Я же спросил:
— Тебя ничего не смущает?
Вика сломалась. Выкрикнула:
— Я не знаю. Олег, неужели так можно?
— Нельзя, — ответил я, — но, к сожалению, есть. Я готов на что угодно поспорить, что тебе поставят тот же диагноз. Спорим?
Я протянул ей ладонь. Она чуть замешкалась, но на мой жест ответила.
— Спорим.
Это как-то сразу разрядило обстановку.
— Чего изволите, леди? — Спросил я дурашливо.
— Если ты проиграешь? — Девчонка задумалась, лукаво блеснула глазами. — Ты выйдешь на улицу днем и три раза прокричишь ку-ка-ре-ку!
Я аж вздохнул. Сущий детский сад. Все-таки восемнадцать лет — это еще детство. Хорошо, хоть голым бегать не заставила.
— Согласен? — С вызовом спросила она.
— Согласен.
— А ты чего пожелаешь?
Мне хотелось сказать: «Ничего», но это было бы нечестно. Пришлось придумывать на ходу.
— Если ты проиграешь, то поцелуешь меня.
Она смутилась, но не отказалась, произнесла серьезно:
— По рукам.
По ее лицу стало понятно, что проигрыш ее вполне устраивает.
Влад оглядел на нас задумчиво. Обернулся к своей даме сердца:
— Вер, — протянул он жалобно, — может, мы тоже поспорим? А?
* * *
Девчонки на кухне пекли орешки. Влад, было, вызвался на помощь — предложил начинять половинки песочных скорлупок сгущенкой, но его выгнали.
— Знаю я вас, таких помощничков, — проворчала Вера, — не успеешь оглянуться, как все слопал. Доделаем, позовем. Брысь отсюда, иди вон к Олегу, ему одному скучно.
Я сидел тихонечко в комнате, в одиночку терзал блокнот Маринича. Влад присел рядом.
— Выходит что-нибудь? — Спросил он без особой надежды.
— Хрен там был, — расстроенно ответил я. — Ни черта не могу понять. Зачем так было мудрить? Как теперь в этом разобраться?
— А если с книгой? — Снова напомнил Влад.
Может, и правда? Я отложил записи, позвал:
— Вика, а бабушкина книга у тебя где?
Девчонка сразу появилась в дверном проеме.
— Тебе надо? — Спросила она.
— Да.
— Сейчас принесу.
Через минуту она вручила мне гримуар. Наморщила носик, задумалась, потом сказал:
— В принципе, эта книга давно уже твоя. Можешь ее забирать.
Я почти не удивился. Но вспомнил об утреннем звонке, подумал: «Чем черт не шутит? Припрутся эти из телефона с обыском, когда меня дома не будет. Сопрут книгу. Потом ее ищи-свищи!» От этих мыслей даже зажмурился. Бабкино наследство мне вовсе не хотелось терять. Сроднился я с ним. Поэтому Вике ответил:
— Пусть лучше у тебя останется. Здесь надежнее.
— Как знаешь, — сказала она и унеслась на кухню.
Книга приветствовала меня целым снопом искр. Она всеми силами пыталась показать, как сильно скучала. А я вдруг понял, что воспринимаю фолиант почти как живое существо. Пытаюсь угадать его мысли и чувства. Это было довольно странно.
Я погладил рукой обложку, подумал про записи, попытался открыть на нужной странице и разочаровался. Книга моментально погасла. Она отказалась со мной говорить.
Влад понял, что что-то идет не по плану, спросил:
— И что это значит?
— Понятия не имею. Может, ей эти записи почитать надо?
Я захлопнул книгу, положил на стол. Блокнот водрузил сверху, откинулся спинку кресла, открыл рот, но сказать ничего не успел. Тут же раздался хлопок. Бабкин гримуар полыхнул возмущенным алым. Блокнот взвился в воздух и прилетел мне прямехонько в лоб.
— Нихрена себе, — восхищенно проговорил Влад. — Это она тебе говорит, чтобы сам читал.
Я отложил блокнот в сторонку, подальше от книженции. Потер ладонью лоб, пробурчал беззлобно:
— Самый умный, да?
Влад довольно выпятил губы.
— Не без этого!
В дверях появились девчонки.
— Вы чего тут расшумелись?
Книга полыхнула им навстречу всеми цветами радуги. Потом потянулась сиянием к блокноту, подхватила его и вновь запулила в меня.
Только на этот раз, мне удалось поймать шифровку Маринича налету.
— Вы чего ее, — Вика запнулась, но договорила, — обижаете? Вон она как возмущается.
— Мы? — Взвился Влад. — Да это она нас! А мы тут страдаем. Мы почти присмерти от…
— Дурак, — выдала Вера с улыбкой. Отвернулась и ушла.
Следом за ней испарилась и Вика.
Влад картинно воздел руки, простонал:
— Вот она — семейная жизнь во всей красе. Никогда не женись, дружище.
Глава 5. Ожидаемый результат
Два дня пролетели незаметно. Не было в них ничего тревожного, неожиданного. Больше никто не беспокоил ни звонками, ни лично. Прошлое Маринича отступило, оставило меня в покое. Содержимое блокнота по-прежнему было тайной.
Наступило утро пятницы. Вика позвонила мне спозаранку.
— Я дойду сама, — сказала она, — что тебе ездить без толку?
Я со смаком зевнул, возразил:
— Мне не трудно.
Но девчонка все уже решила:
— Я не маленькая, Олег, сама управлюсь. Поликлиника под боком, дойду.
Голос у нее был нервный. Тон — не терпящий возражений. Мне почудилось, что ей ужасно неловко оттого, что столько народу вынуждено ее опекать. Поэтому и согласился:
— Хорошо, иди сама, моя чудесная взрослая девочка.
Она явно смутилась, что ответить придумать не смогла, буркнула:
— Да ну тебя.
И плюхнула трубку. Я усмехнулся и набрал ее номер.
* * *
Встретиться договорились в полдень в сквере неподалеку от поликлиники. Вика сказала, что Веру и Влада известит сама.
Для апреля было удивительно тепло. На широкой лавочке под вербой хмурые пенсионеры играли в шахматы. Рядом мадам выгуливала таксу. Вокруг кустов носилась малышня. Неподалеку стучали спицами две старушки. Я пристроился в стороне, чтобы никому не мешать. Было так хорошо и спокойно, что почти удалось забыть, для чего меня сюда привела судьба.
Почти — это главное слово.
— Олег! — Вера стояла в конце аллеи и махала рукой. — Привет!
Я помахал в ответ и направился навстречу.
— А Влад где?
— Сейчас придет. Мороженое покупает.
Мы прошлись по дорожке к пруду. У воды дети кормили голубей. Меж упитанных сизарей сновали воробьи, воровали крошки.
— Вер, — я обернулся к ней, — как у тебя дела, вообще.
Я сделал жест, словно пытался охватить все сущее сразу.
— Нормально, — она усмехнулась, — благодаря тебе словно заново родилась. А спасибо так и не успела сказать.
— Это ерунда. Это мелочи.
— А кто тут меня заждался? — раздалось довольное из-за спины.
Я обернулся. Влад держал в руках четыре эскимо и улыбался во весь рот. Одно сразу вручил Вере, второе мне, еще одно положил на скамейку, последнее начал открывать.
— Четыре зачем? — Спросил я. — Растает, не дождется Вику.
— Не растает, — сказал Влад со знанием дела, кивнул на Веру, — знаешь, какая обжора, хоть и худая.
Девушка попыталась надуть губы, но быстро передумала и взялась за лакомство. Влад был прав. Мороженое растаять не успело. Вика появилась раньше.
* * *
По виду ее сразу стало ясно, что дело дрянь.
— Ты был прав, — сказала она, не дожидаясь вопросов.
Вера шумно вздохнула, сложила промокший фантик, закинула в урну.
— Что и у тебя нашли болезнь?
Вика кивнула, глядя только на меня.
— Олег, — в ее голосе было отчаяние. Но как же так? Разве так можно? А как же клятва Гиппократа?
Я не стал ей ничего говорить, просто сгреб в охапку и поцеловал в ее милый курносый носик, украшенный россыпью крохотных веснушек.
Вика сначала затихла, потом отстранилась, сказала серьезно:
— Ребята, с этим надо что-то делать. Они не просто мошенники, они убийцы.
Влад едва не подавился мороженным.
