Тайный сыск царя Гороха. (Пенталогия) - Белянин Андрей Олегович

Ознакомительная версия. Доступно 49 страниц из 242

– Ну что ж, объявляю благодарность за ударный труд. Расчет завтра утром в отделении, как договаривались. Спокойной ночи.

– Благодарствуем, сыскной воевода.

Сзади подоспел запыхавшийся царь. Судя по всему, он удрал от собственного конвоя и те будут до утра носиться по Горохову двору, разыскивая государя. А может, и не будут, решат, что он опять с какой-нибудь молодкой под телегой прячется…

Наша группа на цыпочках вошла в немецкий храм. Я шепотом отправил Еремеева выставить стрельцов у всех стен. В церкви горели оплывшие свечи. Стены до самого потолка были завешаны громадными росписями на черном шелке. Автор тихо сопел в уголочке. Новичков показал себя во всей красе. Черно-красные фигуры обнаженных демонов кривились в авангардно-кубических изломах и производили невероятно гнетущее впечатление. Хотелось закрыть глаза и не глядя бежать из этого черного ада. Если уж такая мысль появилась у меня, человека, закаленного атеизмом, то что же творилось в душах моих спутников…

– Завтра же сожгу мазилу проклятого! – сквозь зубы побожился Горох. – Надо же, чего нарисовал. У меня аж колени трясутся…

– Не надо! – так же тихо попросил я. – У парня большой талант. Может, он даже гений. Лучше возьмите его в придворные живописцы…

– Чтоб он и меня так приукрасил?!

– А что? Авангард – искусство будущего. Опять же, если такой портрет показывать вашим надоедливым невестам… Вы же вовек не женитесь!

– Да? – призадумался царь. – Ну, тут, конечно, прямая выгода…

Мы четверо прятались в самом дальнем углу, за колонами. Еремеевские ребята заняли позиции в нишах стен, так, чтобы иметь возможность дотянуться до черных шнурков, удерживающих новичковские работы на гвоздях.

– Долго ли еще, воевода-батюшка? Я на двор хочу…

– Зачем? На дворе нам ловить нечего, они все сюда придут.

– Да я не в этом смысле! Я… ну, на двор надо мне…

– Терпи! – обрезала Яга. – Ох, Митька, ежели только ты мне юбку намочишь, я тебя на веки вечные петухом бесхвостым оставлю…

– Гляди, участковый! – восторженно влез государь. – Идут!

Двери в храм скрипуче распахнулись, и на пороге показалась делегация монахов в одинаковых черных капюшонах, скрывающих лица, с горящими факелами в руках. Трое посольских охранников, обнаженных по пояс, внесли небольшую статую рогатого, козлоподобного существа с когтистыми ногами и с женской грудью. Маленький пастор довольно оглядел нарисованных монстров, бросил презрительный взгляд на спящего художника и дал знак закрыть двери. После чего монахи достали длинные, причудливо изогнутые ножи и ловко прорезали в черном бархате, покрывающем пол, прямые линии.

– Пентаграмма! – угадал я.

– Звезда масонская, – подтвердила Баба Яга.

– Пагуба бесовская! – добавил царь.

– А мне не видно… – прогудел Митька.

Шестеро монахов спрятали ножи и, по-прежнему держа в руках факелы, встали в круг, каждый на вершине одного из лучей. Пастор раскрыл толстый фолиант, поставил его на треногу и, став спиной к алтарю, начал нудно читать какой-то латинский текст. Повинуясь его указаниям, охранники извлекли спрятанное большое деревянное распятие и, уложив его на алтаре, начали на нем прыгать. Хруст ломаемого дерева слегка перебивал непонятные латинские слова.

– Что творят, что творят, антихристы! Да не держи ты меня, участковый, я им сейчас…

– Батюшка государь, – скромно вмешалась Яга, – уж ты не серчай, а только я тя щас в лапоть превращу али в лютик какой…

– Царя?! – ахнул Горох.

– А не мешай милиции…

Между тем охранники спрыгнули с алтаря и, войдя в центр пентаграммы, опустились на колени. Трое монахов, передав факелы близстоящим товарищам, вновь взялись за ножи и прежде, чем мы поняли, что происходит, вспороли глотки несчастным. Черный бархат залило кровью…

– Митенька, не пущай, не пущай его!

– Куда, участковый?! Их не спасешь, а себя погубишь!

– Бабуля, рот чем-нибудь заткните Никите Ивановичу, а уж мы с государем его удержим…

Видимо, у меня что-то перемкнуло в голове. Спокойно смотреть на ритуальное убийство в школе милиции не обучают. Самообладание вернулось не сразу…

– Ладно, пустите… все…

Пастор продолжал заунывное чтение, но его голос постепенно становился все громче и увереннее. В нотах проскальзывала истеричность и безумная радость настоящего религиозного фанатика. Мне показалось, что над распростертыми телами заклубился черный густеющий дым. Он все плотнел и плотнел, уже под самым потолком сбиваясь в грязный силуэт, обретающий мощь и объем.

– Насекомая… – на выдохе констатировал Митька.

Под потолком храма возилась, приводя себя в порядок, уродливая черная муха величиной с хорошую лошадь. Мы замерли, завороженные увиденным. Пастор Швабс воздел к ней руки и в полный голос завопил по-русски:

– О великий и прекрасный Вельзевул! Повинуйся слову моему, выйди из глубин ада на порочную землю Руси. Порази могуществом силы своей всю нечисть духа славянского. Покарай храмы их, грехи и заблуждения и дай нам, единственным хранителям истиной веры…

В этот момент в дверях церкви раздался взрыв! От дубовых досок не осталось даже петель… Из клубов желтоватого порохового дыма шагнула долговязая фигура немецкого посла:

– Все кончено… и будьте вы прокляты! – В его руке тускло блеснул ствол длинного пистолета.

Грохот выстрела слился с предсмертным визгом священника. Но он же и помог нам скинуть с плеч непонятное оцепенение.

– Еремеев, давай! – взревел я.

В тот же миг черные полотна рухнули на пол, а стены буквально озарили весь храм невероятно прекрасными фресками! Черная муха, яростно жужжа, заметалась под потолком, не зная, куда деться от суровых взглядов Иисуса Христа, Божьих архангелов и православных святых, изображенных на стенах с соблюдением всех канонов. Иконописцы не подвели! Даже мне теперь стало ясно, что та несусветная сумма, запрошенная ими за свой труд, – ничто в сравнении с тем ударом, который получил Повелитель мух. Стрельцы, во главе с царем, бросились на заезжих монахов, закипела рукопашная. Вельзевул неожиданно рухнул вниз и, сбив Кнута Гамсуновича, стал протискиваться наружу.

– Митька, бей! – заорал я, устремляясь в погоню.

Наш младший сотрудник в порыве служебной отваги рванул вперед и так врезал мухе в зад, что та пробкой вылетела во двор. Следом выбежали мы с Ягой. Черный демон ада, треща крыльями, с яростным жужжанием пытался взлететь, но… из-за забора слышались грозные церковные песни.

Однако взбешенный Вельзевул сумел оторваться от земли, и тут… произошло чудо! Иного названия этому событию я не нахожу. С золоченого креста храма Ивана Воина сорвалось золотое копье, которое, беззвучно взрезав мглу ночи, насквозь пронзило брюхо гигантской мухи! От нечеловеческого рева вскочил на ноги весь квартал… Люди выбегали в одном исподнем, по небу метались перепуганные облака, запах горелой плоти резал ноздри, но… все было позади. Повелитель мух грохнулся наземь и исчез, как бы провалившись сквозь землю.

– Все, что ль, Никитушка? – тяжело дыша, подбежала ко мне Баба Яга.

Я виновато пожал плечами. Действительно, все. Столько нервов, столько приготовлений, а вся война непосредственно с демоном заняла каких-то десять минут. Несерьезно…

Стрельцы успокаивали встревоженных немцев и отправляли спать набежавших лукошкинцев. Отец Кондрат заявился мокрый от волнений, долго плевался на то место, где сдохла муха, и ушел домой, лишь заручившись моим обещанием отстоять благодарственный молебен в храме Ивана Воина. Ему не пришлось меня уговаривать, я бы и сам предложил нечто подобное, но батюшке, видимо, хотелось несколько унять праведное волнение. Из его переулочка взлетевший Вельзевул был очень хорошо виден…

Фома Еремеев подошел с перевязанной головой. Четверых взяли в плен, двое убиты, трое стрельцов ранены. Мы пожали друг другу руки, говорить не о чем, все завтра…

Царь Горох прибежал довольный по уши. Он тащил за руку «воскресшего» немецкого посла.

Ознакомительная версия. Доступно 49 страниц из 242