Античные хроники - Леженда Валентин

Более удивительного возницы Аякс отродясь не видел.

– Что это у тебя здесь за придурки разъезжают? – спросил могучий герой, помогая царю подняться с пыльной дороги.

– Да теперь права на вождение колесницей любой ненормальный получить может, – пояснил Агамемнон. – Экзамен сдавать не хотят, подкупают чиновников, и на тебе нужная дощечка со всеми печатями. Давно меня дома не было. Вижу, полный бардак Клитемнестра здесь устроила, пока я у стен Илиона вино пил.

Постоял Агамемнон на дороге, подумал, и тут дошло до него, что спас Аякс ему только что жизнь, а он его кретином называл и еще всякими гадкими обидными словами. Сделалось царю стыдно, и решил он сказать приятелю что-нибудь приятное.

– А ну-ка прочти мне, Аякс, какое-нибудь свое стихотворение, – попросил Агамемнон, хлопая героя по могучему плечу.

– Что? Неужели ты действительно хочешь послушать мою новую элегию? – не поверил своим ушам Аякс.

– Правда.

– Без дураков?

– Без дураков.

– Ну тогда слушай… гм… это новое…

Домой мы к Агамемнону вернулись, Но что такое – шум, мы оглянулись, На нас летела колесница, Мелькали боевые спицы. Неужто совпаденье, вдруг подумал я. А где встречающие, где Агамемнона семья? На мрачного Таната был похож возница. О боги, может, он убийца, Подосланный коварной Клитемнестрой, Проклятою случайною невестой, Царицей ставшей лишь по пьянке? Стирающей солдатам Понтея портянки…

А еще кто-то смел называть Аякса идиотом!

И вот наконец добрались великие герои до царского дворца.

Народа было у дворца немерено. Все с интересом наблюдали, как три могучих чернокожих эфиопа вносили во дворец сидяшего на золотом горшке голого мужика. (!!! – Авт.)

– Эй, гляди, а вон и колесница, – сказал Аякс, толкая Агамемнона локтем в бок.

Но даже после поэмы-подсказки царь не смекнул, что его совсем недавно элементарно пытались убить.

Все-таки временами Агамемнон тормозил по-страшному.

Народ, к сожалению, царя не признал. (Что бы там ни писал многоуважаемый Н. А. Кун. – Авт.)

Все таращились на голого мужика, которого слуги Уже занесли во дворец.

Грубо расталкивая праздных соотечественников, Агамемнон с Аяксом подошли к дворцовым воротам, охраняемым двумя бесстрашными гвардейцами, которые и не подумали развести перекрещенные копья, когда пред их взором возник Агамемнон.

– А ну пропустите! – громогласно потребовал царь.

– И меня, и меня, – донеслись из-за его спины голоса желающих попасть во дворец попрошаек, убогих калек и прочих шарлатанов.

Ни один мускул не дрогнул на каменных лицах стражи.

– Вы что?! – взревел Агамемнон. – Не видите, КТО перед вами стоит?

Нулевая реакция.

В довольно неприятную ситуацию, к счастью, вовремя вмешался Аякс, сын Оилея, который страх как не любил пустые разговоры.

От ударов двух мощных кулаков стражники мгновенно оказались на земле. Из-под смявшихся в гармошку шлемов едва виднелись перекошенные подбородки.

– Теперь шлемы с них снимешь только при помощи пилы, – знающим тоном прокомментировал кто-то из толпы зевак.

Аякс открыл перед царем ворота, и Агамемнон гордо прошествовал – во внутренний дворик своих законных владений.

Первое, что сразу бросилось ему в глаза, так это чей-то скелет на крыше, сидящий у флюгера в задумчивой позе.

– Что бы это значило? – удивился царь, указывая на крышу дворца.

– Может, это Икар? – предположил Аякс, ибо иного сравнения ему в тот момент в голову не пришло. – Зацепился за флюгер и помер.

– В позе мыслителя?

– Ну мало ли? Задумался о бренности бытия и не заметил, как отошел к праотцам. Я тоже иногда как задумаюсь… а потом – БАЦ, смотрю, вроде как утро было, а теперь вечер…

Ну, во дворце, понятное дело, Агамемнона признали сразу.

Засуетились слуги, забегали придворные. Сводный оркестр из тридцати одноногих арфистов заиграл что-то торжественное.

Несколько эфиопов в панике унесли в глубь дворца голого мужика на золотом горшке. (!!! – Авт.)

– Э-э-э… – только и успел произнести Агамемнон, но чернокожих уже и след простыл.

Выбежала навстречу мужу притворно счастливая Клитемнестра. Только Агамемнон жене совсем не обрадовался и лишь отечески похлопал ее по плоскому заду. Клитемнестра тут же смекнула, что муж вернулся домой не в настроении. Еще она поняла, что первая попытка умерщвления супруга – так называемый «несчастный случай» – не удалась. (Ну да, это было вполне очевидно. – Авт.)

И начался во дворце пир по случаю счастливого возвращения на родину любимого царя.

Правда, праздник был немного омрачен маленьким неприятным инцидентом.

Толпившиеся у дворца граждане, пользуясь временным бездействием стражи, беспрепятственно проникли в царские помещения и потырили с кухни фамильное серебро Клитемнестры.

Но на это мало кто из пирующих обратил внимание.

– Послушай, Агамемнон, – прошептал на ухо царю Аякс, возлежавший на нескольких почетных атласных подушечках рядом с троном.

Агамемнон нервно заерзал на позолоченном кресле, ибо какой-то недоумок в его отсутствие проделал в троне большое круглое отверстие, куда зад царя норовил каждую минуту провалиться.

– Ну что еще у тебя там?

– Агамемнон, пожалуйста, ничего на пиру не пей, – прохрипел Аякс, тяжело дыша царю в ухо.

– Это еще почему?

– Не пей, и все тут.

– Ладно, не буду, хотя…

– Вот и договорились. – И Аякс очень нехорошо посмотрел на сидевшую неподалеку Клитемнестру. – Кифару! – внезапно закричал могучий герой, оглушив дернувшегося на дырявом троне царя.

– Кифару, кифару, – весело подхватила толпа придворных, и в руках Аякса как по волшебству возник знаменитый греческий музыкальный инструмент.

Певец взял первый аккорд. Присутствующие притихли. Кто-то сразу тихо зарыдал, ибо аккорд был минорным.

– Исполню я вам песню, братья, – лукаво объявил Аякс, – о великом коварстве и предательстве подлом.

Клитемнестра вздрогнула.

Придворные зааплодировали.

Рыдающего дородного юношу двое слуг осторожно вывели под руки из зала на свежий воздух.

Выждав эффектную паузу, могучий герой слегка фальшиво запел:

Жил на свете знатный царь, Агамамнон его звали,

Все его так уважали,

Но случилась вдруг беда.

Был женат наш царь случайно

На коварной жуткой бабе,

Ее звали Клизманестра

Тра-та-та, та-та, та-та…

Вот задумала змеюка

Извести коварно мужа,

Отравить, зарезать, хлопнуть

Или просто утопить.

Наняла она убийцу,

Голозадого придурка,

Плоскомордого урода, чтобы муженька убить.

Просчиталась тут гадюка,

Ибо был дружок Аякс

У царя, у бедолаги, хитроумный прохиндей

Понял сразу он, что хочет

Клизманестра – сумасбродка

Муженька Агамамнона поскорее умертвить.

Рассекретил он все планы

И повесил Клизманестру

На осине утром в парке,

Чтобы знала, как хитрить…

В повисшей после исполнения трагической элегии тишине был слышен лишь шорох роскошной одежды придворных.

Аякс обвел присутствующих высокомерным взглядом непризнанного гения.

– Хорошая песня, душевная, – благосклонно кивнул Агамемнон, – только я ни хрена не понял…

И тут придворные оглушительно зааплодировали, повскакивав со своих плюшевых подушечек.

Взглянув на Клитемнестру, Аякс довольно осклабился.

Царица лежала посредине пиршественного зала в глубоком обмороке.

Все-таки расслабился Агамемнон, усыпил пир его бдительность.

Решил царь ближе к вечеру искупаться в большом дворцовом бассейне. Приказал напустить воды и служанок позвал шестерых, из тех, что помоложе да покрасивее.

Аякс, возложивший на себя тяжелую ношу телохранителя царя, вызвался все-таки проводить Агамемнона до бассейна.

– Опостылело мне все, друг мой, – жаловался царь могучему герою. – От этих придворных рож меня просто тошнит, дворец этот холодный, жена плоскожопая, дела государственные… да пропади Оно все пропадом!