Граф улыбнулся. Матушка тоже улыбнулась.
– И поэтому я не стала этого делать.
* * *
Туман клубился в склепе, обволакивая пол, стены и потолок. Струился вверх по ступеням, по длинному туннелю, туманные волны накатывались друг друга, словно вели непримиримую битву за существование.
Куда-то бежавшая неосторожная крыса слишком поздно заметила приближение опасности. Туман поглотил ее, раздался короткий писк, а когда туман рассеялся, на полу остались только крошечные белые косточки.
Словно из ниоткуда, возникли такие же маленькие косточки, но уже собранные в скелет. В одной лапке скелет держал миниатюрную косу, а на плечи его был наброшен плащ с капюшоном. Стуча костяными лапками по каменным плитам, существо подошло к убитой крысе.
– Писк? – жалобно произнес дух крысы.
– ПИСК, – ответил Смерть Крыс. Ну а зачем еще что-то знать?
– Ты все пытался понять, куда я спрятала свою сущность, – сказала матушка. – А я никуда и не уходила. Я просто поместила ее в нечто живое, а вы это нечто взяли. Вы сами пригласили меня, я – в каждой мышце ваших тел, я – в ваших головах. Я была в крови, граф. В крови. И это не я превратилась в вампира. Это вы превратились в матушку Ветровоск. Все вы. Ведь вы всегда прислушивались к зову крови.
Граф смотрел на нее, широко открыв рот от изумления.
Ложечка со звоном упала на пол, потревожив едва заметный белый туман. Он стекал со стен, постепенно сужая круг, в центре которого стояли вампиры.
Сквозь толпу пробился Игорь и встал рядом с нянюшкой.
– Все ефть зер гут, – сообщил он. – Я не мочь позволяйт, чтобы это продолжайтфя, такой позор, такой фтыд…
Туман поднялся кипящей башней, а затем возникло такое ощущение, словно последовательность событий вдруг нарушилась, словно время как-то расщепилось… и в следующий момент за спинами Влада и Лакримозы выросла чья-то фигура. Ростом незнакомец был лишь чуть выше среднего мужчины, а фрак, в который он был одет, давным-давно вышел из моды. Его тронутые сединой волосы были аккуратно зачесаны назад, за уши, поэтому создавалось впечатление, что голову конструировали с учетом принципов аэродинамики.
Пальцы с ухоженными ногтями крепко сжали плечи молодых вампиров. Лакримоза было повернулась, собираясь впиться в наглеца ногтями, но тот оскалился, словно тигр, и она сразу съежилась от страха.
А потом лицо его приобрело почти человеческое выражение, и незнакомец улыбнулся. Как будто был искренне рад всех видеть.
– Доброе утро, – поздоровался он.
– Еще один поганый вампир? – осведомилась нянюшка.
– Не ефть обычный вампир, – пояснил Игорь, радостно прыгая с ноги на ногу. – Это ефть мой фтарый мафтер! Крафный Глаз возвращайтфя!
Матушка поднялась и, не обращая внимания на державшую молодых вампиров фигуру (и Влад, и Лакримоза как-то присмирели), подошла к графу.
– Я знаю все, на что ты способен и на что не способен, – сказала она. – Потому что ты впустил меня в себя. Это значит, ты не можешь того же, чего и я. И думаешь ты сейчас так же, как я, только разница в том, что я занималась этим куда дольше, а значит, у меня лучше получается.
– Ты – мясо! – прорычал граф. – Умное мясо!
– И ты сам меня пригласил, – повторила матушка. – Я ведь не из тех, кто заявляется без приглашения.
Девочка на руках у графа вдруг расплакалась. Он резко выпрямился.
– Ты в самом деле так уверена, что я не смогу причинить вреда этому ребенку?
– Я бы этого не смогла, значит, не сможешь и ты.
Лицо графа исказилось. Он сражался со своими чувствами и одновременно с Маграт, которая пыталась лягнуть его в лодыжку.
– А ведь все могло быть так хорошо… – пробормотал он, и впервые его голос утратил уверенность.
– Хорошо для тебя! – закричала Агнесса.
– Мы – вампиры, и мы не можем бороться с тем, что мы есть.
– Только животные не способны бороться со своей природой, – сказала матушка. – Так ты отдашь мне ребенка?
– А если я… – начал граф, но вдруг гордо вскинул голову. – Нет! Я не должен торговаться! И я буду сражаться с тобой твоими же методами! Вряд ли кто посмеет остановить меня, если я сейчас уйду. Посмотри на себя… Посмотри на меня. А теперь… на него. – Он кивнул на фигуру, державшую будто окаменевших Влада и Лакримозу. – Ты этого хочешь?
– Извини… куда я должна посмотреть? – уточнила матушка. – О… «фтарый мафтер» Игоря? Старый граф Сорокула, насколько понимаю?
Старый граф изящно поклонился.
– К вашим услугам, мадам.
– Сомневаюсь, – фыркнула матушка.
– А чо, он был вполне нормальным! – донесся из толпы голос Петра. – Появлялся раз в несколько лет, и никаких проблем не было, главное – про чеснок не забывать. И он вовсе не пытался нам понравиться.
Старый граф улыбнулся ему.
– Твое лицо мне знакомо. Один из семейства Рави, если не ошибаюсь?
– Не ошибаешься, господин. Меня зовут Петр, я Гансов сынок.
– Верно, такие же черты лица. Передавай привет бабушке.
– Она скончалась десять лет назад, господин.
– Неужели? Какая жалость. Как быстро в могиле летит время. – Старый граф вздохнул. – В ночной рубашке она выглядела просто сногсшибательно.
– Нормальный был граф!… – раздался еще чей-то голос из толпы. – Иногда покусывал нас, но мы привыкли.
– Знакомый голос, – сказал вампир. – Ты из Вейзенов?
– Да, господин.
– А Арно Вейзен кем тебе приходится?
– Прадедушкой, господин.
– Славный был парень. Семьдесят пять лет назад сразил меня одним ударом. Попал колом точно в сердце с двадцати шагов. Ты можешь им гордиться.
Лицо мужчины просияло от гордости за предка.
– Тот кол до сих пор висит у нас над камином, ваше сиятельство.
– Приятно слышать. Жаль, старые традиции постепенно уходят…
– Этого не может быть! – вдруг заорал граф Сорокула. – Неужели вы предпочитаете его? Он ведь чудовище!
– Зато он никогда не пытался их контролировать! – в ответ заорала Агнесса. – И не подписывал с ними никаких соглашений!
Граф Сорокула вместе с заложницами медленно пятился к двери.
– Нет, – сказал он. – Так, как вы хотите, не будет. Если кто думает, что я не смогу причинить вреда этим очаровательным заложницам, пусть попробует остановить меня. Неужели кто-то действительно верит этой старухе?
Нянюшка Ягг открыла было рот, но, заметив взгляд матушки, тут же захлопнула его. Толпа расступилась перед графом, и он подтащил Маграт к двери.
И наткнулся на фигуру всемогучего Овса.
– Сын мой, не думал ли ты впустить в свою жизнь Ома? – спросил священнослужитель. Его голос дрожал. Лицо блестело от пота.
– О… опять ты, – нахмурился граф. – Мой мальчик, если я уж с ней справляюсь, то с тобой вообще никаких проблем не возникнет.
Овес держал перед собой топор так, словно тот был сделан из какого-то драгоценного и очень хрупкого металла.
– Изыди, сила нечестивая… – начал он.
– Ну и ну… – покачал головой граф, отводя топор в сторону. – Ты так ничему и не научился, глупец? Маленький глупец со своей маленькой глупой верой в маленького глупого божка…
– Эта вера… позволяет мне видеть вещи в истинном свете, – с трудом произнес Овес.
– Правда? И ты решил, что сможешь помешать мне? Топор – даже не священный символ!
– О. – Лицо Овса удрученно вытянулось. Он опустил топор, и плечи его обвисли.
Но потом вскинул голову, широко улыбнулся и произнес:
– Тогда… мы сделаем его таковым!
И топор с шелестящим звуком скользнул по дуге, оставляя в воздухе золотистый след.
После чего упал на каменные плиты. В мертвой тишине его падение прозвучало как удар колокола. Овес выхватил девочку из безвольных рук вампира и передал ее Маграт, которая молча прижала дочку к груди.
Первым звуком, нарушившим тишину, было шуршание платья матушки, которая встала со скамьи и направилась к упавшему топору. Подойдя, она толкнула его ногой.
