Кодекс Хранителя (СИ) - Лылык Екатерина

Тяжело застонав, Октопус уставился на дергающуюся металлическую ручку. Желания отвечать не было, тем более, что он был занят.

А когда он занят…

И чем же он занят вообще? Мысли туго плыли, казалось, даже в мозгу начали скрипеть шестеренки, словно он как минимум несколько часов унюхивался дурью… Хотя, он точно помнил что провел с кем-то вполне неплохой половой практикум…

— Господин Звездунов, ректор умыла руки, а ваши дикобразы…

Мужчина вздохнул, сполз с дивана и, с трудом пересекши собственный кабинет, отворил дверь. За дверью стоял белобрысый старик в поношенном сером костюме. Лицезрев декана, посетитель замешкался, оценив уровень синевы под левым глазом Октопуса, да и вовсе разобранный вид.

— Ох, как вас приложило, — икнул он и попятился.

Декан вопросительно вскинул брови, не желая отвечать. В голове гудело, а в горле першило. Старик же насупился, явно обдумывая, как преподнести новость.

— В-ваши д-дикобразы… — снова начал он и, заметив, как скривился декан факультета хранителей семейного очага, поспешил исправиться. — То есть, ваши студенты перевоплотились в кусты, и теперь принц Максимилиан прыгает на них с тесаком наперевес!

Октопус насупился, отчего его брови слились в единую мохнатую линию.

— Послушники, — наконец выдал он, исправляя досадную оговорку.

Старик тяжело вздохнул под его испытующим взглядом:

— Вообще-то принц Максимилиан их там убивает, считая кусты плотоядными, посодействуйте… что ли…

— Максимилиану? — наконец выдал декан.

— Кустам!

— А… это можно, сейчас огоньку найду…

— З-зачем? — удивился жалобщик-доносчик.

— Жечь будем, — невозмутимо ответил Октопус, возвращаясь вглубь комнаты. Не сказать, что это было легко: его пошатывало и явно кренило.

— Принца?!

— Кусты. — Звездунов застегнул штаны, поправил извазюканную в помаде сорочку и оскалился, набрасывая на плечи черный кожаный плащ. В конце концов он захлопнул дверь своего кабинета и кивнул старикашке: — Веди.

Глава 35

Отделение почты было узким и многолюдным. Выстояв в очереди более четверти часа, Эвереста Борин склонилась к приемному окошку и зло взглянула на кассиршу глазами, покрасневшими от перенапряжения, духоты и невысказанных в книге пожеланий советов.

— Отправляете или принимаете? — невозмутимо поинтересовалась молоденькая девочка с татуировкой в пол-лица и забавными розовыми крапинками на щеках.

— Мне почтового нетопыря, мальчика, — отчеканила Борин таким тоном, словно и не на почту пришла, а в детский сад — ребенка забирать.

Кассирша моргнула, сглотнула… кивнула. Потом медленно поднялась со стула и, обходя его, ухватилась за мягкую спинку трясущейся рукой.

— О, как ее пробрало, — послышался за спиной зычный мужской голос и несколько протяжных женских вздохов.

— Да пока она этого нетопыря искать будет, я бы все свои письма отправила, — застрекотала другая женщина, и, судя по щелчкам, которые ритмично сопровождали ее тираду, щелкали явно клешни…

«Насекомое», — покачала головой Борин и чинно выпрямилась, когда кассирша скрылась в дверях подсобки.

— Гражданочка, а вам обязательно по таким вопросам в обед приходить?! — решил выступить какой-то хмырь. — Час пик, между прочим! Все спешат!!!

Как говорится, не хочешь проблем — не обращай на них внимания. Эвереста и не обращала, пока смельчак не решил обратить на себя ее внимание. А что? Публика собралась благодарная: зубоскалящая и клешни распускающая.

И вот когда клешня, то есть рука, опустилась на плечо ректорши, она соизволила снизойти до обормота и явить ему свое внимание…

«Смертник» — промелькнуло в этот миг в ее по-женски прекрасных глазах удивительного медового оттенка…

* * *

Пока во всем мире все еще был день, в аномальной зоне, в центре которого стояла Академия, уже вечерело, и в лабораториях Анониса разгоралось неимоверное действо. Дохлый тролль оказался не только тяжелым и грязным, но и вонючим. Трахтенберг уже истратил все свои фантазии на тему картошки и наотрез отказался к нему прикасаться, тем более он не хотел демонстрировать свои нешуточные силы. Самсон пытался поднять монстра, Влад — вытащить декана. Рубин самозабвенно черпал воду в намагиченные им ведра. Хорошо, что последняя хоть прибывать перестала. Что же касается Веленки, которая последние несколько минут демонстрировала удивительную нестабильность психики, то бедолага впала в полный ступор, что на фоне ее минувшей истерики выглядело еще хуже.

— Женщина… — злобно процедил Мухотряскин, отстав от бесчувственного декана, и гневно взглянул на подругу своей зазнобы. — Хватит таять!!!

— Где хочу, там и таю, — всхлипнула синевласка и печально уставилась на свои ножки. Последние были скрыты в мутной воде по щиколотки. Выше они просвечивали, аки стеклышки, и медленно таяли, словно лед в жару.

— Влад… подожди, — вздохнул Самсон и, наконец сдвинув троллий труп в сторону, устало выпрямился. Потом быстренько вытер руки о штаны и подошел к девушке. Присев рядом с ней на корточки, чем вконец вымочил свои штаны, парень осторожно взял ее ладони в свои заглянул в глаза.

— Ты ведь наяда?! — спросил он, хотя прекрасно знал ответ.

— Угу, — всхлипнув, кивнула она.

— Ты ведь прирожденная целительница, к тому же отучилась целых четыре года у лучшего лекаря страны… — Он на миг умолк и, поймав на себе ее внимательный взгляд, продолжил — Тебе ничего не стоит привести декана в чувства.

— Я не умею… — скуксилась девушка.

Влад и Рубин тем временем, натужно ухая, пытались водрузить декана на металлический стол, на котором обычно препарировались образцы. Получалось неважно: Ананьев так и норовил брякнуться своей холеной рожицей на залитый водой пол. А магия на этого змеелюда не действовала… Как любила выражаться в иной раз ректор Борин: «Иная плоскость…»

— Я тебе помогу, — вторил Самсон, уламывая синевласку на колдовство.

Велена хотела фыркнуть в ответ: он же не медик, чем он может помочь? Но только легкую хрипотцу и выдала, полностью обескураженная его поведением. Ох, как он смотрел, словно наяву раздевал. Не успела девушка додумать, как Виртуозов резко потянул ее за руки и заставил встать.

— В конце концов, если сейчас поможешь, то это будет хорошее подспорье в будущем при поиске работы… — добил он.

Сглотнув, Липка неуверенно подошла к столу с сопящим на нем мужчиной. Окинула профессиональным взглядом студентки-хирургички бледное точеное личико и кровоточащую рану с левой стороны темени. Недолго думая, а точнее, полностью упустив этот этап, она аккуратно прикоснулась ладонью к голове несчастного.

Присутствующие ахнули… Ананьев облысел.

— Ты что сделала? — сдавленно пискнул Рубин, опасливо запуская пятерню в собственные рыжие волосы.

— Лечу, — пугливо ответила Веленка, теперь рассматривая очистившуюся от волос рану более внимательно. В задумчивости облизав палец, она провела его кончиком по рассеченной коже и тихонько запела заклинание.

И надо было именно в этот момент Горру свалиться именно ей на спину…

Как там говорится в сказке? Упала репка на деда Андрушку, дед Андрушка — на бабу Марушку, баба Марушка — на внучку Минку, внучка Минка — на собачку Финку, Финка — на кошку Мурку, а мышка — бегом в дырку… Если рассматривать дырку в качестве норы — тогда да, вопросов не возникает… А вот если Мурка, под тяжестью всех вышеперечисленных, села на мышку, то дырка обретает весьма пространное и не менее деликатное значение, обозначая не что иное, как то, что обычно находиться под кошачьим хвостом.

Ага, это было сказано про «задницу».

Так вот, в лабораториях несвоевременно облысевшего Ананьева произошла что ни есть всамделишная и натуральнейшая задница.

Горр кубарем свалился в дыру, прямо на спину Веленки Липки. Он-то и запустил ту цепь событий, которую одна категория людей называет стечением обстоятельств, вторая — злым роком, а третья в неверии трижды сплёвывает через плечо, не озадачиваясь наличием за спиной других форм разумной жизни.