Закон подлости гласит... (СИ) - Юраш Кристина

Опыт и Любовь переглянулись. «А судя по платью — за особые услуги!» — простонал Опыт, глядя на мой прикид. Альберт смотрел на памятник, а потом переводил взгляд на «натурщицу», которая не настолько отважная, чтобы позировать в такой одежде.

— А можно его как-нибудь убрать? — с надеждой спросила я. Альберт посмотрел на меня так, словно мысленно оторвал руки скульптору и теперь прикидывает, выбросить их или оставить в качестве вещественного доказательства преступления.

«Оторвал от тела — приложил к делу! Портрет на память! На фоне статуи!» — прокашлялся Опыт, прикидывая полагаются ли нам дивиденды от народной любви.

Мы немного отошли. Сначала просто отошли от памятника, а потом и от впечатления. Патруль стоял чуть дальше, внимательно следя за студентами, которые спешили на занятия. Пусть Академия еще до конца не восстановлена, но это же не повод устраивать каникулы?

— Что они делают? — захлебнулась слюной я, глядя, как каждый студент считает своим долгом либо поздороваться со мной за руку, либо обнять меня. Молодые люди, воровато оглядываясь, натирали мне до блеска грудь, с явным восторгом и наслаждением.

— Сейчас спустится Освальд. Заходить в Академию я не буду и тебе не позволю, пока не будет уверенности в том, что потолки не рухнут, а стены не сложатся, — вздохнул Альберт, глядя, как очередной студент, положил руку на мою левую грудь, перед тем как зайти в стены родной альма-матер.

— Ты расстроился, что тебе памятник не поставили? — спросила я, глядя, как бессовестные студенты тискают меня и снова натирают мне грудь, пожимая мою бронзовую руку в качестве приветствия. — Понимаешь, ты — большой… На тебя много материала надо… Из двух зол они выбрали меньшее. Меня… И на белье сэкономили… А давай так! Я отвлекаю внимание, а ты тихонечко меня заклинанием «тынь» и все! Как тебе идея? А потом мы с тобой делаем вид, что совершенно не при чем! Если что — вали все на меня!

— Ты предлагаешь, чтобы я направил заклинание в отвратительно сделанную статую любимой женщины? — спросил Альберт. — Это раз. Второе. Вот до этой клумбы…

Я еще раз взглянула на клумбу, быстро воздвигнутую на месте колумбария.

— …территория Академии. По градостроительной документации они имеют право устанавливать на ней все, что хотят, — закончил свою мысль Альберт, глядя как очередной студент мужского пола потерся о мою грудь, а потом зашел в Академию, преисполненный счастья. Студенты женского пола просто жали мне руку и целовали в щечку, перед тем, как скрыться в величественном, но не до конца отреставрированном здании.

Я нетерпеливо перекатывалась с носочков на пяточки, повиснув на руке Альберта и жалобно глядя на него.

— А можно запретить им прикасаться к статуе? — поинтересовалась я, стараясь не смотреть на свои кривые и… почему-то босые ноги. На обувь тоже материала не хватило? «Получила по заслугам за недавние заслуги!» — сардонически улыбнулся Опыт.

Освальд вышел в сопровождении свиты. Завидев нас, он вздохнул и подошел. Альберт стоял, заложил руки за спину. Судя по тому, как он держал их, правая рука хотела дать кому-то в морду-лица, а левая ее удерживала от «увековечивания» чужой физиономии.

— Объяснения, — произнес Альберт, снова глядя, как мою грудь полирует до блеска какой-то щуплый маг. — Я требую объяснений.

Какая-то девушка поцеловала меня в щеку и зашла в Академию.

— На территории Академии мы имеем право устанавливать все, что захотим. Вот и все объяснения. По просьбам студентов и преподавателей, спасенных миссис Краммер, мы установили ей памятник из редчайшего камня. Заметьте, ни один маг не удостоен чести быть увековеченным, а ваша супруга, или будущая супруга, не важно, за доблесть и мужество, была удостоена этой чести… — спокойно ответил Освальд, глядя на меня. — Поскольку миссис Краммер по восстановленным документам, закончила Академию в этом году с отличием…

Я подавилась свежеполученной информацией. Левая рука Альберта удерживала правую изо всех сил.

мы просим ее подняться наверх и получить диплом, который ей вручат в торжественной обстановке. Вы тоже можете поприсутствовать при вручении.

Никогда еще Освальд не был так близок к тому, чтобы его памятник был установлен рядом с моим. Только с одной разницей. Ему — посмертно.

— Мы так же просим поприсутствовать на открытии стенда в ее честь. Мы взяли портрет с листовки… — начала женщина маг, поправляя медальоны на груди. — Нам он очень понравился. У нас просто текста много, а картинок пока мало. И мы хотели бы уточнить у инквизиции имя художника, чтобы заказать портрет побольше. Если вы его увидите, то передайте, что мы хорошо заплатим.

«Заплатят… За все заплатят!» — согласился Опыт, глядя, как Альберт шумно вдыхает, а потом медленно выдыхает.

Я стояла, прислонившись к колонне, и сжимала планшет. За круглым столом Зала Совета сидел Альберт, который потом вечером отдаст мне свои «вопросы» и Освальд, который отдаст мне свои «вопросы» на выходе, потому, что в противном случае у него не будет выхода.

«Горькая правда» снова заработала. И теперь нужно что-то написать про Совет, а у меня нет вдохновения. Раньше я писала для людей, надеялась, что им будет интересно, а теперь понимаю, что развлекать и информировать тех, кто месяц назад хотел моей смерти, мне не хочется. Нет, я, конечно, напишу статью… Перепишу из протоколов.

Казалось бы, если нет вдохновения, зачем переводить чернила? Но дома я чувствую, как кисну и плесневею. Не тот я человек, которого устроит поход в магазин и обратно. Свадебная церемония прошла скромно. В узком кругу близких людей. На ней присутствовали Томас, Джеральд, Марко, миссис Бэнгз, Освальд и десять инквизиторов, которые защищали Альберта до конца. Без масок. Я долго смотрела на одно лицо, которое мне показалось знакомым.

— Я видела вас раньше, — заметила я, подозрительно глядя на молодого человека.

— Миссис Краммер, — вздохнул парень, подходя ко мне. — Это я держал вас на руках в тот день…

— Нет, раньше! — покачала головой я. — Я не помню где… Просто лицо знакомое…

— Может быть, встречали в городе? Я недавно работаю в инквизиции! — ответил парень.

— А… Ну может быть… — протянула я, с сожалением думая о своей дырявой, как дуршлаг памяти.

— Просто до этого я лежал в Лечебнице… — вздохнул парень. — Мне так сказали…

И пока кто-то нежданно — негаданно устраивается на работу в инквизиции в состоянии овоща, меня не берут ни под каким соусом. Я даже ходила на собеседование к непосредственному руководителю. Попасть на работу через постель у меня, как ни странно, не получилось. Даже массаж не склонил моего потенциального работодателя в сторону «да», не смотря на все мои усилия. Под конец собеседования мне сообщили следующее: «Дома поговорим». Зато попила чая с печеньем. Не таким вкусным, как раньше. Другим. Но оно, по крайней мере, не отдавало горелым.

Неподалеку от меня зевала разодетая журналистка «Магического Вестника», а недалеко от нее разглядывал потолок унылый журналист «Справедливости и закона». Они поглядывали на меня с завистью. К концу заседания у меня будет сразу два протокола, а у них по одному.

Единственное, что предложил мне мой «потенциальный работодатель», после массажа, так это работу в «Справедливости и законе». Я фыркнула. Вне зависимости от результатов собеседования, свою порцию любви и обожания мой несостоявшийся работодатель получил с лихвой и от чистого сердца. Если бы меня взяли на работу, то это был бы первый случай в моей жизни, когда я любила бы свое начальство нежной, чистой и искренней любовью…

Делегация магов помолодела. Стариков среди них не было. Среди «делегатов» стоял Томас Линдер, в красивом сюртуке, украшенный медальонами и амулетами на все случаи жизни. Он выглядел солидно, держался уверенно, иногда бросая на меня короткие взгляды.

— И последний вопрос, — вздохнул Освальд, обводя страдальческим взглядом всех присутствующих. — Отчитываюсь. Академия восстановлена. Работа налажена. Учебный процесс продолжается. Я сделал все, что мог… А теперь я поднимаю вопрос об отставке… Я хочу заняться научной работой, до которой у меня уже три года руки не доходят! И вообще, я просто устал. Это — не мое. Что бы ты ни говорил, Альберт, это — не мое. В связи с чем, я требую перевыборов канцлера от магии в присутствии инквизиции. Право голоса имеют только члены совета. Ваши предложения?