Патриот - Пратчетт Терри Дэвид Джон

— И как я вижу, не только дисциплина, — усмехнулся Ахмед 71-й час.

— Ха-ха-ха, сэр, — откликнулся Вилликинс.

Ваймс вздохнул.

— Вилликинс… когда закончишь, бери своих людей — отправитесь со мной.

— Очень хорошо, сэр.

Ваймс кивнул Ахмеду.

— И ты тоже, — добавил он. — Нашла коса на камень.

Под горячим ветром хлопали знамена. На солнце сверкали копья. Лорд Ржав окинул взором армию и нашел, что она хороша. Только мала.

Он склонился к адъютанту.

— Не следует забывать, что даже генерал Тактикус столкнулся с численным превосходством противника, когда брал перевал Аль-Иби, — сказал он. — Противника было в десять раз больше, и все же генерал одержал блистательную победу.

— Да, сэр. Только все его люди, если не ошибаюсь, ехали на слонах, — ответил лейтенант Шершень. — И снабжение тоже было налажено, — многозначительно добавил он.

— Возможно, возможно. С другой стороны, кавалерия лорда Пинвоя отважно атаковала гигантскую армию Псевдополиса и прославилась в песнях и сказаниях.

— Но они все до единого погибли, сэр!

— Зато какая славная получилась атака. А еще каждому ребенку известна история о всего лишь сотне эфебцев, нанесших сокрушительное поражение цортской армии. Полная и окончательная победа, а? А?

— Да, сэр, — мрачно отозвался лейтенант.

— О, так ты признаешь, что я прав?

— Разумеется, сэр. Хотя, согласно мнению некоторых очевидцев, решающую роль в той победе сыграло вовремя случившееся землетрясение.

— Хорошо, но как насчет Семерых Героев Хергена? Которые наголову разбили во сто раз превосходящие силы болыненогов? Их победу ты не будешь отрицать?

— Не буду. Но это детская сказка. На самом деле ничего такого не происходило.

— Так ты, юноша, обвиняешь мою престарелую няню во лжи?

— Никак нет, сэр, — поспешил сказать лейтенант Шершень.

— В таком случае ты согласишься и с тем, что барон Мямблядрон В ОДИНОЧКУ побил армию Страны Сливового Пудинга и съел их султаншу!

— Завидую ему, сэр. — Лейтенант вернулся к созерцанию войск. Люди изголодались, хотя лорд Ржав, вероятно, сказал бы, что, наоборот, теперь они выглядят подтянутыми и бодрыми. И все было бы куда хуже, если бы не счастливая случайность — ливень из вареных омаров. — Э-э, сэр… Осмелюсь заметить, в нашем распоряжении не слишком много времени, так, может, стоит определиться с расположением войск, сэр?

— Как по мне, они очень даже неплохо расположены. Храбрецы буквально рвутся в бой!

— Да, сэр. Но я хочу сказать… может… расположить их еще лучше, сэр?

— С ними и так все в порядке. Какие стройные ряды! Выше нос, лейтенант! Эта стена из клинков готова насквозь пронзить черное сердце клатчского агрессора!

— Конечно, сэр. И все же — разумеется, я отдаю себе отчет в НИЧТОЖНОЙ вероятности такого поворота событий… но что, если, пока мы пронзаем сердце клатчского агрессора…

— …Черное сердце… — поправил Ржав.

— …Черное сердце клатчского агрессора, руки клатчского агрессора, а именно вон те отряды, расположенные с левого и правого флангов, обойдут нас в классическом маневре и зажмут в клещи?

— Пронзающая стена из клинков прекрасно послужила нам во время второй войны с Щеботаном!

— Которую мы проиграли, сэр.

— Но победа была чертовски близка!

— И все равно мы ее проиграли.

— Чем ты занимался на гражданке, а, лейтенант?

— Служил землемером. И я умею читать по-клатчски. Именно по этим причинам вы произвели меня в офицеры.

— Значит, в сражениях ты ничего не смыслишь?

— Нет, только в расстояниях.

— Ха! В таком случае наберись мужества, парень! Впрочем, оно тебе вряд ли понадобится. У клатчского джонни кишка тонка для сражений. Как только он отведает нашей стали, сразу пустится наутек!

— Я, безусловно, понимаю, о чем вы, сэр, — отозвался адъютант.

В течение последних нескольких минут он внимательно изучал ряды клатчцев и пришел к собственному мнению касательно физического и нравственного состояния последних.

И мнение это было таково: последние годы главные силы клатчской армии сражались со всем и вся. Из этого он, человек простой и незамысловатый, делал логичный вывод: оставшимся в живых клатчским солдатам присуща упорная привычка доживать до конца сражений. Кроме того, они имеют опыт сражений с самым разнообразным врагом. А все дураки давным-давно погибли.

Нынешняя же анк-морпоркская армия, напротив, ни разу не воевала ни с одним врагом, хотя некоторые ее бойцы обладали опытом выживания в отдельных районах города, а это тоже говорит о многом. И вообще, лейтенант Шершень целиком и полностью был согласен с генералом Тактикусом, утверждавшим, что мужество, смелость и неукротимый человеческий дух при всей их совокупной ценности все же уступают мужеству, смелости, неукротимому человеческому духу и ЧИСЛЕННОМУ ПРЕВОСХОДСТВУ ШЕСТЬ К ОДНОМУ.

«В Анк-Морпорке все было так просто и понятно, — подумалось ему. — Мы планировали отплыть в Клатч наутро, а пообедать уже в Аль-Хали, попивая шербет во дворце Рокси в обществе услужливых юных красавиц. Мы считали, что клатчцы, лишь завидев наше оружие, сразу разбегутся. Что ж, сегодня утром клатчцы имели шанс хорошенько его рассмотреть. И пока что не побежали. Совсем напротив, они, похоже, долго хихикали».

Ваймс закатил глаза. Получилось… но КАК?

На своем веку он слышал множество хороших ораторов, и капитан Моркоу к числу таковых не принадлежал. Он запинался, перескакивал с темы на тему, постоянно повторялся и вечно путался.

И все же…

Все же…

Ваймс смотрел на лица людей, обращенные к Моркоу. Среди этих людей были д'рыги, были клатчцы — которые старались держаться позади всех, — а также Вилликинс и его сильно поредевшая рота. И все они слушали.

Это было своего рода волшебство. Моркоу говорил им, что они отличные парни, а они знали, что ничего такого в них нет, но его словам хотелось верить. Наконец-то нашелся хоть кто-то, кто считает тебя благородным, достойным человеком, — и неужели ты его подведешь? Речь Моркоу, будто зеркало, отражала то, что ты всегда хотел услышать. И говорил он совершенно искренне.

Но периодически люди украдкой посматривали на Ваймса и Ахмеда, и он читал на их лицах: «Наверное, все в порядке, раз они тоже принимают в этом участие». Как ни стыдно было это признать, но… вот оно, одно из преимуществ армии. Не ты решаешь, а за тебя решают. И отдают тебе приказы.

— Это какой-то фокус? — спросил Ахмед.

— Нет. Он не умеет показывать фокусы, — покачала головой Ангва. — Совсем не умеет. Ой-ей, похоже, у нас неприятности…

По рядам прошло движение.

Моркоу быстро шагнул вперед и выдернул из плотных рядов рядового Бурке и какого-то д'ры-га. Сильные пальцы Моркоу крепко держали их за воротники.

— Вы, двое, что за беспорядок?

— Он назвал меня братом свиньи, сэр!

— Лжец! Сначала ты обозвал меня вонючим тюрбанщиком!

Моркоу покачал головой.

— А ведь вы оба подавали такие надежды, — с грустью в голосе произнес он. — Однако жизнь продолжается. Я хочу, чтобы ты, Хашель, и ты, Винсент, пожали друг другу руки. И извинились друг перед другом. Нам всем пришлось нелегко, но я знаю: в глубине души вы оба отличные парни…

— О нет, сейчас все начнется заново… — едва слышно пробормотал Ахмед.

— …И если вы просто пожмете руки, все мы сразу забудем об этом печальном происшествии.

Ваймс покосился на Ахмеда 71-й час. На лице у того застыла восковая улыбка.

Забияки опасливо протянули друг другу руки, и пальцы их соприкоснулись — едва-едва, как будто оба боялись, что при этом произойдет нечто ужасное.

— А теперь ты, Винсент, извинись перед господином Хашелем…

Ответом было неохотное «звини».

— А за что именно мы извиняемся? — подсказал Моркоу.

— Извини, что назвал тебя вонючим тюрбанщиком…

— Золотые слова. Теперь твоя очередь, Хашель, извиниться перед рядовым Бурке.