и Иван-царевичем. Только у Макса волосы тёмные, да выглядит он по-мужственнее, чем щекастый царевич.

Василиса со вздохом отложила в сторону фотографию, и начала рассматривать не очень большую, чуть меньше ладони, витую раковину, изумляющую переливами розового и лилового. Приложила её к уху — вроде бы и действительно море шумит. Перевернула, поднесла тонким кончиком к губам, подула — раздался едва различимый низкий звук, не громче, чем шум предполагаемого прибоя.