Рядом. Том 2 - Громыко Ольга Николаевна

Стрелку тоже пока не хотелось спать, приезд друга и его рассказы разбередили душу.

А ведь и правда — здоровый, крепкий, ведущий активный образ жизни и отдающий киборгу четкие, серьезные приказы Майкл был бы для Кая идеальным хозяином! Он хоть и слегка непутевый, но добрый, ответственный и неглупый, всегда точно оценивает степень риска. И Каю он сразу понравился, а это многого стоит.

Нет, Стрелок ни на миг не усомнился в своем решении забрать Кая из Центра ОЗК. Тут им обоим очень повезло. Но Кай прожил на станции уже четыре месяца, успокоился, поумнел, научился ладить с людьми, и его мир больше не заключается в единственном человеке. Теперь он может идти дальше… а Стрелок его только тормозит.

Утром Стрелок ожидаемо заспался до девяти двадцати семи. Именно столько показал экран истошно голосящего коммуникатора с входящим звонком, который Стрелок сперва принял за будильник.

— Слушаю, — пробормотал Стрелок не столько из вежливости, сколько из временной неспособности произнести более длинную и менее вежливую фразу.

— Ты где?! Ты в курсе?! — так заорал коммуникатор голосом Ираклия, что лучше бы звонил.

— Тихо-тихо-тихо! — Стрелок попытался сесть, Кай подскочил, помог. — Я дома. Только что проснулся. Что случилось?

Мартини вчера пил один Майкл, но голова почему-то трещала у Стрелка. В ней успели пронестись десятки вариантов ЧП, от поломки регенератора кислорода до нападения пиратов, и когда в экспрессивном потоке слов проскочило «убийство», Стрелку как-то даже полегчало. Ну что такое единичная смерть по сравнению с всеобщим апокалипсисом!

Как оказалось, даже она могла доставить всей станции уйму хлопот. Потому что смотря чья.

— Ну почему эта старая… — Ираклий употребил отнюдь не «герцогиня», — не нашла другого места, чтобы… — Следующим словом опять-таки было не «скончаться».

— Хорош ругаться, Ираклий, — поморщился Стрелок. — Можно подумать, ей самой очень хотелось умирать на нашей станции!

— Тогда какого черта ее понесло на старости лет через пол-Галактики?! Еще и эти будь они неладны!

Против синонимов к «нехорошим полицейским» Стрелок возражать не стал, Филипп с Бобом у него самого поперек горла стояли.

— Теперь они собираются устроить из ее смерти «преступление века», — все более надрывным тоном продолжал Ираклий, — и выслужиться перед начальством, раскрыв его!

— Что?!

— А то! Пока ты там дрых…

Стрелок покорно проглотил это обвинение, понимая, что сейчас Ираклий зол, испуган и не следит за языком. Потом, успокоившись, будет с круглыми глазами отпираться, что ничего подобного не говорил.

— …они официально опечатали станцию «до выяснения обстоятельств», запретив нам принимать и выпускать корабли, и вызвали своего судмедэксперта, потому что нашим медикам не доверяют — дескать, мы тут все заодно!

Стрелок критически хмыкнул. Вообще-то так оно и есть, но покрывать убийцу ни медики, ни руководство станции не станут. Только поди докажи это свежеиспеченным детективам! А пока Малхази сюда доберется, эта парочка здесь все на уши поставит.

— Они отнесли труп старухи на свой корвет, — Ираклий вытащил из коробочки какую-то пилюлю, проглотил и дальнейший монолог вел, страдальчески прижав руку к груди (почему-то справа), — и заперли в криокамере, а теперь рыскают по станции, «собирая улики» и допрашивая «подозреваемых». И я голову даю на отсечение, что под эту лавочку они копают под Карнавальские гонки и нас с Малхази!

Стрелок в этом тоже не сомневался.

— Ясно. Сейчас выпью кофе и займусь.

— Какой тебе кофе, когда здесь такое творится! — попытался ускорить процесс Ираклий.

— Черный. Крепкий. — Тут Стрелок был непреклонен. — Иначе у тебя будет второй труп.

Ностальгия ностальгией, а номер покойная герцогиня сняла самый дорогой, трехкомнатный. В таком, прямо сказать, и умереть не стыдно.

Дверь оказалась открыта нараспашку, и Стрелок беспрепятственно заехал сперва в гостиную, потом в левую спальню. Луж крови что-то не видать, как и следов борьбы. Только следы обыска личных вещей, которые, всхлипывая, складывала и убирала обратно в чемоданы немолодая женщина в костюме горничной.

Стрелок поздоровался, представился и представил Кая. Услышав чужой голос, запертые в правой спальне собаки подняли звонкий лай. Горничная тут же бросила мятое синее платье и принялась изливать гостю истерзанную душу. Вчера вечером госпожа Ванесса (Кассандрийская, кстати, а не Кассиопейская или Каллипсянская!) распорядилась подать ей стакан теплого молока с капелькой шерри, пожаловалась на духоту и раздражающее мигание световой панели над самой кроватью, поочередно пожелала собачкам спокойной ночи и отослала их с горничной спать в другую комнату. Нет, вместе с собаками госпожа Ванесса не спит, что вы! У нее чуткий сон, и собачья возня ей мешает. В замке у них тоже отдельные покои. Нет, просто запереть в гостиной собак нельзя, начнут скрестись в двери и лаять на каждый шорох из коридора.

— А сегодня они лаяли?

Да, горничная смутно припоминает, что под утро Чипс пару раз гавкнул, но он такой шалун! Самый шумный. К тому же спит она, в отличие от госпожи Ванессы, как убитая, о боже, что я говорю, спасибо…

Стрелок деликатно подождал, пока женщина выплачется и высморкается в предложенный бумажный платок.

Итак, ночь прошла почти спокойно. Горничная встала на полчаса раньше госпожи Ванессы, чтобы привести себя в порядок и приготовить легкий завтрак (в данном случае — заказать его в баре), но почти сразу увидела открытую дверь номера. Да-да, именно вот так открытую, полицейские запретили ее трогать. Сперва горничная решила, что к госпоже кто-то пришел, и она на цыпочках — нет-нет, что вы, у нее нет привычки подслушивать хозяйские разговоры, это исключительно от беспокойства! — подкралась к двери и приникла к ней ухом, но там стояла тишина. Выждав несколько минут, горничная робко постучалась, потом коснулась сенсора, и ах! Госпожа Ванесса лежала в постели с откинутым одеялом, совсем холодная, совсем мертвая!

— А почему вы решили, что ее убили? — удивился Стрелок. — в таком возрасте смерть уже внезапной не считается.

— Серьги, — пояснила горничная. — Мне сразу показалось, что чего-то не хватает, а потом смотрю — серьги исчезли!

— Может, герцогиня просто сняла их на ночь?

— Нет, это подарок ее покойного мужа, она никогда с ними не расставалась. К тому же полицейские тут все обыскали — и меня тоже! — ввернула горничная с негодованием безгрешного ангела, — но ничего не нашли. И эта ее улыбка, о боже!

— Улыбка?

— Да, она мне теперь до конца жизни будет сниться! Такая довольная и жуткая, словно это госпожа Ванесса кого-то убила! Наверное, ей подсыпали нервно-паралитического яда, вот ее и скрючило перед смертью!

Узрев такой кошмар, перепуганная горничная с криком выскочила из номера и, надо же такому случиться, наткнулась как раз на Филиппа и Боба, с помятыми мордами бредущих опохмеляться в бар! Полицейские поняли, что это их шанс на повышение, и мигом развили бурную деятельность, о которой, надо полагать, Ираклий узнал немногим раньше Стрелка. Если бы все шло по обычной цепочке «диспетчер — руководство станции — Малхази», то Филипп с Бобом в нее вообще не попали бы.

После девяти часов вечера ни один корабль не отстыковывался, это Стрелок выяснил у диспетчера еще по дороге. Значит, убийца до сих пор на станции. Стрелок поежился, и не только из-за этого. Сейчас в спальне покойницы было очень даже свежо, кондиционер гнал поток чистого прохладного воздуха, да и все световые панели нормально работали.

— У герцогини остались какие-нибудь родственники?

— Да, я позвонила ее внуку. Он сказал: «Отлично».

— Простите?!

— Они с госпожой Ванессой не очень ладили, — пояснила горничная. — Но он был ее главным наследником.

— «Был»? — уловил нюанс Стрелок.

— Да, но сильно себя скомпрометировал, и три дня назад госпожа Ванесса составила новое завещание. В чью пользу — не знаю, я при этом не присутствовала, а у госпожи Ванессы много родственников и помимо внука — например, троюродная правнучка, милая девочка, еще совсем маленькая…