— Ага. А я вынужден был…
— Проводить время с совершенно очаровательной дамой.
Все, понеслось. Становлюсь лишним. Или мне это только кажется? В любом случае выходить за дверь под ручку с напарником как-то боязно. Почему? Потому что к больному плечу скорейшим образом присовокупится ноющая челюсть. Хотя нет. До рукоприкладства Амано не опустится. Будет читать нотации, и мою челюсть сведет совсем по другим причинам.
— Может, если все объяснилось, уладим формальности и отпустим меня восвояси?
Они не были против. Оба.
Даллес, улица Роз, дом Руни, 18 февраля 2104 г., вторая половина дня.
Улица Роз целиком и полностью оправдывала свое название, утопая в белых, розовых и желтых махровых бутонах. Милое местечко. Тихое. Приятное. А вот цель моего визита воодушевления не вызывает.
Вообще-то Амано не хотел отпускать меня одного. Пришлось отговариваться «семейными делами» Насилу удалось. Если бы не Диана… Да, та самая инспектор. Она очень мне помогла. В деле отвлечения напарника от наблюдения за моей скромной персоной.
Так, кажется, здесь. Узенькая калитка. Двор, залитый последним солнечным светом. И тоненькая фигурка на террасе.
— Приехал все-таки… папочка. А мамочку где забыл?
— Твоя мама умерла.
— Круто. А ты, конечно, и не подозревал о моем существовании?
Бывают моменты, когда правда хуже отъявленной лжи. Но солгать? Не смогу. Даже во имя всеобщего блага. Если начинать строить отношения на лжи, ничего хорошего не получится. А мне с этой козявкой нянчиться. Лет шесть. По минимуму.
— Не подозревал. Собственно, и сейчас еще можно все вернуть вспять. Я просто закрою калитку с той стороны. А ты будешь считать, что меня нет на свете.
Такие же светлые, как у Линн, глаза настороженно сощурились. Весь мыслительный процесс был виден как на ладони. Вот сейчас девчонка думает: «Ага, как же — уйдет, и все? Нет уж, не позволю. Пусть помучается за все те годы, что не желал меня видеть!» В принципе я пережил бы и такой хамский ответ, но воспитание пересилило, и упрямо поджатые губы дрогнули:
— Ладно уж, заходи в дом. Я тебя с тетей Мэри познакомлю.
Слова «тетей Мэри» были произнесены с неслабым нажимом. Девочка хочет повоевать? Что ж. Пусть воюет. Только она не знает одного: я не сражаюсь с женщинами. Я всегда им уступаю. И на этот раз уступлю. Хотя бы потому, что волю умершего человека нужно исполнять. Если питаешь уважение к живым.
Эпизод 24
ПОЗДРАВЛЯЮ: ВЫ СТАЛИ ПАПОЙ!
Ул. Строителей, дом 12, 18 февраля 2104 г., вечер.
— Морган! — рявкнул я в буквальном смысле этого слова. С пустого журнального столика, украшающего гостиную Кейна, видимо, одним своим присутствием, слетело облачко пыли. Когда напарник по окончании рабочего дня остановил меня и извиняющимся тоном пригласил в гости — беспрецедентное явление, — я знал, что судьба готовит мне очередной сюрприз, но такого не ожидал.
Ребенок, и так замерший напротив нас, напряженный, как натянутая струна, взвился со своего места. Мне даже показалось, что звон, висящий в воздухе на протяжении недолгого и сумбурного монолога моего напарника, взорвался оглушительным хлопком. По моим нервам. Или это у меня в ушах? С голосом, впрочем, я быстро справился.
— Прости, малыш, мы сейчас вернемся.
Улыбнувшись, я потрепал обретенное чадо по шейке и потянул Моргана вон из комнаты. Куда-нибудь. А точнее, в спальню. Сидели мы в гостиной, она же прихожая: не на кухню же идти, у которой двери нет как явления? Там я припер наглого вруна к стенке и долго, очень пристально и, надеюсь, весьма выразительно на него взирал. Отрешенности и вместе с тем проникновенности моего взгляда мог позавидовать сам Будда, клянусь! Никогда еще ни один мой напарник не держал меня за идиота… настолько доверчиво. Сие зрелище я решил запечатлеть в памяти до конца своих дней.
— Потрясение оказалось для вас настолько сильным, капитан Сэна, что лишило остатков и без того гибнущей морали?
Я с трудом подавил в себе желание оглядеться в поисках Барбары. Какая замечательная ледяная едкость! Злимся, значит…
— Морали? Кто бы говорил!
— Ах, какие мы щепетильные! Думаешь, за тобой ни одного такого, внебрачного, не числится?
А? Э? Вот он о чем! Ну, просто гениальный актер театра. Но… нет, театра Мо! Живое национальное достояние!
Я отпустил плечи тяжело дышащего Кейна и устало плюхнулся на постель.
— Морган, скажи, я и впрямь выгляжу таким кретином, каким ты меня считаешь?
Вопрос из разряда любимых Паркером, и мой собеседник, не будучи кретином сам (вопреки явной личной убежденности в обратном), не рискнул склониться к положительному либо отрицательному ответу. А значит, надо закрепить достигнутый результат:
— Или ты полагаешь меня некомпетентным специалистом?
— Да это-то здесь каким боком?!
— Правым верхним! Если не замечаю известных мне различий между двумя межгалактическими расами, я — полный придурок. Если их вообще не знаю, то — человек, некомпетентный в своей области науки. Так кто я? — Угрожающее шипение возымело, наконец определенный эффект.
— Да что ты городишь, не понимаю!
Его дыхание снова сбилось. А про инцидент с любвеобильным аксианцем, недавнее доказательство одного из двух вышеупомянутых заявлений, он даже и не вспомнил, что не может не радовать. Впрочем, их-то как раз от людей без поллитры и не отличишь.
— Что ж, скажу прямо, и хватит увиливать! Как твоя дочь может быть существом, не принадлежащим к твоей расе?!
Все-таки хорошо, что кроватка близко. Какой же он впечатлительный у меня. Не в меру. Так реагировать на свое разоблачение! Нет, Мо, рановато я тебе актерские лавры посулил. Надеюсь.
— Да с чего ты взял?!
Водруженный на собственное ложе, мой оппонент опомнился. Я решил, от греха подальше, сползти на коврик рядом. Во избежание возможного выяснения неуставных отношений проверенным некогда способом. Вам смешно, а вдруг он меня убьет спинкой от кровати?
— Ты вообще видел улыбочку своего, гм, «отпрыска»?
— Можно подумать, меня этой улыбкой удостаивали! — Ответ сквозь зубы.
— А вот я был удостоен! — торжествующе заявил я и, проигнорировав раздраженное «Еще бы!», продолжил: — «Такая сладкая улыбочка, что все моляры было видно! Все восемь!».
— Было видно что? — побледнел, а затем почему-то покраснел Морган. Я всегда говорил: дурные мысли от безграмотности!
Приоткрыв рот, я прищелкнул ногтем по верхнему клыку.
— Вот это. Можешь посчитать свои. Лично у меня их четыре. Искренне надеюсь, что у тебя пока — тоже. Скажи-ка «сыр»!
— Сгинь!
Судя по сосредоточенности, воцарившейся на лице Кейна, парень сам, всерьез и надолго, погрузился в сверку дентальной собственности.
— У них и зубы мудрости раньше появляются! И затылочная кость более выпуклая, — решил добить я. — И много других, не менее интересных отличий от нас. Будем продолжать семинар по сравнительной анатомии гоминидных рас или пора раскалываться, радость моя?
— Знать бы в чем, — пробормотал помрачневший Кейн. — Я думал, это мое личноe дело… ну и не только мое. А ты точно уверен, что она чистокровная импа? [25]
— Чистокровней некуда. Если б мы скрещивались, давно бы проблем не было. А больше им и не с кем.
На деле-то мы, конечно, скрещиваемся, да еще как, но потомство, увы, нежизнеспособно. Я решил не вываливать на Моргана дополнительные генетические сведения. Хватит ему на сегодня. А вот мне — нет.
— Так как там насчет чистосердечного признания, которое, как известно, смягчает… — Но что именно смягчает означенное признание, я не договорил, потому что в повестку дня самым наглым и непроизвольным образом ворвался другой интересный вопрос: — И кстати, почему — она? Разве у тебя, м-м-м, не сын?
