– Что это? – спросил Виктор. Гаспод принюхался.
– Человек, – сказал он. – Женщина. Надушена дешевыми духами. – Ноздри его дрогнули. – Называются «Игрушка Страстей». – Он снова потянул носом. – Одежда свежевыстирана, без крахмала. Старые туфли. Много театрального грима. Она была у Боргля и ела… – ноздри его вновь всколыхнулись, – рагу. Маленькую порцию.
– Ты, может, еще скажешь, какого она роста? – поинтересовался Виктор.
– Пахнет примерно на пять футов два – два с половиной дюйма, – определил Гаспод.
– Да ладно…
– Ты походи с мое на этих лапах, а потом говори, что я вру.
Виктор закидал песком свой костерок и двинулся вниз по склону.
Когда он приблизился к огню, тот вдруг замер. В следующий миг взгляд его выхватил из мрака фигуру женщины – одной рукой она сжимала края накинутой на плечи шали, в другой держала факел, высоко подняв его над головой. Еще через мгновение пламя угасло. У Виктора поплыли перед глазами синие и лиловые пятна. Маленькая фигурка, видневшаяся за ними, казалась не намного чернее обступившей ее темноты.
– Что ты делаешь у меня… Что я… Почему ты в… Где… – забормотала фигура, а потом, как бы совладав с ситуацией, резко переключила скорость и уже гораздо более узнаваемым голосом грозно произнесла: – Ты что здесь делаешь?
– Джинджер?!
– Да.
Виктор вдруг замялся. Кто знает, что полагается говорить в таких случаях?
– Э-э-э… – сказал он. – Приятно прогуляться вечерком!
Она неприязненно взглянула на Гаспода.
– Это та ужасная псина, что все время вертится на студии? Терпеть не могу мелких собачонок.
– Гав, гав, – сказал Гаспод.
Виктор почти читал мысли Джинджер: «Собака сказала „гав, гав“. А что такое „гав“? С помощью „гав“ собака лает! Что же меня тут смущает?»
– Вообще-то, у меня с кошками больше родственного… – несколько невразумительно объяснила Джинджер.
– В каком смысле? – спросил голос откуда-то снизу. – Ты тоже своей слюной умываешься?
– Это еще что такое?
Виктор замахал руками и в ужасе отпрянул:
– Только на меня не смотри! Я этого не говорил!!
– Нет? Но тогда кто? Эта псина?
– Давай не будем переходить на личности, – попросил Гаспод.
Джинджер остолбенела. Взгляд ее описал круг и канул вниз, где уткнулся в Гаспода, лениво чешущего ухо.
– Гав? – поднял голову пес.
– Этот пес и впрямь говорит… – начала Джинджер, указывая на него дрожащим пальцем.
– Знаю, – сказал Виктор. – Это значит, ты ему понравилась.
Он немного отодвинулся. По склону холма карабкался еще один светлячок.
– Ты не одна? – спросил он.
– Я? – Джинджер обернулась за спину.
За близкой вспышкой света последовал треск сухих веток, и из мрака возник Достабль, за которым устрашающей темной тенью тащился Детрит.
– Ага! – воскликнул Достабль. – Попались, голубки!
Виктор смотрел на него в недоумении.
– Голубки? – спросил он.
– Голубки? – переспросила Джинджер.
– Я ищу вас повсюду, – сообщил Достабль. – А потом кто-то сказал, что видел, как вы отправились в сторону холма. Романтично, романтично. Можно будет из этого какой-нибудь прок извлечь. Для афиши – самый смак. Ну, ладно. – Он обнял обоих за плечи. – А теперь – пора.
– Куда еще пора? – спросил Виктор.
– Прямо с утра начинаем, – сказал Достабль.
– Но Зильберкит, помнится, сказал, что в этом городе мне работы больше не видать… – начал Виктор.
Достабль открыл было рот, но запнулся и несколько секунд молчал.
– Да, да… Только я решил дать тебе возможность попытать счастье еще один раз. – Голос его звучал непривычно взвешенно и осторожно. – Да. Еще один шанс. Просто вы молодые. Своевольные. Сам когда-то был таким. Вот я и сказал себе: «Достабль, надо ведь дать парню еще один шанс, даже если этим ты сам себя без ножа режешь». Платить, разумеется, буду меньше. Доллар в день – идет?
Краем глаза Виктор заметил, что лицо Джинджер озарилось надеждой.
Виктор открыл рот.
– Пятнадцать долларов, – последовал ответ. Но голос был не его.
Виктор закрыл рот.
– Что-что? – спокойно переспросил Достабль.
Виктор открыл рот.
– Пятнадцать долларов. С возможностью пересмотра условий через неделю. Пятнадцать долларов – и никакого торга.
Виктор закрыл рот. Взгляд его рассеянно блуждал.
Достабль поводил пальцем у себя под носом, с минуту подумал. И передумал.
– Мне это нравится, – признал он. – Круто берешь. Ладно. Три доллара.
– Пятнадцать.
– Хорошо, пять, но на этом все. Сам знаешь, парень, тут тысяча человек, которые только и ждут…
– Две тысячи человек, господин Достабль.
Достабль бросил взгляд на Детрита – тот с головой погрузился в грезы о прекрасной Рубине, – а потом, сощурившись, взглянул на Джинджер.
– Ладно. Договорились, – сказал он. – Десять. Только потому, что ты мне нравишься. Но себя я без ножа режу.
– Идет.
Достабль протянул руку. Виктор посмотрел на свои пальцы так, словно видел их впервые, и подал ладонь Достаблю.
– Ну, а теперь пошли, – велел Достабль. – Уйму дел надо успеть переделать.
Он развернулся и пустился вниз по склону, быстро петляя между деревьями. Виктор и Джинджер послушно следовали за ним, едва живые от перенесенного потрясения.
– Ты спятил? – шипела Джинджер. – Зачем ты столько тянул?! Мы вообще могли ни с чем остаться!
– Я ничего не говорил, – пролепетал Виктор. – Я думал – это ты…
– Я?
Тут они взглянули друг другу в глаза. И одновременно посмотрели вниз.
– Гав, гав, – сказал Чудо-Пес Гаспод.
Достабль обернулся.
– Кто это там? – спросил он.
– А-а! Это… Да так, ничего особенного, просто песика здесь нашли, – поспешно сказал Виктор. – Его зовут Гаспод, ну, в честь знаменитого Гаспода.
– Он наверняка и фокусы умеет показывать, – злорадно сообщила Джинджер.
– Умная псина? – Достабль наклонился и потрепал продолговатую голову Гаспода.
– Гр, гр.
– Поразительные штуки умеет делать, – сказал Виктор.
– Поразительные, – как эхо повторила Джинджер.
– Ну и урод, однако, – заключил Достабль. Он вперил в Гаспода долгий, пронзительный взгляд, но с равным успехом он мог соревноваться с многоножкой, кто пнет больше задниц. Гаспод даже зеркало мог пересмотреть.
