Марс наш! (СИ) - Поляков Эдуард Павлович

Зычно сглотнув Ирина кивнула.

Ну вроде сработало. Ирина беззвучно забралась в шкаф и спряталась за платьями, закрыла изнутри дверь, и я остался один.

Ну что, Сибиряк, что делать дальше, ты знаешь. А именно: не ссать, стараться и подороже продать свою жизнь. А там как Партия решит…

Не знаю зачем, наверное, чтобы хоть немного отдалить неизбежное, я подошёл к зеркалу.

ТОКВДР — Меню — изменение внешности — Применение маски личности — Выбор… И вот из зеркала с небольшим столиком, украшенного по периметру лампочками, на меня смотрела она — её величество Жданова!

— Ну чё, народ, погнали⁈ — подмигнул я отражению, и Жданова подмигнула мне.

А в её глазах я отчетливо видел глаза Сумрака. Холодные. Сосредоточенные. Решительные.

Как там в девизе Часовых говорится? «Всегда на страже. И днём и ночью!»? Но настоящего Сумрака больше нет. Есть только ты — Сибиряк.

А ещё на ребре твоей ладони набито армейское: «За ВДВ». А ещё у ВДВшников тоже есть девиз, и звучит он: «Никто кроме нас!».

Так что давай, Сибиряк, погнали…

Глава 28

— Чуваш, ты как? Ещё здесь? — произнес я, открывая гермостворку дверей.

«Да, шеф. Готов работать!» — вывел он ответ на мой ТОКВДР.

— Это хорошо. Слушай, как я понимаю, разгонные шахты космопорта, которые в конце терминала, они ведь на электромагнитах работают? На принципе Гаусса?

«Ну да», — не стал медлить с ответом Борис. — «За счёт длины и мощности волны кораблём, по сути, выстреливают в космос. Ну или тормозят. Зависит от ситуации. Та шахта, что левая, — посадочная. А правая — взлётная».

— А можешь сделать так, чтобы у посадочной, например, поменять полярность?

«Могу.»

Кое-как справившись с запором, я наконец вытолкнул её наружу, и она вновь превратилась в трап. Тут же защёлкали фотовспышки, а до ушей донёсся возбуждённый гомон толпы.

— А дорожка действительно мерзко красная, — почему-то вслух произнёс я.

«Что?» — тут же отозвался Борис.

— Ничего. Короче, слушай мою идею! Два «Самсона» по углам видишь, которые у стартового стола? Они ведь металлические, так?

— Всё, основные глушилки объехали! — заставив меня вздрогнуть, Борис вновь вернул себе возможность голосового общения. — Сумрак, погоди! Ты что, решил выстрелить «Самсонами» МОА-шников прямо в космос?

— А ты предлагаешь мне вызвать их по дуэльному кодексу? — хмыкнул я, стараясь не навернуться на шпильках по трапу.

— Блин, это гениально! — всё ещё стараясь переключать рев ветра, восхитился соник-техник. — Когда начинать?

— По моей команде.

Продолжать разговор было уже некогда. Ко мне подошёл щеголеватый мужчина примерно пятидесяти лет со значком партийного работника и вручил огромный букет цветов. Мы обменялись рукопожатиями, познакомились, и, несмотря на наши улыбки, мне было очень неудобно из-за того, что в живот упиралась связка гранат.

Тем временем я буквально жопным нервом ощущал, как сгущаются тучи. Вот пара человек уже перебрались за ленточки, вот стоявший ближе всех к толпе Самсон вдруг ожил. Пока, правда, не полностью, даже двигаться не начал, но, клянусь, я видел, как на пару сантиметров сдвинулись его манипуляторы.

Партийный работник, кстати, оказался Геннадием Васильевичем Смольцевым и носил значок «Позвони председателя ВЛКСМ польская АССР!». Внутри я улыбнулся, подумав, что для комсомольца он слегка староват.

Впрочем, я отвлёкся.

Ощущение надвигающейся катастрофы толкало меня к решительным действиям. После традиционного угощения хлебом-солью, поданном на вышитом полотенце с узорами из сдобного теста, с официальным приветствием вышла группа пионеров.

Дюжина мальчиков и девочек от двенадцати до пятнадцати лет, изрядно волнуясь, зачитывали зазубренный текст, и я, решив воспользоваться моментом, взял Геннадия Васильевича за галстук и тихо прошептал на ухо:

— Геннадий Васильевич, я, конечно, польщен таким вниманием, но давайте закругляться.

— Вам что-то не нравится? — поднял брови партиец.

Что ж, пришлось отвечать по-еврейски: вопросом на вопрос.

— Стесняюсь спросить, а вы вообще в курсе, что сейчас происходит в главном зале космопорта?

— А что там происходит? — удивился Геннадий Васильевич.

Как-то чересчур удивился. Наигранно. Хотя, может, это всё просто моя паранойя…

— Там вообще-то состоялось покушение на Ирину Жданову! — возмутился я.

Причём даже не смутившись того, что я сам сейчас стоял в образе Ждановой в роли её двойника!

— Ну так вы же здесь, — елейно-вкрадчиво прошептал Геннадий Васильевич. — А там был Сумрак.

Значит, не показалось. Значит, Жданова им нужна настолько, что они решили не прекращать похищение даже под угрозой появления Часовых.

Будто в подтверждение этих слов, за его спиной выросли сразу четверо охранников. И, не меняя вкрадчиво-медового тембра, Геннадий Васильевич прошептал:

— Ирина Владимировна, не дёргайтесь. Вы же не хотите, чтобы кто-то пострадал?

Значит, не показалось. Вот только, блин, стесняюсь спросить, как глава всего комсомола целой Польской АССР оказался в рядах МОА-шных террористов⁈ Неужели по примеру нашего этот Советский Союз тоже расшатывают изнутри⁈

— Что вам нужно? — с улыбкой, продолжая слушать пионеров, произнёс я.

А в голове всё билось: если эти три боевых бота вдруг оживут и начнут куролесить — не выберется никто. В закрытом ангаре космобокса будет достаточно пары пулемётов, чтобы веерным огнём причесать всех. И тогда точно все.

— От вас? — не поворачиваясь продолжал позировать представитель партии. — Сейчас, когда всё закончится, мы пригласим вас на одно небольшое интервью.

Его рука указала на серую дверь с надписью «Диспетчерская космопорта».

— Мы просто запишем видеообращение ко всем гражданам Советского Союза. Жители Солнечной системы должны знать, что Марс больше не намерен кормить и содержать Землю! Мы требуем отделения!

Вон оно как! Если уж в ход пошли лозунги, то, как говорится, всё. Сливай воду.

— А если я откажусь? — задал я вполне логичный в данной ситуации вопрос.

Подбирая слова, Геннадий Васильевич сначала потемнел в лице, а затем едва кивнул в сторону жёлтого «Самсона».

Боевой бот, стоявший у стеночки в каких-то тридцати метрах от толпы, всё так же сохранял непоколебимость. Однако для себя я поставил галочку. Значит, Пятый с Йотуном не ошиблись, и грузовые боты здесь не просто для красоты. Хоть и безоружные.

— Тогда здесь будет бойня, — изобразив сожаление, ответил партийный работник.

А я подумал: да что ж, блин, такое-то, я первый раз в космопорту, и сразу два нацпредателя. Хотя здесь, наверное, их зовут по-старинке — врагами народа.

Одновременно с этим в голове возник план: не сопротивляться и соглашаться на всё. А когда люди будут в безопасности, можно использовать стазис-гранату. Взорвать сразу всю связку! Все шесть штук!

Совершить, так сказать, красноармейский подвиг, подорвать себя вместе с врагами. Вот чтобы красиво так помереть, чтобы в веках остаться. Как в своё время погиб Александр Матросов. И как НЕ погиб Настоящий Сумрак.

А погибать не хотелось. Очень не хотелось.

И только я уже хотел дать заднюю и для минимизации жертв среди гражданских соглашаться на все условия, как всё опять пошло не по плану. И виной этому «не по плану» закономерно оказалась Гагарина!

Оседлав вместе с Борисом грузовик для перевозки чемоданов, эта парочка снесла ворота. Но не остановилась, вызвав после себя только переполох, а, не сбавляя хода, протаранила один из «Самсонов», что стояли у гаусс-катапульты для вингеров.

Вот только боевой сверхбронированный экзоскелет штурмовиков оказался тяжелее. И, отскочив от карго-бота, чемодановозка от всей души намоталась на вингер Ждановой. Как «Марк II» на столб.

Причём, как мне кажется, больше всего досталось именно вингеру Ждановой. Две из пяти лап, на которых стоял космолёт, подломились, и вингер завалился на бок. Причём не просто завалился, но ещё и приглашающие открыл заднюю гермодверь.