Пока я думал, паук протянул в мою сторону одну из своих лап, на которой имелись небольшие зазубренные шипы и, схватив меня в области спины, рванул на себя. Я устоял на ногах, но вот моя кофта, вернее «лонгслив», как говорила Светка, затрещал и пошел здоровыми продольными дырками. На коже под ними появились раны. Не глубокие, потому не особо болезненные, просто неприятные. Жизнь просела почти на четверть и я пожалел, что не купил и себе, на всякий пожарный, пробирочку.
Но больше всего меня поразила надпись, мелькнувшая красным перед глазами:
«Одежда. Получены критические повреждения!»
Такого раньше не было. Даже когда у Светки первый щит треснул. Похоже, критические — это когда починить уже нельзя. Я глянул мельком на статы кофты.
— Ээээ! Где мои +4 к мудрости?! — возмутился я, увидев, что лонгслив дает теперь ровно 0. Мое возмущение было целиком и полностью обращено к наглому пауку, который теперь тянул лапку к Птицыной.
Я среагировал быстрее, чем белобрысая и рубанул по шипованной конечности мечом. Хорошо попал! Силы хватило, чтобы кусок паучьей лапы был отрублен и отлетел в сторону.
— Гадость какая! — услышал я шипение со стороны Сигизмундовны.
— Спасибо! — я даже удивился, что Птицына поблагодарила, а не отреагировала как на само собой разумеющееся.
Светке паук тоже очень не понравился. Она ругалась на него и обзывалась. Все потому, что этими самыми крючочками на лапках, членистоногое пыталось выдрать у сеструхи щит. Но та усиленно не поддавалась на провокации и держала свое любимое обмундирование крепко-накрепко.
— Так! — сказал я, одновременно нанося удары по пауку. — Белка и Фанни, вместе со мной, пытайтесь перерубить лапки! Это его самое слабое место!
— Но мы же маленького уровня! — пискнула Фанни.
— А вы перестаньте думать об этом и, хотя бы попытайтесь сделать, как я вам говорю.
У меня и у самого не очень-то получалось перерубить еще хотя бы одну лапу. Скорее я только наносил повреждения. Но и это явно замедляло паука, не давая наносить удары конечностями. А с челюстью Светка справлялась, отражая удары щитом.
— Получилось! — вдруг выкрикнула счастливым голосом Фанни. А паук качнулся и едва не завалился на один бок. Там не хватало уже двух лапок. Одну, первой, отрубил я, вторую умудрилась отсечь топором Фанни.
Зато, теперь, вдохновленная своим достижением, блондинка с утроенной скоростью и азартом, принялась наносить удары. Паук даже прихренел от такого напора и отвернулся на секунду от Светки, чтобы глянуть, кто это там такой наглый. А сеструхе только этого и надо было, чтобы засветить хорошенько паучку в глаз кулаком, чтобы попытаться повесить стан. И стан даже прошел. На пару секунд, правда, но их хватило, чтобы я и Белка, одновременно, отрубили еще по одной лапе. Сейчас паук уже не мог удержаться и плюхнулся пузом на пол.
Теперь его судьба была предрешена.
Конечно, моб пытался клацать челюстями и тянуть к нам оставшиеся ноги, но, без нужной мобильности, у него ничего не выходило.
Тут уже основная задача лежала перед Сигизмундовной и Птицыной, как перед обладательницами самого большого урона.
Дропом из паука выпали ноги, почему-то пять штук, хелицеры, а еще хитиновые пластинки, размером с две мои ладони. Ну, и, конечно, надеждики. Куда без них!
Новенькие крайне заинтересовались сумками, видя, как я запихиваю Светке в рюкзак длиннющие лапы, и они туда совершенно спокойно помещаются. Пришлось объяснять про магазин. А потом про расширенный функционал и про расширенный магазин. Хотя про функционал девушки знали. Их тоже несколько раз посылали его купить.
Пока объяснял, купил три пробирки «Начального зелья № 1». Взял одну себе и по одной дал Белке и Фанни.
— Это зелье жизни. Но, только, на крайний случай! Пока для нас оно дороговато.
Девушки поняли, хотели убрать пробирки в свои, самые обычные рюкзаки.
— Нет! — остановил их я. — Если что случится в бою, доставать оттуда будете долго, может времени не хватить. У вас есть карманы в штанах. Если глубокие — кладите пробирки туда, чтобы легко достать было.
Фанни и Белка понятливо кивнули, не стали спорить или спрашивать что-то, просто запихали пробирки в карманы спортивных штанов, даже застегнув их на молнии.
Сигизмундовна, тем временем, прихватизировала старый жезл Птицыной, с которым белобрысая никак не хотела расставаться, и, с остервенением, срывала с ближайшего высокого окна паутину, приговаривая:
— Гадость! Мерзость! Пакость!
Птицына прыгала рядом и плаксивым голосом требовала вернуть жезл, мол, он не для того предназначен.
Светка же ползала вокруг Сигизмундовны и собирала паутину, упавшую на пол, приговаривая, что это тоже материал, значит продать можно.
Холодечик ползал за ней следом и поджирал остатки паутины не подобранные сеструхой.
Я вздохнул. Дур дом!
Моя прелесть!
— Ах, ты ж дрянь! — вывел нас из состояния относительного спокойствия и отвлек от разговора крик Сигизмундовны.
Бабка только дошла до края окна, смахивая последнюю часть паутины, как прямо на нее, из сумрака, выплыл паук, буквально столкнувшись с Сигизмундовной нос к носу. Она отскочила с резвостью молодого козленка и, даже не задумываясь, выпустила в башку членистоногого стрелу.
Повезло ей, что рядом ползала Светка, тут же сориентировавшаяся и в пару прыжков оказавшаяся рядом с бабкой, вмазав хорошенько пауку щитом по мордасам. Да и Холодечик был тут как тут, используя свои недавно приобретённые шипы на хвосте.
Там уж и остальные подоспели.
Но, если первый паучок был девятого уровня, называясь «Длинные ноженьки», то этот был десятого, и система его определяла как «Ткач-практик». Вообще, кто это все придумывает? Хотя, вроде, я уже задавался этим бесполезным вопросом.
Проблема была в том, что у этого «Практика» лапы были мощные и в два раза толще, чем у первого. Перерубаться они не желали, как мы ни пытались. Хотя ударами по ногам мы доставляли пауку массу неудобств, он то и дело оборачивался, пытаясь вцепиться в нас своими челюстями. Тут главное было — вовремя отпрыгнуть, чтобы Светка успела его переагрить.
У моба оставалось четверть жизни, когда он на несколько мгновений напрягся и замер, после чего из его задней части вылетела, расправляясь в пути, паутина. Не повезло Фании, которая била самую дальнюю лапу. Субстанция на скорости вмазалась в девушку и, облепив ее, оплела в некое подобие кокона, полностью лишив возможности двигать головой, руками и телом. Лишь ступни остались свободны, позволив Фанни устоять на ногах.
— Освободите меня! — истерично завопила девушка.
Белка рванула было к ней, но я остановил:
— Надо паука сначала добить! Если он кого-то еще опутает, мы только и будем освобождением заниматься! — и громче добавил, догадываясь, что находиться внутри паутины не очень приятно: — Извини, Фанни, мы постараемся побыстрее!
Девушка промычала что-то нечленораздельное в ответ, но, судя по тону, со своей участью смирилась.
Паук же, на последнем своем издыхании умудрился резко развернуться и плюнуть паутиной еще и в Светку. Отомстил за свою смерть. Из-за небольшого роста сеструха попала в липкую сеть полностью, включая ноги, из-за чего завалилась на пол. Грохот доспехов, включая особо громкую кастрюлю, пригасился мягкостью паутины.
Оставшиеся свободными бросились освобождать опутанных испражнением паука. Я пару секунд посомневался, к кому бросаться на помощь, все-таки Светка моя сестра. Но около Фанни была только Белка, а вот к нашему танку бросились и Птицына, и Сигизмундовна. Так что, пришлось мне помогать девушке.
— Спасибо, — кивнула мне Белка, когда я достал из сумки нож, который валялся у меня чуть ли с самого первого дня. Им было удобнее резать паутину, чем мечом. Плотная субстанция резалась тяжело, несмотря на то, что нож был острый.
