Харизма - Каганов Леонид Александрович

— Костя… — говорит Инна и отстраняется от меня. — Извини, тут… Одноклассника встретила. Пристал…

— Так… Ты… Этот… — Костя начинает шевелить бровями, но переводит взгляд снова на нее и продолжает раздраженно: — Инна, ты едешь или нет? Ты готова? Или мне без тебя ехать?

— А что ты со мной в таком тоне разговариваешь? — вскидывается Инна.

— А в каком тоне с тобой разговаривать, — багровеет этот Костя, — если мы едем на премьеру, а ты, как шлюха, у мусоропровода целуешься с каким-то пэтэушником!?

— Как ты меня назвал?! — вскидывается Инка. — А ну повтори!!! И чтобы я с тобой после этого…

— Инна! — перебиваю ее. — Мне бежать надо. У меня дело срочное, я тебя найду и все толком расскажу, ладно? Если жив останусь…

— Стой! — оборачивается Инка, и взгляд у нее растерянный, но я уже прыгаю вниз по лестнице через три ступеньки.

Выбегаю на улицу, бегу к фургону, распахиваю дверь — запрыгиваю внутрь. Фургон сразу трогается с места.

— Если ты собирался там быть через три часа, — подает голос генерал, — то уже прошло пять. Тебя там ждать будут долго?

— Не знаю, — говорю, — но надо быстрее ехать.

— А как твоя беседа с ней?

— Все, — говорю, — можете отстать от Инки. Проверьте ее какими угодно тестами, она не мутант больше.

Генерал достает рацию и кого-то вызывает. Слушает, что там говорят, а затем поворачивается ко мне.

— Ну, не знаю, — говорит он. — Знаешь, чего она сейчас делает?

— Что?

— Лежит на диване и плачет.

— Одна лежит?

— В смысле? Одна, мужик уехал. Ты хоть знаешь, кто это был? Какого уровня человек?

— Не знаю и знать не хочу! — говорю я. — И вообще снимите наблюдение!

— Нет, конечно, — качает головой генерал, и я понимаю, что наблюдение они еще долго не снимут.

Некоторое время мы едем молча. Фургон то несется вперед на большой скорости, то притормаживает на светофорах.

— И все-таки одно мне непонятно, — говорю. — Раз это космическое вторжение…

— Не факт, — перебивает генерал. — Как гипотеза.

— А что же еще? — удивляюсь я. — По всему выходит.

— Ну, у тебя сначала выходило, что ты болен необычной болезнью, потом выходило, что ты бесами одержим, потом ты говорил, что генетическая жертва военного эксперимента…

— Откуда ты знаешь? — удивляюсь я.

— Следим мы за тобой, Матвеев.

— Слушай… — Я внезапно догадываюсь и сразу умолкаю.

— Что?

— Да нет, ничего, ничего.

— Нет уж, начал, так скажи!

— Да ничего важного. Просто догадался об источнике информации.

А сам про себя думаю — ну Ник, ну свинья… И ведь это ж он меня отправил прямо в логово генерала! И предупредил их наверняка заранее. И мне тут спектакль разыграли в первый раз… Вот ты на кого работаешь. На внутреннюю разведочку… Мастер-хакер… И как я раньше не догадался?

— Так чего ты начал говорить? — толкает меня генерал. — Раз это космическое вторжение…

— А… — вяло отзываюсь я, а сам все про Ника думаю. — Раз это космический десант, раз в программе стоит команда сотрудничать между собой, чего ж они друг друга бьют?

— Твои идеи? — спрашивает генерал.

— У меня нет идей. Я думал, может, ты скажешь… Слушай, а все-таки ничего, что я на “ты”? Как-то неудобно, пожилой человек, генерал…

— Ничего, ничего, — кивает генерал, — так и надо. У меня тоже идей нет. Есть предположение.

— И?… — поворачиваюсь я.

— Такая особенность людской психологии — бороться с себе подобными. Ты знаешь, что животные не убивают друг друга, даже хищники?

— Разве? Волки там…

— Никогда, — четко произносит генерал, — ни волки, ни мыши, ни пингвины — ни одно животное не уничтожает свой вид. А животных других видов никогда не убивает больше, чем нужно для еды.

— А человек?

— А человек — сам видишь.

— Странно это, — говорю. — Чтоб обычные, цивилизованные люди друг другу горло рвали?

— За власть-то? — Генерал загадочно усмехается, и я тоже замолкаю.

Действительно, так подумать — есть такое свойство у человека, душить себе подобных. Или за власть, или просто так.

— Ты еще не забывай, — произносит вдруг генерал, — что мутанты не обычные люди, а люди с изуродованной психикой и максимально расторможенной жаждой власти. Так что вполне могло наложиться одно на другое и…

— То есть они там, — я киваю на потолок фургона, — просчитались? Вся эта акция звездного десанта изначально, выходит, провальная?

— Почему? Остался бы один мутант у власти. Один, зато сильнейший — естественный отбор.

— У власти всех стран?

— А почему бы и нет? За всю историю человечества постоянно делались попытки установить на Земле единую империю. Наполеон, Чингисхан…

— Так, может, и они были… — вдруг вырывается у меня, но я сразу замолкаю.

За спиной генерала раздается голос, и я не сразу понимаю, что обращаются ко мне.

— Спрашивают, где тебя высаживать? — переводит мне генерал. — Где твоя встреча?

— А? — вскидываюсь я. — Встреча?

И тут понимаю, что мне совсем непонятно, где и кого я должен искать на этой железнодорожной станции и в ее окрестностях. Наверно, в том самом месте, где у нас была первая встреча… Стоп! Первая встреча? У меня была с кем-то первая встреча?

И тут на меня обрушивается… Я вдруг понимаю, что прекрасно помню, как, где и при каких обстоятельствах у меня была первая встреча. Причем настолько ясно, словно это было вчера. Открылся ящик с теми двумя днями, сам собой открылся! Наверно, в тот момент, когда я переинсталлировал свой организм и снял всю защиту. Только я не догадался сразу туда посмотреть, повспоминать, чего было. А зря, многое бы стало известно.

— Эй! — трясет меня за плечо генерал. — Ты что?

— Все в порядке, — говорю. — Проезжаем поселок и на опушке леса меня выбрасываем. Я иду в лес. Если я не вернусь через несколько часов…

— То? — терпеливо переспрашивает генерал.

— То — ничего, наверно. Хорошо бы парочку атомных бомб швырнуть на этот лес. Это был бы самый лучший вариант для всех. Но это ж организовать трудно, правильно?

— В общем, да, — с сомнением произносит генерал. — Но есть другие методы. Тут ракетная часть неподалеку, так что…

— Нет, — перебиваю я и встаю. — Ничего не надо делать, я постараюсь справиться сам.

— Сядь. — Генерал берет меня за руку и усаживает обратно на сиденье. — Присядь на дорожку. И напоследок расскажи мне все про них, может, мы с тобой не увидимся больше.

— Не успею рассказать, — качаю я головой. — Мы рискуем все испортить. Они меня, конечно, ждут, но недолго. Вернусь — расскажу, датчиками обвесите с ног до головы. Одно могу сказать — мутантов больше нет, их и было двенадцать. Но вакцину парализующую — берегите. Она действует на всех мутантов, кроме меня. Если появятся следующие двенадцать…

— Они появятся? — быстро спрашивает генерал.

— Не знаю, Я очень мало знаю. Не должны. Но тут уж от нас ничего не зависит, как получится. Но вакцину берегите, прививки поголовные введите. И если появятся мутант…

— Разберемся, — говорит генерал. — Ты скажи последнее, кто это делает?

— Наши космические гости. Я постараюсь все сделать как надо. Но — вот что. Меня там могут раскопать очень серьезно. Память извлечь, мало ли чего… Эти могут. Настолько, что даже вообще… — Вообще, по идее, меня по возвращении оттуда надо бы… — я запинаюсь и глотаю комок в горле, — прибить. Потому что есть риск, что меня там переделают и все начнется заново. Но я не настаиваю.

— Я понимаю, — кивает генерал. — А кстати, чем тебя прибить можно, поделись секретом?

— Взорвать можно, — говорю. — Только мощный чтоб заряд был и температура в несколько тысяч градусов, чтоб кремний плавился. У меня в клетках сидит кремниевая органика.

— Мы так и думали про температуру, — кивает генерал. — Знаешь, сколько взрывчатки в этом фургоне? И я, и все эти люди, — генерал обводит взглядом своих подчиненных, сидящих на дальней лавке, — смертники, и знают об этом. Но, как ты понимаешь, взрывать мы тебя не будем.