Я вам не ведьма! (СИ) - Эйта Аноним

В моем голосе, как я ни старалась, проскользнула зависть. Забота против зависти. Это неправильно.

Мне стало стыдно.

К тому же Бонни поспешила возразить.

— Я не сильная. Я просто обогнала тебя в развитии. Немного медитаций и все. Ты уйдешь вперед, и будешь смотреть на меня с жалостью, и я… я же торможу тебя, разве не так?

— Нет, — вздохнула я, — если бы ты, у меня не было бы сил столько учиться. Я бы поссорилась с преподавателями и плюнула бы на все. Я бы сбегала, как с шенского… Ты вовремя меня останавливаешь, когда меня заносит, и я очень тебе благодарна. И я всегда готова помочь, если нужно что-то объяснить. Спрашивай в любое время.

Из хорошего во мне есть только честность.

Бонни отвернулась.

— Да… конечно.

— Слушай, — нужно было перевести тему, — ко мне во сне являлась мертвая бабушка. Я не уверена, что это значит… Элий говорил, что видел призрак моей бабушки у меня под окнами.

Бонни кивнула.

— Да, помню такое. Но разве ему не показалось?

— Что? — удивилась я.

— Что? — переспросила Бонни.

— Откуда ты знаешь? Он мне говорил.

— Ну, я пару раз с ним общалась. Случайно пересекались, ну и… он подошел ко мне и рассказал, потому что беспокоился, а я сказала, что это неплохой повод подойти к тебе.

— И почему ты мне не рассказала?

Звучало так себе. Если бы я могла загнать слова обратно, я бы поймала этих юрких воробушков по одному и съела без масла. Звучало даже не как ревность — звучало как собственничество.

Бонни, слава Богу, не обратила внимания. Пожала плечами.

— Мы были в ссоре, кажется. И разве это важно? Он ведь потом подошел к тебе, так? Как я и посоветовала. И сказал о чувствах и все такое, как и собирался. Этого я не советовала, наоборот, но вряд ли он удержался… Он неплохой парень. Я думала военные более… ну, знаешь, вольно себя ведут. Ну, у нас в деревне стояли простые солдаты, и офицеры редко выходили из дома старосты, так что… я ошиблась на его счет.

— Я не понимаю…

— Я считала, что он из тех, кто распускает руки, или шутит гадко. Так поступали все парни в мундире, которых я видела, и поэтому я думала, что этот твой нэй Элий такой же. И поэтому ты так его боишься. Любишь, или хотя бы чуть-чуть привязана, но, попав сюда, решила, что достойна большего и эта привязанность лишняя. С моей теткой так было: она предпочла возможность уехать в город и устроиться цветочницей браку с любимым парнем, потому что он занимался доставкой навоза на фермы, а ей не хотелось всю жизнь провести среди навоза… Но Элий нормальный парень, и у него есть возможность получить высокий чин, особенно с поддержкой Дезовски, и он не из тех, кто запретил бы тебе заниматься любимым делом… он поехал не вернуть тебя в навоз, как это пытался сделать тетин жених; он приехал, потому что боялся, что с тобой случилась беда. И теперь уже я не понимаю, за что ты с ним так. Почему бы тебе просто… не поговорить с ним по-человечески? Даже если ты его больше не хочешь, ему будет легче, если он хотя бы будет знать, что ты не околдована и не в беде. Что с тобой все в порядке.

Бонни чуть ли не уткнулась в тарелку носом, когда это говорила. Она накручивала на пальцы выбившуюся из прически прядь и делала длинные паузы, стараясь подобрать слова.

Она не хотела никого обидеть.

А я вдруг осознала, что между мной и Элием попал не только Щиц, но теперь и Бонни. И все из-за меня.

— Я пыталась, но… язык не поворачивается. Я не могу с ним нормально говорить. Это сильнее меня. Это не колдовство, это просто… дурость, Бонни. Страх. Я боюсь.

Я почувствовала, что вот-вот расплачусь. Бонни тоже не понимала. Почему даже Бонни не понимает? Я тоже не понимаю, но… Я так надеялась, что кто-то умный возьмет и разложит все по полочкам за меня. Ведь Бонни лучше меня разбирается в чувствах. У нее столько сестер и теток, и многие из них замужем, и она видела столько всяких историй, но почему она не понимает мою?

Бонни ткнула пальцем мне в лоб.

— Это в твоей голове. А что сказала тебе бабушка?

— При чем здесь бабушка? — удивилась я.

— Ну, обычно во сне мы получаем ответы на свои вопросы.

— Не в этом случае, — скривилась я, — в моем сне бабушка просто хотела перейти через дорогу.

— Куда? — нахмурилась Бонни.

— На другую сторону. Сначала дороги, потом ручья и озера. Просила меня перевести…

— Мертвая бабушка?

Каркара захлопала крыльями, всполошилась, чуть не свалилась со спинки стула Бонни.

— Ну да.

— Через дорогу?

— Да.

— Но ты ее не перевела. Не перевела же, да? — Бонни вцепилась в мою руку.

— Нет. Но… мы играли в игру. Два раза она проиграла, а один… одна попытка у нее еще осталась.

— Не смей переводить. Нельзя переводить мертвых на другую сторону чего бы то ни было! — Впервые за все утро Бонни смотрела прямо на меня.

Даже Каркара перелетела на спинку моего стула.

— Почему? — удивилась я, — Это же просто сон.

— Ну, просто… — Бонни замялась, — быть может, это суеверие, но меня мама учила: — она прикрыла глаза и быстро-быстро затараторила, — если случилось проходить мимо кладбища для самоубийц, рассыпь под ноги семечки, чтобы они отвлеклись на их пересчет и не увязались за тобой; если циркачи хоронят своего, ни за что не заглядывай в гроб, чтобы не родился уродливый ребенок; а если во сне мертвец хочет, чтобы ты перевел его через дорогу, или через реку, или еще куда-нибудь, то нельзя соглашаться, потому что так ты приведешь его в мир живых, а сам останешься в мире мертвых. Вот так. Ты же не согласилась?

— Не совсем, — я почувствовала, как кровь отливает от моих щек, — я… э-э-э… я же сказала, я пообещала это как выигрыш в игре. Я не могла отказать просто так, понимаешь?

— И мы тут уже полчаса о парнях треплемся вместо того, чтобы пойти за помощью?! — Ужаснулась Бонни.

— Но… может, это просто сон?

— А Элию показалось, да? — Бонни повертела пальцем у виска, — Какое потрясающее совпадение.

Она встала, с лязгом отодвинув тарелку.

— Идем.

— Куда идем?

— Либо Онни — раз уж она тебя учит, либо Аката — раз она твоя тетя. В любом случае, нужна опытная ведьма, выбирай.

— Бонни, я… сама разберусь.

— Ну нет, — она поджала губы и буквально подняла меня со стула, — я с тобой-то толком ужиться не могу, а у твоей бабки характер наверняка еще хуже. Не хочу ее в соседки.

— А меня?.. — спросила я тихо, но Бонни точно услышала.

Она заколебалась.

Но наконец сказала.

— А тебя я сама выбрала. Так что, к кому идем?

Я вздохнула.

— К Онни.

Мы долго искали Онни в бесконечных коридорах технического здания.

Само по себе это место походило на ведьмино логово куда больше, чем залитые солнечным светом комнаты гуманитарного корпуса. Вместо больших окон — узкие, под самым потолком; стены окрашены в холодный, кое-где облупившийся зеленый; пол — камень, а не дерево; и планировка такая запутанная, что даже дорогу до нашей аудитории мы учили недели две.

Благодаря мелким поручениям Онни я понемногу научилась здесь ориентироваться. И то меня не оставляло ощущение, что коридоры здесь живые, сплетаются, как клубок змей, и частенько меняются друг с другом, когда им скучно и хочется поиграться застрявшей у них в брюхе студенткой.

Этим фантазиям немало способствовало то, что все они были узкие, скупо освещенные мелкими магическими лампочками, и немало смахивали на кишки какого-то животного.

Бонни вообще не любила это место. Она цеплялась за меня, будто боялась, что стены сейчас сожмутся.

— У нас всего час до занятий, — вздохнула я, когда в четвертый раз свернула не туда и вместо доски с расписанием обнаружила аквариум с диковинными зубастыми рыбами.

У рыб были слепые белые глаза, а на лбу сияли гадкого вида фонарики, из-за которых, наверное, в этом зале и отказались от обычных ламп, только провели пару полосок фосфоресцирующей краски по стенам.