– Мудрое решение! – воскликнул кто-то из подхалимов у трона, но правитель так на него цыкнул, что тот едва не грохнулся в обморок.
– Но я не лгал! – взвизгнул Боня, утративший весь свой кураж. – Не сметь меня трогать! Иначе я вызову демона, и он тут такое устроит! – И что я мог устроить? Нельзя же так преувеличивать мои возможности!
– Ты и сейчас лжешь, – заметил его высочество. – Что ж, скажи нам что-нибудь еще. Пока у тебя цел язык. Если продолжишь лгать, то с твоим языком сделают то, что я сказал. Если же ты образумишься и скажешь правду, твой язык останется цел и тебя для начала подвесят на дыбе. А потом… – Герцог задумался, выбирая, очевидно, свою любимую пытку из богатого арсенала.
– Ваше высочество! Пощадите его! Он не знает, что говорит! Он безумен! – Эльза упала на колени. Я думаю, что ради себя она бы так никогда не поступила.
– Я уже дал слово! – усмехнулся герцог. – Итак, я клянусь, что если этот мерзавец солжет, ему выжгут язык, а если он, паче чаяния, скажет правду, его подвесят на дыбе. Ну же, не молчи! Иначе к тебе применят оба наказания.
Все с интересом уставились на Боню. Да уж, выбор! Меня бы от такого кондрашка хватил. А бывший монашек вдруг довольно заулыбался! Ну все! Точно крыша поехала!
– Люцифуг! Сделай же что-нибудь! – умоляла Эльза.
– Попробую пробраться с ним в пыточную! – шепнул я, и меня даже передернуло от того, что мне там предстоит увидеть. – Только ты сама не нарвись. За вами обоими я не поспею!
– Рад, что у тебя хорошее настроение! – издевался герцог, решивший, что пленник действительно спятил от страха. – Ну же, говори!
– Ты прикажешь выжечь мне язык каленым железом! [9] – твердо произнес Боня и гордо приосанился.
– Что ж, зовите палача! – приказал правитель, и кто-то из советников сорвался с места, готовый привести этого почтенного мастера.
– Только если ты прикажешь выжечь мне язык, ты нарушишь слово! – рассмеялся Боня. Чего это он несет? Ну-ка, послушаем…
– Герцог Дондурдурский никогда не нарушает данного слова! – гордо заявил правитель, и придворные дружно закивали.
– А сейчас нарушишь! – дерзко отвечал Боня. – Ведь если палач займется моим языком, то получится, что я сказал правду!
– Действительно, – хмыкнул герцог, поразмыслив над этим аргументом. – Что ж, тогда будешь висеть на дыбе. Мне так даже больше нравится.
– Не получится! Тогда ты тоже нарушишь слово! – весело заметил Боня и, как мне почудилось, даже показал язык.
– Не нарушу! – Правитель ударил по подлокотнику трона. – Герцоги Дондурдурские никогда не нарушают клятв!
– А вот и нарушишь! – Боня развлекался вовсю. Он попал в свою стихию и теперь с удовольствием занимался софистикой. – Если ты меня подвесишь на дыбе, то получится, что я солгал! И тогда мне полагалось бы выжечь язык. Но если ты сделаешь это, то значит, я сказал правду, и меня следовало бы отправить на дыбу!
Эльза и большинство советников отчаянно хлопали глазами, пытаясь проникнуть сквозь эти логические хитросплетения. До некоторых начало доходить. Кто-то даже хлопнул себя по лбу, а на лице самого старшего из них даже промелькнуло что-то вроде усмешки. Не буду хвастаться, но я понял смысл этого заявления одним из первых. Получалось, что герцог действительно попал в безвыходную ситуацию!
– Выжечь язык… Нет, нельзя, иначе это будет правдой… На дыбу… Нет, иначе это будет ложью… – бормотал герцог, кусая от досады губы и зло вертя один из перстней. Ему безумно хотелось наказать пленника, но сделать это – значило потерять лицо, нарушить клятву. Похоже, Боня умудрился выкрутиться сам! Вот не думал, что его вечные умствования могут принести какую-то пользу.
– Так что с ним делать-то, ваше высочество? – поинтересовался простоватый палач, не понимавший, в чем заминка.
– Замолчи, дурак! – заорал на него герцог. – Иначе сам на дыбу пойдешь!
Советники напряженно перешептывались. Даже самые тупые из них поняли, в чем дело (или объяснили коллеги), и теперь опасались, как бы гневающийся правитель не начал наказывать всех подряд.
– Вот что! – Герцог тяжело дышал и бешено вращал глазами. – Отвести его пока в камеру. А если вы, – он обвел тяжелым взглядом затрепетавших советников, – к вечеру не найдете выхода и не объясните, как мне подвергнуть его заслуженному наказанию, не нарушив слова, наказаны будете вы сами!
– Ее тоже в камеру? – Кто-то из стражников показал на Эльзу, которая уже успела подняться с колен и с обожанием глядела на своего премудрого Бонечку.
– Зачем в камеру? – усмехнулся герцог. Очень нехорошо усмехнулся. – Отведите ее в гостевые покои. Я ее потом навещу. И не дай бог, если с ней что-нибудь произойдет до моего прихода!
– Как хорошо! – тихо проговорил простодушный монашек. – Ты побудешь в человеческих условиях! А мне он тоже ничего не сможет сделать. Так что я пока потомлюсь в камере, а потом Люцифуг меня освободит! – Его бы устами да мед пить!
– Ты что, ничего не понимаешь? – вздохнула Эльза.
– А что я должен понимать? – поинтересовался Боня.
– Ну, зачем он придет…
– Поговорить, наверное, – пожал плечами бывший монашек. Вот святая простота! – Может, ты его убедишь нас отпустить.
Эльза только сплюнула с досады, а торжествующего Боню повели в камеру. Теперь он точно станет еще более высокого мнения о себе и своих умственных способностях! Я, конечно, не стал отправляться следом за ним. Куда важнее сейчас было защитить девушку от разозленного ублюдка.
– Подведите ее поближе! – скомандовал герцог, и двое стражников, подталкивая Эльзу пиками, проконвоировали ее к трону.
– Что ж, неплохо! – Правитель разглядывал девушку с похотливым интересом. – Жди меня, красавица. – И он попытался потрепать ее по щеке.
Этого Эльза не стерпела. Она ловко извернулась и вцепилась зубами в украшенный перстнем палец. Герцог взвыл от боли, но хватка была крепкой, и стражникам удалось оторвать пленницу от правителя, только приставив к горлу саблю.
– Отвести в покои и следить в оба! – Герцог переводил свирепый взгляд с окровавленного пальца на девушку и обратно. – Ты узнаешь, каким я бываю, если меня разозлить! Застенки инквизиции покажутся тебе после этого раем!
И стражники потащили упирающуюся Эльзу к дверям. Она по пути еще попыталась плюнуть в обидчика, но, к сожалению, расстояние оказалось великовато. Я заметался: то ли бежать за ней, то ли остаться с герцогом. Но в конце концов выбрал второе. С девушкой до его прихода все равно ничего не случится: этот ублюдок захочет насладиться местью сам. А вот понаблюдать за ним было бы неплохо. Кто знает, что еще придет в такую мерзкую голову!
В течение нескольких минут герцог Дондурдурский сидел, не шелохнувшись. Стояла мертвая тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием да еще клацаньем зубов какого-то особо нервного придворного. Его высочеству нелегко было пережить фиаско, но он был уверен, что последнее слово останется за ним. Придя к какому-то решению, он принялся за государственные дела. Из-за плохого настроения правителя каждое предложение советников, равно как и молчание, воспринималось в штыки. Разнос следовал за разносом, а угрозы сыпались на их головы как из рога изобилия. Сначала меня это забавляло, но потом так надоело, что я едва не проспал нужный момент. А что бы вы хотели при таком бешеном ритме? Хорошо еще, что, услышав знакомые слова, я вовремя встрепенулся. Иначе в жизни бы себе не простил!
– Чтобы к вечеру решили, как быть с монахом, – напомнил герцог. – А мне пора навестить ведьмочку. Она, должно быть, заждалась. – При этих словах правитель злобно усмехнулся, а обрадованные окончанием совещания придворные угодливо захихикали.
ГЛАВА 14,
в которой повествуется об экзекуции,
учиненной над одним высокопоставленным лицом
Мне совершенно не понравилось, что с собой герцог прихватил какой-то хлыст. Вот ведь извращенец проклятый! Ну, погоди, я уже знаю, как его использовать! И совсем не так, как ты предполагаешь!
