Влад принес с кухни пустой коробок, прикрутил тонкой медной проволокой его за узкий конец к развилке рогатины. Снял-надел крышечку. Убедился, что все работает. После гусеницу положил внутрь, надежно закрыл. С этим пунктом из списка было покончено.
Вика принесла пустой пакет. Туда сложили церковные свечи, спички, ладан, истолченный в порошок. Я добавил в набор гвозди-соточку, два фонарика на батарейках. Сверху Вера присовокупила букет из обычной полыни и бутерброды.
На этом сборы можно было считать практически завершенными. Осталась сущая мелочь — я снял футболку и переодел ее наизнанку. Велел Вике:
— Теперь ты. Иди в комнату, переоденься.
Она сделала жалобное лицо, сложила ладошки возле груди.
— Можно я позже? Как приедем. На месте.
— Нет, — я был неумолим, — нельзя. Кто его знает, что там может случиться? Переодевайся сейчас.
Девчонка недовольно засопела, ушла в комнату, вернулась в блузке, надетой шиворот на выворот. Тут же оповестила обиженным голосом:
— Чувствую себя полной дурой.
— Это куда лучше, чем чувствовать себя трупом, — успокоил я.
Вика совсем скуксилась. Влад хохотнул:
— Умеешь ты девушек утешать.
Я только развел руками. Закрыл сумку, повесил ее на плечо. Вике вручил бабкину книгу. Бросил взгляд на окно, на едва различимый в сумерках сад. Сказал:
— Ну все, други мои, не поминайте лихом.
Вера спросила осторожно:
— Может, останетесь? Может, не пойдете?
За меня ответила Вика:
— Нельзя. Видела я этот сон. Нельзя ту тварь оставлять. Иначе она много горя натворит.
Я обнял свою разумную радость за плечи. Поцеловал в щеку.
— Умница. Все, пойдем.
Влад быстро предложил:
— Давайте, мы вас хоть до машины проводим?
Это была хорошая идея. И нам приятно, и им спокойнее.
* * *
Ночная дорога оставалась совершенно пустой. Щербатый асфальт шуршал под шинами Владовой пятерки. В сумке на кочках позвякивали гвозди. На заднем сидении мирно лежала рогатина. В коробке тихонько сидела гусеница. Странно, но именно ей суждено было сыграть в нашем ритуале главную роль.
Мысль эта меня насмешила.
— Ты чего? — Тут же встрепенулась Вика. — Что-то случилось?
— Нет. Просто представил — только он губы раскатает, а мы ему оп! И эту гадость подсунем.
— Сам ты гадость, — беззлобно парировала девчонка. — А она красивая.
Красивая гусеница не могла ни возразить, ни согласиться с подобным утверждением.
— Викуль, — спросил я на всякий случай. — Не передумала еще?
— И не мечтай.
Она отвернулась к окну, а я оставил попытки ее уговорить. В конце концов у так было ясно, что без нее мне не справиться. Не было у меня никаких шансов в одиночку.
За окном толстой буквой "С" сиял месяц. Откуда-то всплыло — для луны буква "С" значит смерть.
Вика подтвердила мои мысли.
— Убывающая луна, — сказала она, — это хорошо.
— Почему? Спросил я, не особо задумываясь.
— На убывающей луне у магических тварей силы тают. — Вика отлипла от окна, бросила на меня укоризненный взгляд. — Бабушка всегда так говорила. Ты разве не знал?
— Нет.
Она вновь уставилась в темноту.
— Еще бы дней пять подождать. Месяц тогда станет совсем тоненьким.
С сбросил скорость, встал на обочину, предложил:
— Хочешь, вернемся? Отложим все на неделю.
— Нет, — сказала она, — если бабушка показала нам этот сон сегодня, значит, нет у нас этой недели.
Я вновь вырулил на шоссе.
Вика молчала до самого города. Магнитола пела:
Я крашу губы гуталиномЯ обожаю черный цветИ мой герой, он соткан весьИз тонких запахов конфет
Вика недовольно нахмурилась, сказала:
— Мерзкая песня.
— Почему? — не понял я. — Это же Агата Кристи.
— Да хоть Алла Пугачева! Лучше она от этого не становится.
Подтверждая ее слова их динамиков донеслось:
Убей меня, убей себя -Ты не изменишь ничегоУ этой сказки нет конца -Ты не изменишь ничегоНакрась ресницы губной помадойА губы лаком для волосТы будешь мертвая принцессаА я твой верный пес
— Ну, — спросила Вика с вызовом, — и что тут хорошего?
Я вздохнул и выключил магнитолу. Девчонка еще какое-то время пыхтела обиженно, смотрела в окно. Потом вдруг положила руку поверх моей ладони. Попросила:
— Прости. Это я волнуюсь.
Я ей улыбнулся.
— Ничего. Было бы странно, если бы ты оставалась спокойной.
— Никогда со мной такого не случалось.
— Так и призрака ты никогда не ездила усмирять.
Вика убрала ладонь, провела пальцами по торчащим швам на кофте.
— Это точно. Бабушка меня к ворожбе почти не допускала. Только травам учила. И заговорам немножко.
— у тебя еще вся жизнь впереди.
Я увидел указатель города и привычно сбросил скорость.
Машину оставили у киоска с мороженным. Там было самое удобное место. Я взвалил сумку на плечо и протянул Вике руку. Она в ответ охотно доверила мне свою ладошку. Я поднял голову вверх — к ярким звездам, к темно-синим небесам. Подумал, что сегодня мне с моей Викой предстоит пройти тот же путь, что однажды тринадцать лет назад я уже проделал с Викой другой. Поразился, насколько разнятся мои ощущения.
— Ты чего застрял? — Девчонка нетерпеливо сжала пальцы. — До полуночи ждать будем?
— Нет, задумался немного.
Я шагнул вперед, потянул ее за собой. Мы пересекли дорогу, прошли между домами, попали в место, лишенное застройки.
— Там море, — махнул я рукой вперед. — Минут пятнадцать ходу.
Вика чуть притормозила, повертела головой. В свете ущербной луны над миром царствовали густые тени. Все казалось таинственным и мрачным. Совсем как давешней песне.
Девчонка неуверенно махнула рукой направо.
— А развалины где-то там?
— Да, — я кивнул, — совсем недалеко.
Она не колебалась.
— Идем.
Глава 27. Фантом
Вика вырвала ладошку, подхватила меня под локоть. Я не стал ничего менять. Только спросил:
— Ты все запомнила?
— Да, — ответила она.
— Тогда повтори.
— Зачем? — Девчонка даже остановилась, повернулась ко мне лицом.
— Затем. Просто повтори, мне так спокойнее.
Она оглядела меня серьезно, нахмурилась, сказала:
— Хорошо.
Принялась повторять:
— Я должна подойти к развалинам одна. Ты спрячешься за специальным заклятием. Призрак тебя видеть не должен. Иначе он испугается, и у нас ничего не выйдет. Кстати…
Она снова остановилась.
— А почему не выйдет? Какая ему разница, кто с ним заговорит?
Я усмехнулся.
— Не скажи. Разница большая. Такие фантомы довольно наивны и глупы, если, конечно, не видят перед собой подходящую жертву. А ни ты, ни я совершенно не в его вкусе.
— Это хорошо, — проговорила Вика, — это просто замечательно. Значит, мы его обманем.
— Не мы, ты обманешь. Глупы-то они глупы, но очень осторожны. Я его один раз уже победил.
— Ты думаешь, он об этом помнит?
— Я не думаю, — палец мой показательно постучал по лбу, — я знаю. Мне книга сказала.
— Ага, значит, тебя он к себе не подпустит.
— Именно так. Не подпустит и не согласится со мной уйти. Здесь самая большая проблема в том, что он должен захотеть уйти добровольно. Я не смогу его уговорить, а ты сможешь. Ты не выглядишь опасной.
Вика хихикнула:
— Вот спасибо. Вот комплимент, так комплимент.
И тут же стала серьезной.
— Хорошо, значит я к нему подошла, завязала разговор. Он согласился уйти. Потом я говорю, что должна подготовить ритуал.
Викин голос журчал, как ручеек. Под его звуки я незаметно уплыл в далекое прошлое. Там тоже была ночь. Были звезды, луна, море. Дядя Толя, Юлька, развалины, Ирка, прикованная магией к большой бетонной плите. Маленькая девочка, похожая на праздничное блюдо на обеденном столе безжалостной твари. Был ужас. Липкий, удушливый, безграничный. Такого ужаса мне никогда больше не доводилось испытывать.
