Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
Грум огляделся.
– Это твои штучки, Том? – спросил он.
– Ага, это я, Том, – сказал пес. – Я научился этой шутке по книжке. Чревовещать под видом безобидной маленькой собачки, которая вообще не умеет говорить.
– Что? Ты никогда не рассказывал мне, что умеешь читать!
– Там картинки были, – поспешно сказал пес. – Нарисовано, как язык и зубы использовать. Чертовски легко понять. О, а теперь маленькая собачка пойдет прочь…
Пес бочком направился к двери.
– Фу-у, – вроде бы проворчал он, – парочка больших пальцев, и вот они уже мнят себя царями чертовой природы.
И умчался прочь.
– Как это работает? – спросила Сахарисса и постаралась сделать умное лицо. Гораздо лучше было размышлять о технических проблемах, чем думать о том, что сюда могут снова ворваться те странные люди.
– Медленно, – пробормотал Доброгор, возившийся с печатным прессом. – Ты понимаешь, что это значит? Каждый номер нам приходится печатать гораздо дольше, чем раньше.
– Фы хотеть цфет, я дать фам цфет, – угрюмо возразил Отто. – Про скорость фы ничего не гофорили.
Сахарисса снова поглядела на экспериментальный иконограф. Большинство картин сейчас рисовалось в цвете. Только самые дешевые импы рисовали черно-белые картинки, хотя Отто и утверждал, будто монохромная живопись является «самостоятельной формой искусстфа». Но печатать цветные картинки…
На краю иконографа сидели четыре импа, он курили, передавая друг другу крошечную сигарету, и с любопытством наблюдали, как работает пресс. Трое из них были в очках из цветного стекла – красного, синего и желтого.
– А зеленого нет… – сказала она, – значит… если перед иконографом окажется что-то зеленое, тогда – я правильно понимаю? – вот он, Гэтри, увидит… синюю составляющую зеленого, и нарисует ее на своей картинке синим цветом, – один из импов приветственно помахал ей рукой. – Антон же увидит желтую составляющую, и нарисует ее, а потом вы пропускаете все это через пресс…
– …очень, очень медленно, – пробормотал Доброгор, – быстрее было бы обежать адреса наших читателей и рассказать им новости.
Сахарисса посмотрела на тестовые распечатки, там был изображен недавно приключившийся пожар. На картинке пожар был виден совершенно отчетливо, с красными, желтыми и оранжевыми языками пламени, а еще было видно синее небо и прекрасно передан красно-коричневый цвет кожи големов, но вот что касалось телесного цвета… ну, вообще-то дать определение «телесному цвету» в Анк-Морпорке было непросто, взятый наугад горожанин мог оказаться практически любого цвета, за исключением разве что светло-синего, однако цвет лиц изображенных на картинке зевак заставлял предположить, что в городе разразилась эпидемия какого-то особенно заразного заболевания. «Возможно, Разноцветной Смерти», – подумала Сахарисса.
– Это перфые опыты, – сказал Отто. – Потом станет лутше.
– Лучше, возможно, но быстрее мы печатать уже не сможем, – сказал Доброгор. – Мы делаем порядка двухсот оттисков в час. Можно сделать двести пятьдесят, но тогда еще до вечера кто-нибудь наверняка останется без пальцев. Извините, мы делаем все что можем. Если бы у нас был день, чтобы перестроить пресс…
– Напечатайте несколько сотен цветных, а остальные можно сделать черно-белыми, – решила Сахарисса и вздохнула. – По крайней мере, мы сможем привлечь внимание людей.
– Стоит им уфидеть цфетную гасету, и ф «Инкфайрере» докадаются, как мы это сделали,– предупредил Отто.
– Ну тогда мы по крайней мере пойдем ко дну с высоко поднятым разноцветным флагом, – сказала Сахарисса.
Когда с потолка посыпалась пыль, она неодобрительно покачала головой.
– Послушайте только, – сказал Боддони. – Чувствуете, как пол дрожит? Это снова заработали их большие прессы.
– Они подкапываются под нас со всех сторон, – сказала Сахарисса. – А ведь мы все так старались. Это нечестно.
– Удивительно, как дрожит пол, – заметил Доброгор, – такое впечатление, что здания стоят не на сплошном грунте.
– Подкапываются под нас, а? – предположил Боддони.
Один или два гнома услышав это, подняли на него взгляды. Боддони сказал что-то на гномьем. Доброгор что-то резко ответил. Еще пара гномов присоединились к дискуссии.
– Извините, – едко напомнила о себе Сахарисса.
– Парни… прикидывают, не стоит ли отправиться взглянуть на конкурентов, – пояснил Доброгор.
– Я пыталась, вчера, – сказала Сахарисса. – Но тролль у дверей был крайне невежлив.
– Гномы… используют другие подходы к проблеме, – сказал Доброгор.
Сахарисса заметила быстрое движение. Боддони вынул из-под стола свой топор. Это был традиционный гномий топор. С одной стороны острая кирка, чтобы выковыривать из грунта интересные минералы, с другой стороны – боевое лезвие, поскольку владельцы богатых минералами территорий частенько ведут себя неразумно.
– Вы ведь не собираетесь напасть на них? – потрясенно спросила она.
– Ну, кто-то сказал, что интересную историю нужно долго раскапывать, – сказал Боддони. – Мы просто собираемся на прогулку.
– В подвале? – удивилась Сахарисса, увидев, что они направились к лестнице.
– Ага, прогулка в темноте, – подтвердил Боддони.
Доброгор вздохнул.
– Остальные продолжат работать над номером, – распорядился он.
Через минуту внизу раздались звуки ударов, потом кто-то выругался по-гномьи, очень громко.
– Пойду посмотрю, что они там делают, – не выдержала Сахарисса и заспешила прочь.
Когда она спустилась в подвал, кирпичи, которыми была заложена старая дверь, уже валялись на полу. Поскольку камни, из которых был построен Анк-Морпорк, постоянно разбирались для новых построек, никто не видел смысла в том, чтобы скреплять их хорошим цементом, особенно если речь шла всего лишь о дверном проеме. Песка, грязи, воды и соплей вполне достаточно – считали строители. В конце концов, до сих пор кладка держалась.
Гномы уставились в темноту за дверью. Каждый из них укрепил на шлеме свечу.
– Твой парень говорил, там погребена старая улица, – сказал Боддони.
