Оборот третий. Яйца Нимиры (СИ) - Криптонов Василий

Робин вздохнула:

— Не знаю.

— То есть? — обалдел я.

— Ну, вот так.

— Хотите сказать, что вы с ним проникли, так сказать, в тайны друг друга, и на этом всё закончилось? Он даже не подождал вас после уроков, чтобы проникнуть ещё куда-нибудь? То есть, я имел в виду — чтобы побеседовать с вами по душам?

Робин покачала головой:

— Нет. Мы вообще не разговаривали. Сеприт просто дал мне понять, что узнал меня, и таким образом будто предостерёг: я не должна интересоваться его жизнью, если не хочу, чтобы он предал огласке мою. Мы друг друга поняли и с тех пор обходили стороной — насколько это возможно в рамках «ученик-учитель». Я запретила себе думать о Сеприте и старалась лишний раз даже глазами с ним не встречаться.

— Получалось? — заинтересовался я.

— Да, — сердито отрезала Робин. — Мне было попросту не до него, хватало своих проблем! Долги отца, в доме прохудилась крыша, дом по соседству купила женщина, чей великовозрастный сынок буквально не давал мне проходу… Вам этого не понять, вряд ли вы знаете, что такое нищета. Я была на грани отчаяния. Всерьёз размышляла о том, чтобы продать родительский дом — а это было всё, что у меня осталось на память об отце и матери, — и переехать в другой район. Останавливало только то, что денег, вырученных за дом, хватило бы в лучшем случае на такую же развалюху. То есть, я поменяла бы плохой вариант на ещё более худший. С этими мыслями я приходила домой, с ними уходила в клуб, с ними ложилась спать — я крутилась, как белка в колесе, не видя просвета и не понимая, в какой стороне он может появиться. Когда врач, обследовавший меня по медицинской страховке — нам, танцовщицам, предоставляет её клуб, — объявил, что признаков наследственной болезни, от которой умерла мама, у меня не наблюдает, я ревела целый день. Мне очень хотелось умереть — чтобы всё это наконец закончилось. От самоубийства удерживала только мысль о том, что в этом случае о счастливом перерождении не стоит и мечтать.

— В смысле? — не понял я.

— Ах, ну да, — саркастически фыркнула Робин, — вам ли, сотруднику межмирового розыска, помнить о проблемах простых смертных! Уж вам-то после перерождения наверняка заготовлено тёплое местечко в Срединных мирах.

— Ага, — кивнул я. — Потому и переживаю, что через два дня подохну. В Срединный мир уж больно не хочется, знакомых там маловато.

Робин покраснела.

— Извините. Просто вы задаёте очень странные вопросы. У нас в Нимире каждому известно, что самоубийство — это проступок, который Творцы не прощают никому. Тот, кто погибнет в результате суицида, переродится в худшем из Нижних миров.

— Сволочи эти ваши Творцы, — решил я, — со всех сторон обложили! Помереть, когда приспичит, и то нельзя.

— Вы что?! — ахнула Робин. — Как вы можете так говорить?! — уставилась на меня, будто ждала, что сейчас сквозь землю провалюсь.

И впрямь, видать, хрень спорол. Наверное, как у нас заявился бы в церковь и заорал во всеуслышание: «Бога нет!»

— Всё-всё, молчу, — пообещал я. — Это на меня болты в спине так действуют, уже в мозги отдавать начало. Говорю же, надо Сеприта найти… Что там, кстати, дальше-то было?

Робин ещё поколола меня недоверчивым взглядом, но, убедившись, что богохульствовать больше не собираюсь, успокоилась.

— Дальше я решила, что до тех пор, пока Сеприт меня не трогает, мне тоже нет до него никакого дела, и выбросила этого парня из головы. И тут вдруг, представьте себе, ни с того ни с сего моя жизнь начала стремительно налаживаться. Во-первых, о наших трущобах внезапно вспомнили коммунальные службы. Вообразите моё удивление, когда, идя с работы, я увидела, что мне чинят потёкшую крышу! Хотя я никого не вызывала, верите?

— Верю, — кивнул я, — ещё бы нет. В моём мире тоже хрен кто сознается, что крышак потёк. Санитары и у нас — ребята суровые.

Робин посмотрела с недоумением и продолжила:

— Потом мне внезапно позвонил один из кредиторов отца и сказал, что его бухгалтер, проводя сверку, обнаружил старые оплаченные счета. Таким образом, сумма моего долга изрядно сократилась. А буквально через несколько дней хозяин клуба сказал, что доволен моей работой, и повысил ставку. В общем, тёмная полоса в моей жизни вдруг закончилась и началась белая. Я так радовалась, что дышать боялась…

— Бэтмен! — осенило меня.

Аж со стола вскочил от восторга. Больше мне присесть было некуда — в одном кресле откисал любитель чёрных глаз, другое заняла Робин.

— Что? — удивилась Робин.

— Ну, вы же Робин! Значит, рано или поздно должен был появиться Бэтмен! Я так и знал, что появится.

— Не понимаю, простите…

— Да забейте, неважно, — отмахнулся я. Уселся обратно на стол. — Белая полоса, значит?

Робин кивнула:

— Именно. И осталось, пожалуй, единственное мрачное пятно — сын соседки. Этот идиот просто измучил меня домогательствами! Подкарауливал по дороге с работы, из магазина, писал на двери всякие гадости, стучал в окно, требуя, чтобы я вышла «поговорить» — хотя я миллион раз повторила, что не имею ни малейшего желания с ним разговаривать! В общем, это был сущий ад. А больше всего я боялась, что он проведает о моей работе в клубе, понимаете?

Я покивал, всем своим видом выражая осознание кошмара, свалившегося на бедную девушку.

— Спасало только то, — продолжила Робин, — что к моменту моего выхода из дома этот бездельник, как правило, уже напивался до бесчувствия, а когда я возвращалась из клуба, ещё спал. Но однажды мне не повезло. Я шла домой, как обычно, рано утром — а он ухитрился не заснуть, подкарауливал меня. И, когда я поднялась на крыльцо, грубо схватил сзади. Я закричала, попробовала отбиваться, ударить его, но он был гораздо сильнее, а криками в нашем районе никого не удивишь. Чем сильнее я кричала, тем громче этот негодяй хохотал. Полез руками мне под одежду, от него ужасно воняло, я поняла, что сейчас упаду в обморок — когда внезапно всё закончилось. Его руки вдруг разжались, я услышала звук падения, а потом вопль. Оглянулась. Сосед распластался на нижней ступеньке крыльца в нелепой позе, его словно отшвырнуло туда неведомой силой…

— Ну точно, Бэтмен, — обрадовался я, — я же говорил! Срочно выдайте мне приз самого догадливого. А плащ у него был? И маска?

— У соседа? — удивилась Робин.

— Да нет, блин! Причём тут сосед? У этого, с неведомой силой.

— Д-да, — с удивлением ответила Робин, — и плащ, и маска. Откуда вы знаете?

— Пф! Да у нас старину Бэтмена каждый ребёнок знает. Черный плащ, и маска ушастая. А на груди жёлтый круг с летучей мышью, да?

— Боже мой, что вы несёте, — рассердилась Робин, — какая ещё мышь?! На этом человеке была обычная маска, вроде тех, в которых мы выступаем в клубе. И плащ тоже обычный, потому что дождь на улице шёл, с самого вечера не прекращался. Сосед плюхнулся прямо в лужу, и на него капало с крыши. На человека в маске он смотрел в полном изумлении, даже сказать ничего не мог. А тот наклонился к нему, схватил за куртку, одним рывком поднял на ноги и приказал: «Проваливай». Когда он поднял соседа, оказалось вдруг, что тот значительно выше моего спасителя, почти на голову. Вероятно, от этого сосед осмелел и попробовал броситься на него. Только ничего не получилось. Одно неуловимое движение, взмах плаща — и сосед снова лежал в луже. Человек в маске ударил его ногой — прицельно, так, что сосед взвыл. И сказал: «Больше повторять не буду. Просто шею сверну. Понял?» Сосед закивал. «Проваливай, — повторил человек в маске, — и забудь сюда дорогу». Сосед поднялся — в этот раз он шевелился с трудом, и с ненавистью посмотрел на меня. Кажется, подумал, что я могу быть знакома со своим спасителем. Человек в маске заметил его взгляд. И тем же спокойным тоном проговорил: «Если узнаю, что ты подошёл к этой девушке ближе, чем на ракетный выхлоп, переломаю тебе ноги и выколю глаза. Инструмент ношу с собой», — и в его руке что-то сверкнуло.

— Меч, — со знанием дела кивнул я. — У меня тоже когда-то был, за пару миров до вашего. Эх, и рубились мы, бывало, с попсой! Меня даже орденом наградили. Он не сохранился, правда — из того мира без ордена похитили. И без меча. Хорошо, что вообще в одежде — с Яичницы мы голышом свинтили… Но был меч, самый настоящий! Честное попаданческое.