СССР против НЛО (СИ) - Б. Анджей

Но нет, Наталья была на месте и при этом была собой — по ней не попали, повезло (впрочем, в неё, видимо, и не целились).

Зато, понял я с запозданием, попали в меня. Причём это попадание оказалось куда удачнее первого — в смысле, удачнее для меня (в кои-то веки!). Я вдруг перестал быть бесплотным бестолковым фантомом и снова стал собой, материальным Никитой в боевом комбинезоне.

Но радость моя продлилась секунды — моё тело тут же трансформировалось во что-то неведомое. Хотя нет, понял я, догадавшись взглянуть на себя летающими камерами: вполне себе ведомое. Я стал рогатым чёртом — тем самым, которым пугал недавно оператора Окулярова.

Да что ж такое!..

Я поймал застывший взгляд актрисы Варлей и тут же, изыскав внутри себя какие-то отчаянные резервы — то ли электронные, то ли моральные — личину эту с себя скинул. Заодно скинул и рога, они тяжело грохнулись на пол, и я поспешно забуцнул их под кровать. А потом, невероятным усилием воли, снова стал Шуриком — и тут же метнул в Наталью гипнотическим импульсом.

Увы, импульс мой отскочил от неё, как отскакивает мячик от теннисной ракетки.

— Так вот это, Шурик, и есть та настоящая реальность, о которой вы говорили? — сверкнула Наталья-Нина на меня глазами. — Да, очень похоже на правду!

Красиво взметнулись её сердитые волосы, Нина-Наталья пнула валяющиеся ошметки лопнувших фантомов, прыгнула на кровать и забилась под стенку, прикрыв голову подушкой.

Я вздохнул и материализовал вместительный тряпочный мешок: что ж, забирать её отсюда всё равно придётся, так пусть тогда это будет по канонам.

Тут тюлень-Шурик влажно зашлёпал ластами по полу, ткнулся мне в колено и издал протяжный звук, хриплый и невнятный, но определённо печальный. Блин, точно, подумал я, чуть не забыл. Забрать актрису Варлей, но оставить здесь актёра Демьяненко, это что поменять шило на мыло. А своим ходом актёр Демьяненко уйти отсюда в ближайшее время точно не сможет. Да и получится ли вытащить его даже с моей помощью, ещё большой вопрос. Но мешок я далеко убирать не стал, в любом случае пригодится.

По всему выходило, что справиться здесь одному мне будет проблематично. Но так получилось, что мне имелось, откуда ждать помощи.

Я по-быстрому материализовал из воздуха пару свежих сардин, скормил их своему новоявленному ластоногому питомцу. Потом направился к окну, распахнул форточку и просвистел в дохнувшую ночной свежестью и остаточными запахами от дымовой завесы темноту условным свистом.

Несколько тревожных секунд ответом мне была только разбавленная далёким собачьим лаем тишина, а потом из-за забора послышалось негромкое:

— Хэй-гэй-гэй, хали-гали…

И я вздохнул с облегчением.

***

Вам когда-нибудь доводилось спускать 150-килограммового живого тюленя по приставной лестнице из окна второго этажа? Если нет, то поверьте на слово: дело это хлопотное и трудоемкое.

Но мы с актёром Никулиным с делом этим справились.

Мы справились и теперь мчались по ночному шоссе в немецко-русском кабриолете Никулина, который назывался «Адлер Триумф». На сидении рядом с давящим на педаль газа Никулиным расположилась актриса Наталья Варлей, и ветер красиво развевал её волосы. Конечно, она была здесь, в машине, с нами, где же ещё ей было быть. А я располагался на заднем сиденье, на пару с большущим и шевелящимся серым мешком.

Да, мне пришлось открыться кое-кому из съёмочной группы: вот, Юрию Никулину, а ещё актёру Георгию Вицину. По всем нашим существующим правилам это, понятное дело, строго запрещено. Но бывают же ситуации, предусматривающие исключения из правил. Да и разве хорош тот волк, что никогда не заплывает за буйки… То есть, конечно же, не забегает за флажки (про буйки это я оговорился — видать, из-за соседства под боком морского ластоногого обитателя).

И в своём решении открыться этим людям я не пожалел. Актёр Никулин, вот, появившись очень вовремя, ещё и с транспортом, помог успешно закончить операцию с изъятием из плена тёмных сил Натальи Варлей. А у актера Георгия Вицина была своя, особая миссия: он присматривал за актёром Моргуновым. Вести оттуда Юрий Никулин привёз тревожные, но об этом будет позже.

Да, нам удалось убедить Наталью уехать вместе с нами с заколдованной (назовём это так) писательской дачи. Вернее, удалось это не нам, а Юрию Никулину в одиночку. Когда, помучившись с окном, треща приклеенными ещё на зиму бумажными полосками и смахивая с подоконника засохших мух, я распахнул-таки обе оконные створки и туда заглянуло весёлое лицо в неизменной тюбетейке, Наталья Варлей высунулась из своего кроватного убежища.

— Наташка! — строго произнёс Никулин. — Ты чего тут разлеглась? Давай-ка скорее собирайся и поехали отсюда.

— Юрий Владимирович… — Глаза актрисы блеснули и радостью, и слезами. — Юрий Владимирович, а вы настоящий?

Актёр Никулин обвёл взглядом комнату, ненадолго задержался на очкастом тюлене, что шлёпал туда и сюда, оставляя на досках пола широкую влажную полосу.

— Естественно, — серьёзно ответил он.

— А чем докажете? — всхлипнула Варлей.

Актёр Никулин подумал секунду, а затем улыбнулся. Это была та самая неподражаемая его улыбка, которую знала вся страна. Улыбка, которую невозможно подделать. (В том, что про невозможность подделки это не просто слова, я уже имел возможность убедиться ранее: было у нас такое, когда те же тёмные сущности задумали утащить к себе киностудию Мосфильм целиком — как раз на фальшивом Никулине они тогда и погорели).

Эта никулинская улыбка теперь убедила актрису Наталью Варлей принять верное решение, не упираться и отправиться с нами. Актёрским, женским, а может, просто человеческим чутьём она постигла, с кем здесь правда. И скоро уже помогала пихать в мешок не обрадовавшегося такому повороту ворчащего очкастого тюленя.

Теперь в свете автомобильных фар из темноты выхватывались кусты и низкие белые столбики по обочинам, и машина летела вперёд, глотая несущиеся навстречу макаронины разделительной полосы.

А потом фары выхватили из темноты не кусты и столбики, а гаишную светящуюся и пляшущую в воздухе палочку. А следом и всего гаишника целиком: с фуражкой, портупеей и мотоциклом «Урал» с коляской.

Актёр Никулин крутанул рулём и затормозил на обочине.

Я следил за фигурой с жезлом крайне настороженно. Может, сказалось волнение и темнота вокруг, но остановивший нас милиционер, мелькнув на секунду в свете фар, показался мне очень похожим на своего коллегу из фильма — старшину, что подъехал на мотоцикле, когда знаменитая троица складывала в свою легковушку спальный мешок с брыкающийся Ниной. И которому на вопрос «Что грузите?» простодушный Шурик ответил: «Невесту украли». Никулинский персонаж Балбес тогда находчиво бекнул по-бараньи и тем спас для злоумышленников дело. А вопрос, чем повернётся дело для нас, сейчас был открытым.

Неужели тёмные силы оправились от налёта и смогли организовать перехват?

Пока гаишник, светя себе под ноги фонариком, приближался к нам, я напряжённо всматривался и сканировал темноту вокруг: не готовятся ли оттуда выскочить зловещие фигуры с длинными и загребущими руками.

Тени тревожно двигались по обочине в такт милицейским шагам. Его, милиционера, я просканировал сразу, он оказался настоящим, обычным советским работником ГАИ. Но это ничего не значило, его могли взять под контроль и использовать, превратив на время в бездумно шагающую куклу, передвижной манекен.

Гаишный человек подошёл к машине, поздоровался, посветил на тех, кто сидел в кабриолете, то есть на нас, потом на пару секунд вежливо направил луч фонаря на себя. Теперь я увидел, что, хоть некоторое сходство и имелось, но был он другой: тоже смуглый и кавказский, но более гладкий, упитанный — что было для гаишника, хоть и советского, пожалуй, правильно.

Работник полосатого жезла снова посветил в машину и тут, наконец, узнал Никулина, а потом и меня, то есть Шурика из весёлого кино. Актрису Варлей он знать пока не мог, её известность была впереди. А может, и видел её уже здесь, в курортной местности — когда, например, перекрывали дороги для съёмок, тогда и запомнил, как не запомнить-то. В любом случае, она определённо произвела на него впечатление.