Орден во всю спину (СИ) - Ежов Константин Владимирович

- Да мы закончили вообще? – резко оборвал тот, нахмурившись. – Я, между прочим, один из самых обеспеченных людей в этом подола! Скажи мне, с каких пор достаток перестал быть достоинством?

Ярослав вздохнул, чуть печально, с какой-то детской досадой:

- Да уж, если у нас в подоле самый богатый человек – это владелец бакалеи, то о каком статусе мы вообще говорим?.. Печаль, одним словом.

- Ты ещё будешь меня учить жизни?! – взъярился Ван. – Слушай, хватит уже тянуть резину. Ты продашь мне это чёртово лекарство или как?

- Продам, – кивнул Ярослав после короткой паузы. – Только для тебя – особая цена. Шестьсот рублей.

- Шестьсот?! – глаза Старика Вана чуть не выкатились на лоб. – Да это же грабёж средь бела дня!

А между тем, у Ярослава в запасе оставалось всего-то немного той самой «чёрной мази» — на пару нормальных обработок ран. Но если пользоваться ею так, как поступил Железная Башка (то есть… через рот), то вполне хватит ещё на несколько "попыток". Правда, он и сам не знал, чего ждать от подобных экспериментов. Употребление лекарства внутрь вообще не входило в планы.

- Ну? Берёшь или нет? – фыркнул он, смотря на Вана поверх банки с мазью.

- Беру, беру! – сдался тот и, не моргнув глазом, выложил шесть сотен. Даже не поторговался, что по местным меркам было сродни безумию.

Ярослав в лёгком ступоре уставился на деньги в своих руках. Он-то мечтал стать лекарем, помогать людям, возвращать их с того света – и вот он, первый серьёзный клиент… который покупает его средство, по сути, как натуральный стимулятор для плотских утех.

Он задумался: а может, в этом и есть настоящее предназначение его "лекарства"?

Старик Ван, получив заветную баночку, удовлетворённо кивнул и, на прощание прищурившись, бросил:

- Спасибо, парень. Знаешь, ты и правда толковый. Надеюсь, скоро мне будет за что тебя благодарить.

"Благодарность получена от старика Вана: +1"

Ярослав молча проводил его взглядом, не зная – смеяться ему или удариться в философию.

И всё-таки… теперь у него снова было четыре жетона благодарности. Пусть один из них был заработан весьма… необычным способом.

- Братец, да это ж находка, а не мазь, – весело прищурился Лёшка Проныра, поигрывая обломком палочки, – неважно, от чего она там на самом деле помогает. Главное – спрос есть. А где спрос, там и выгода. Мы на этом деле ещё пимеем деньжат, вот увидишь.

Косой недовольно скривился, словно укусил лимон. Он наклонился ближе к другу и прошептал сдержанно, почти зло:

- Ты всё о бабках, Лёха. А я вот думаю: а сколько настоящих, искренних благодарностей я с этого получу? Скажи, ну сколько?

Он чувствовал, что если будет торговать этой мазью как чудо-средством для мужской силы, то и в ответ получит максимум хмыканье, да подмигивания. Ну и что с того? Настоящая, сердечная благодарность – та, что идёт от спасённой жизни, от возвращённой надежды – вот что ему нужно было. Без неё он бы не получил новых порций своего загадочного "чёрного лекарства", которое появлялось, будто само собой, как награда.

- Все эти эффекты, о которых твердит старик Ван, – продолжил он вслух, – это ж пустое. Люди вроде него, у кого просто с возрастом чего-то не хватает, вот они и благодарят. А остальные? Да никто всерьёз не оценит…

Он замолчал, задумчиво глядя куда-то в пол. Затем заговорил с каким-то странным жаром:

- Вот представь, если бы я спасал людей…. Вылечил, допустим, кого от смертельной раны, вытянул с того света – весь город смотрел бы на меня с уважением. При виде меня – кивали бы, руки жали. А сейчас? Глянь на того дохтура из лавки на углу. Полгорода под его надзором померло – и что? Никто и слова не скажет. А всё потому, что он – единственный доктор в городе!

- Согласен, брат, – кивнул Лёха. Для него всё это мало что значило. Его интересовал только один вопрос – как бы так разбогатеть, чтобы и не особо напрягаться.

- И вот ещё что, – Ярослав повернулся к нему, с лёгкой злостью в голосе:

- Если бы я спасал жизни, люди бы называли меня "доктор Ярослав", вон из-за угла кричали бы: "Доктор Косой идёт!" А сейчас? Хочешь знать, как они будут меня называть? Да прямо так и скажут – "вон тот барыга, что всякие снадобья для шаловливых дедов варит".

Он фыркнул, но на душе было совсем не смешно. Чётко чувствовалась пропасть между двумя образами – целителя и торгаша.

Проныра не выдержал. Разразился хохотом, склонившись от смеха прямо на табуретку:

- Брат, ну ты даёшь. У тебя фантазия как у драматурга! "Доктор Косой", ха-ха-ха!

Но Ярослав знал, что у каждого слова – корень в правде. Он понятия не имел, что Ван, тот самый старик, которому он недавно продал флакон чёрной мази, так и не воспользовался ей. Всё потому, что свою "избранную" он ещё не нашёл, а мазь зря переводить не хотелось.

Сам пузырёк был неприметный – обычная фарфоровая склянка, таких в городе пруд пруди. Настоящий, оригинальный флакон был из стекла, идеально отполирован, с тонкой огранкой – работа настоящего мастера. Но Ярослав опасался, что такие штуки могут навести людей на нехорошие мысли. Вдруг кто начнёт подозревать, что лекарство прибыло откуда-то извне, не из этого мира даже? А откуда, чёрт его знает, ещё кто-нибудь попытается выследить.

Старик Ван был не дурак. Он передал пузырёк одному из городских администраторов – тем, кто был направлен сюда из крепости. Он, в отличие от Косого, прекрасно понимал ценность этой мази.

Потому что кому она на самом деле нужна? Простым мужикам в городе?

Да бросьте. Этих бедолаг еле на кашу хватает, но зато они с утра до ночи вкалывают. Даже если они как щепки худые – здоровье у них, как у вьючных лошадей. Пашут, дрова валят, таскают на себе мешки – от такого обмен веществ сам в норму встанет.

Нет. Те, кто действительно нуждался в этом зелье, были совсем другие люди.

Те, кто сидел в креслах за крепостными стенами. У кого пузо больше головы, а тело вяло и не слушается. "Аристократы", понимаешь ли. Живут вольготно, но толку – ни пороха, ни искры. Вот они-то и заплатят, и поблагодарят, и ещё очередь выстроят.

Ван, старый ловкач с задатками интригана, незаметно сунул фарфоровую бутылочку с черным лекарством администратору – одному из тех молчаливых служак, что словно тени скользят по подолу, зная каждую трещину в заборе, каждое слово, сказанное шёпотом. Их работа – не лечить и не спасать, а следить, чтобы никто не выходил за рамки дозволенного. И уж, конечно, этот чиновник был в курсе вчерашней истории, когда тот, кого прозвали Железной Головой, слизал мазь и после этого чуть не пошёл стену головой пробивать – по крайней мере, по разговорам.

Однако и чиновник не стал использовать снадобье. Поздней ночью, скрываясь от посторонних глаз, он передал его своему начальнику. Куда дальше исчезла скромная, невзрачная бутылочка – никто не знал. Так, по цепочке, черное лекарство покатилось вверх по лестнице власти.

А Ярослав Косой о происходящем даже не подозревал. Он в это время как раз потратил ещё один жетон благодарности, чтобы снова получить склянку черного лекарства. После чего велел сосдке по имени Лариса, но все звали её просто Лариска – сходить в город и купить белой льняной ткани. Вернувшись, она тут же уселась за иголку. По указанию Ярослава, она вышивала на полотнище чёрной нитью крупное слово: "Клиника", а чуть ниже – помельче: "Добрый доктор, специалист по ножевым ранам".

Пока она колдовала с нитками, Сашка вдруг спросила, хитро прищурившись:

- А может, добавить ещё "волшебные руки возвращают весну"?

Ярослав покраснел и отмахнулся:

- Весна тут неуместна, поняла?

В народе словечко "весна" давно уже имело двусмысленный оттенок, а тут, особенно после истории с тем, как его мазь внезапно подействовала не только на рану, но и на кое-что пониже пояса.

С открытием клиники жизнь Ярослава приняла строгий, почти монашеский распорядок: до рассвета – в чащу, собирать травы. Утром – приём больных. Днём – в школу, где он преподавал основы выживания. А вечером, уставший, но не сломленный, он садился разбирать тетради, которые Проныра вёл по своим занятиям. Хотя клиентов у него пока не было, он не отходил от клиники – вдруг придёт пациент, а Лариска одна не справится. В глубине души ему, конечно, хотелось учиться в светлом и тёплом классе, как Лёха, но кто-то должен был отказаться от личных мечтаний ради общего будущего. Ведь он был главой этой странной семейки.