Голубые глаза девочки уставились на нянюшку Ягг. Крохотная головка покачивалась в такт движению кареты, на розовом личике застыло задумчивое выражение, словно малышка раздумывала, что ей сейчас больше хочется: пить или наоборот.
– Как внимательно она смотрит, – заметила нянюшка. – Весьма необычно для ребенка такого возраста.
– Если, конечно, она сейчас ребенок, – мрачно заметила Маграт.
– Тс-с. Если матушка и с нами, она не вмешивается. Она никогда не вмешивается. Кроме того, мы говорим не о ее разуме, о нет, она действует совсем иначе.
– И как же?
– Ну, ты ж видела, как она Заимствует. Это не разум, а нечто иное.
– Наверное… все то, что делает ее матушкой, – предположила Маграт.
– Примерно. Собирает все в кучку и прячет в безопасном месте.
– Она даже молчит не так, как другие люди.
– Знаю. Никто не умеет молчать так, как Эсме. Ты даже собственных мыслей почти не слышишь.
Колесо кареты угодило в очередную яму, и они разом подпрыгнули на сиденьях.
– Нянюшка?
– Да, милая?
– А с Веренсом все будет в порядке?
– О да. Этим мелким дьяволятам можно доверить что угодно. За исключением разве что бочки крепкого пива и коровы. Даже матушка говорит, что келда весьма и весьма неплоха…
– Келда?
– Это их знахарка… ну, или старейшая, мудрейшая, как хочешь называй. Кстати, кажется, нынешнюю зовут Большая Агги. Мне редко доводилось встречать женщин из их племени. Я вообще слышала, что у пикси может быть только одна женщина, она-то и становится келдой. И за раз вынашивает по сто детишек.
– Как-то это… – неуверенно произнесла Маграт.
– А может, они как гномы, и различить их можно, только заглянув под набедренные повязки, – сказала нянюшка.
– Но матушке наверняка все о них известно, – произнесла Маграт.
– Только она ничего не говорит, – откликнулась нянюшка. – Считает, что это их личное дело.
– То есть… с Веренсом все будет в порядке?
– Конечно.
– Знаешь… он очень добрый, – промолвила Маграт, и окончание фразы словно бы повисло в воздухе.
– Агась.
– И хороший король.
Нянюшка снова кивнула.
– Просто мне хотелось бы, чтобы люди относились к нему более… серьезно, – продолжала Маграт.
– Понимаю.
– Он столько работает. Переживает буквально обо всем. А люди словно бы не замечают его.
Нянюшка даже не знала, что и сказать на это.
– А может, ему стоит немножко уменьшить корону? Ну, для начала, – предложила она. – Гномы с Медной горы сделают эту работу за один день.
– Нянюшка, это традиционная корона.
– Если б не его уши, это был бы традиционный воротник, – возразила нянюшка. – А еще ему следует почаще орать.
– Он не умеет. Терпеть не может крики!
– Жаль. Людям нравится, когда король орет. Или рыгает в самый ответственный момент – тоже очень популярная черта. И всякие кутежи-мутежи – весьма королевское занятие. Запои там…
– А я думаю, он думает, что люди хотят совсем не этого. Он пытается следовать настоящим нуждам своих подданных. Пытается понять, что им нужно сегодня.
– Ага, кажется, я поняла, – кивнула нянюшка. – Сегодня люди нуждаются в одном, завтра – в другом… Погромче ори да побольше кути – вот решение всех проблем.
– И как можно чаще рыгай?
– Это было бы совсем здорово.
– А…
– Да, милая?
– Нянюшка, а с ним будет все в порядке?
– Ну конечно. С ним ничего не случится. Тут все как в шахматах, понимаешь? Королева сражается, а король отстаивается себе в сторонке. Но лишишься короля – лишишься всего.
– А с нами тоже ничего не случится?
– О, с нами никогда ничего не случается. Помни об этом. Как правило, это мы случаемся с другими людьми.
Тем временем с королем Веренсом случалось много всяких людей. Он дрейфовал в какой-то теплой, приятной дымке и всякий раз, открывая глаза, видел толпы Фиглей, разглядывающих его при свете костра. Также до него доносились обрывки разных разговоров, а точнее, споров.
– …Онно нашен короликс тож?
– Агай, типатого.
– Ентат кус хобья?
– Тсытьтебя! Он болей. Чо, с'сем не зырикс?
– Агай, хренаксдвакс! Имхой, всегдажь болей!
Веренс почувствовал, что кто-то маленький, но сильный пнул его по ноге.
– Хай-хай, кралек! Верзуны все так валяй-болей, биг-биг дуралей?
– Конечно-конечно, – пробормотал Веренс.
Устроивший допрос человечек громко сплюнул рядом с его ухом.
– Ах, моя б скеппенса не давай…
Вдруг возникла полная тишина, что в принципе невозможно, если рядом с вами находится хотя бы один Фигль. Веренс попытался повернуть голову.
Из дыма появилась Большая Агги.
Теперь он смог рассмотреть ее получше: приземистая синяя женщина чем-то напоминала мини-вариант нянюшки Ягг. Было что-то этакое в ее взгляде. С формальной точки зрения король Веренс был абсолютным правителем страны и мог оставаться таковым еще долгое время – при условии, что он не допустит никаких ошибок и не будет постоянно требовать от ланкрцев делать то, что они делать отказываются. Веренс прекрасно понимал, что главнокомандующий его армии куда более охотно выполняет приказы своей матушки, а не короля.
Тогда как Большой Агги даже не нужно было что-либо говорить. Все просто смотрели на нее и делали то, что требовалось.
Рядом появился человек Большой Агги.
– Большая Агги думай, ты возжелаешь спасти своих жену и дитятю, – сказал он.
Веренс кивнул. На большее он сейчас был просто не способен.
– Большая Агги полагай, ты слаб-слаб, много терял крови. Негодяйский укус содерживает то, что подчиняет.
Веренсу было нечего возразить. Сейчас он готов был согласиться со всем, что бы ему ни говорили.
Из дыма выступил человечек с большой глиняной миской в руках, по краям которой стекала белая пена.
– Ты не способный короликс, когда отлеживаешь спину, – продолжил человек Большой Агги. – Поэтому она готовила для тебя особое хлебало…
Пикси поставил миску, наполненную, как сначала показалось Веренсу, сметаной, но с какими-то темными спиральными линиями на поверхности, после чего почтительно отступил.
– Что в ней? – прохрипел Веренс.
– Млеко, – быстро ответил человек Большой Агги. – И хлебало Большой Агги. И трава.
Веренс с благодарностью воспринял последнее слово. Вместе со своей женой он разделял странную, но непоколебимую уверенность в том, что все, содержащее травы, безопасно, полезно для здоровья и питательно.
– Ты пей глоток от пуза, – сказал старый пикси. – А потом мы находим тебе меч.
– Но я никогда не держал в руках меч, – ответил Веренс, пытаясь сесть. – И считаю, что насилие – это последняя мера…
– Ах, ви-ил, ну, коли ты привыкай к ведрам и лопатам… – промолвил старик. – Выпивай, королек. Скоро ты видишь все по-другому.
Вампиры парили над залитыми лунным светом облаками. Здесь не могло быть плохой погоды и, к удивлению Агнессы, было совсем не холодно.
– А я думала, вы превращаетесь в летучих мышей! – крикнула она Владу.
– Мы это можем, если захотим, – ответил он со смехом. – Но отец считает это слишком уж мелодраматичным. Говорит, нам следует избегать грубых стереотипов.
Рядом с ними летела девушка, очень похожая на Лакримозу. Вернее, она выглядела так, как будто преклонялась перед внешним видом Лакримозы и пыталась всячески быть похожей на нее. «Готова поспорить, она ненатуральная брюнетка, – фыркнула Пердита. – И если б я пользовалась таким количеством туши, то придумала бы что-нибудь поинтереснее, чем разрисовывать себя под Веселого Панду Гарри».
– Это Патология, – представил девушку Влад. – Хотя она предпочитает, чтобы ее называли Трейси. Так более модно. Пато… Трейси, это – Агнесса.
– Какое красивое имя! – воскликнула Патология. – Очень удачный выбор! Влад, все хотят заскочить в Воронау. Ты не против?
– Но это мое настоя… – хотела было объяснить Агнесса, однако ее слова унес ветер.
