Возвращение (СИ) - Лэй Лана

— Я тоже не хочу, чтобы ты отходила на другой конец стола, — засмеялся он, прочно удерживая меня за живот. — И… мне нравится как ты ерзаешь…

Я ошарашенно застыла, понимая что мой зад упирается… впрочем, во что такое твердое упирается это самое место, приличные девушки вслух не должны произносить. И даже думать. В голове вертелись вопросы по поводу предстоящего праздника, но сознание недвусмысленно затуманилось и мне это не нравилось. Или нравилось… Я уже сама запуталась, как потерявшийся в тумане ягненок, забредший в волчью нору.

Я глубоко вдохнула, сбрасывая наваждение, и замерла с окаменевшей ровной спиной.

— Я хочу знать… — повторила я как можно спокойней, ковыряя пальцем гладкий ребристый край фарфоровой тарелки. — Про праздник… про ритуал и про то, что здесь, леший побери, творится!!!

— Праздник будет в деревне. Деревне волтов. — Пояснил Ратмир, перехватив мою ковыряющую руку и вилку одновременно. Управляя таким тандемом наколол овощи из салата и наша двойная рука сунула их мне в рот. Но я успела переспросить.

— Волтов? — попыталась осмыслить слово, жуя салат и не ощущая вкуса из-за сильных эмоций. На что оно похоже… Неужели… все же волки, пронзила меня мысль? И сразу я её озвучила. — Это те… те существа, что были тогда, когда мы… Волки. Странные волки.

— Да, Алёна. Это волки. Те, кем они стали. Со временем. — Наши руки, ведомые Ратмиром, снова потянулись к тарелке, зацепили сыр и устремились по направлению к моему рту. Я его автоматически открыла, прокручивая в голове следующий вопрос. Но сыр внезапно улетел у меня из-под носа и благополучно приземлился в тот рот, что был сзади. Я возмущенно дернулась и скосила глаза назад, ловя тихий смешок. Да что же это? Он еще и играет со мной? Издевается, можно сказать, во всех смыслах?

— Мне надо каждое слово тянуть клещами? — разозлилась я. — Кто такие волты? Лесные духи, да объясни же ты наконец!!!

— Хорошо, — вздохнул Ратмир неожиданно серьезно. И сунул мне в рот начиненный помидор, довольно вкусный и большой. Наверное, для того, чтобы мой рот занялся чем-то, помимо вопросов. — В лесу живет поселение волтов. Деревня, как мы её называем. Это волки, которые эволюционировали. Ты ведь знаешь, Алёна, каждое живое существо развивается, меняется со временем и от поколения к поколению. Так вот человек тоже был когда-то в животной форме…

— Обезьяна, — подсказал мой освободившийся рот и вилка вновь в него что-то положила.

— Да, скорее всего, обезьяна. А если создать условия, то и другие высшие животные могут проходить свой путь развития… Конвалюция — так мы это называем. Оживление. — Ратмир задумался.

— Оживление? — не выдержал и пробубнил мой набитый рот.

— Да. Оживление. Пробуждение. От животной формы к чему-то высшему, — перевязанная рука Ратмира поглаживала мой живот и ноги до колен. — Только в естественной природе эти процессы длятся тысячи лет, сотни тысяч…

— А здесь?.. — выдохнула я, понимая, что мы подбираемся к сути, и от волнения заерзала на месте.

— Не двигайся так, — раздался сзади сдавленный смешок. — А то я не смогу рассказывать…

— Рассказывай, — скомандовала я, замерев и обратившись в слух. Если честно, мне приходилось тоже нелегко. Тончайшая ткань и отсутствие нижнего белья сделали свое черное дело. Я чувствовала все слишком хорошо. Чрезмерно четко. Как будто одежды не было вовсе. Но я не дала пагубным мыслям захватить себя. Мне надо было добраться до истины.

— Здесь особое место, Алёна. Особый лес. Здесь все протекает быстрее. Ускоренная эволюция, это и есть конвалюция. Нет, не так… — он на секунду задумался, отпустив вилку и запустив руку мне в волосы. — Теория эволюции — это учение, согласно которому живой организм приобретает новые черты, приспосабливаясь к окружающему миру, встраиваюсь в него, словно в матрицу, меняя форму, подгоняясь как ключ к замочной скважине окружающей жизни…

— А конва… люция? — голос предательски дрогнул от волнения. Я перестала есть и рука потянулась к стакану с водой.

— Мы считаем, что это просто возвращение к сути. Оживление. Оживление до разумного состояния. Это не приспособление к среде обитания. Это возвращение к тому, что и должно быть… — его черные глаза неотрывно смотрели на меня. Я повернулась боком и заглянула в его сосредоточенное лицо. Глаза словно два отверстия в иной мир… слишком внимательные. Слишком тягучие. А голос — слишком хриплый. — К тому, что есть во всем сущем. Приближение к разуму. Открытие одухотворенности. У каждого оно свое.

— То есть… волты разумны? — затаив дыхание спросила я. Новая разумная раса! Помимо людей! Вот будет переполох в научном сообществе, когда все об этом узнают. Как бы все это рассказать, выбравшись из лесной ловушки… И сохранив при этом разум (про честь я благоразумно помалкивала).

— Да. — Был его ответ и мое сердце дрогнуло, провалившись туда, где переваривался помидор. — Разумны. Но разум на каждой стадии имеет свои границы. Волты образуют первобытное сообщество. У них своя культура, свои орудия труда. Рисунки. Речь. Но…

— Но что? — попыталась я вывести его из задумчивости, когда, казалось, темный взгляд обратился глубоко внутрь, а по лицу пробежала мрачная тень.

— Они не могут овладеть письмом. Как мы ни старались, уже давно…

— Быть может, вы просто их неправильно учите, — беспечно произнесла я, громко хрустнув огурцом.

— Быть может… — хрипло шепнул он, поворачивая мое лицо к себе. — Ты им поможешь.

— Что ты имеешь… — не понимающе спросила я, но резко осеклась, почувствовав что мужская рука пробралась под мой зад и исследует то, что прикрыто одним слоем шелковой ткани. — Эй! — возмутилась я, зашевелившись и пытаясь спрыгнуть с коленей вбок. Однако негодяй держал крепко, а перевязанная рука оказалась неожиданно ловкой и настойчивой. И слишком невоспитанно наглой, вызывая внизу меня мутные ощущения и хлюпающие звуки, подобающие разве что садовому слизняку. Пытаясь уйти от прикосновений я инстинктивно привстала, не ожидая, что в этом вынужденном действии скрывается какой-то подвох. Однако моего небольшого движения хватило, чтобы рука резко дернула ткань платья вверх, оставляя мои стратегические места совершенно беззащитными.

Я подпрыгнула вверх, а потом, не удержав равновесия, ухнула обратно вниз. И опустилась весьма удачно. Для Ратмира. Моментально ощутив внутри себя нежданного гостя.

— Леший! — выкрикнула я от неожиданности, выпуская из рук огурец, который резво отпрыгнул в лоханку с салатом. Подозреваю, что пару кусков выскочили у меня и изо рта, запоганив окружающие закуски.

— Мне очень приятно, что ты меня так называешь, — раздался смешок сзади.

Захотелось огреть его чем-нибудь тяжелым, например, стоящей неподалеку салатницей, но прежде я совершила попытку пресечь начавшееся бесчинство. Так и знала, что сидение на коленях ничем хорошим не закончится! Я резко приподнялась вверх и поднималась бы и дальше, но тяжелая рука, держащая меня за талию, пресекла движение. Я снова упала вниз, так и не преодолев наше соединение. Снова резко поднялась и мужская гордость почти покинула мою девичью поруганную натуру, но сильные пальцы вновь удержали мое движение на этом самом "почти". Почти до конца… И снова вниз до упора.

— Что за!!! — закричала я в негодовании, чувствуя себя полностью обдуренной и готовясь услышать сзади издевательский смех. Но смеха не последовало, а лишь тяжело сопение. Вероятно обладателю сопения уже было не до смеха и он трепетал от нахлынувших чувств. Хотя, положа руку на сердце, мне казалось, что этот субъект начисто лишен романтики и способен лишь на трепет тела.

Самое удивительное, что мое тело продолжало действовать инстинктивно в попытках совершить бегство от непрошенного вторжения и также продолжало натыкаться на сдерживающую преграду, падая назад снова и снова. Со стороны явно казалось, что я сама решила попрыгать на мужских коленях. Внутри закрутилось теплое томление, дыхание сбилось, я хотела еще раз закричать от возмущения, но мой рот почему-то выдал невнятное сопение. Волосы растрепались, мокрый лоб обдувало движение воздуха вокруг меня. Или меня внутри воздуха.