Елена Шмидт
Рыжую не видали?
Глава 1
— Лионария Вельгард, немедленно вернись! — строгий окрик отца заставил меня остановиться. — Я ещё не всё сказал.
— Ну па…
Я печально посмотрела на дверь. А ведь я была почти у цели! Но увы… Вздохнув, я постаралась принять выражение невинной овечки, обожающей своего родителя, и только после этого развернулась.
— Никаких «па», Лионария! — Мой отец сегодня был явноне в духе, что и старался всеми силами продемонстрировать. — Я и так позволял тебе сильно много.
Барон Вельгард, а по совместительству мой дражайший батюшка, недовольно хмурил брови, сопел, и я не узрела на его недовольной физиономии ни единого намёка на то, что мне удастся его разжалобить. Но я не привыкла сдаваться, а потому, обиженно надув губы, направилась к нему этакой рыжей лисой. А вдруг не устоит, и всё вернётся на круги своя: балы, никому ненужные женихи и свобода.
— Ну, па, — просящим голосом промурлыкала я. — Ну, не злись. Ты же сам его видел. Он же старый!
— Мужчина в пятьдесят семь не может быть старым, Лионария, — нравоучительно заметил отец, хотя сам был лет на пять моложе моего новоиспечённого жениха. — В этом возрасте, наоборот, мы только набираем силу. А вот ты, дочь, уже немолода. Ещё год другой, и тебя пора будет списывать со счетов. На тебя даже лысые и старые не клюнут.
— Па, но мне только двадцать пять! — возмутилась я, в корне не согласная с его оценкой. «Что значит: лысые и старые не клюнут? Да я сама с такими связываться не стану. Кому они сами нужны-то!»
— Уже двадцать пять, Лионария! Уже! — барон осмотрел меня придирчивым взглядом, словно только что заметил. И, судя по лицу, ему отчего-то совсем не понравилось то, что он узрел. — Твои сверстницы уже давно пристроены и давно нарожали кучу детей.
— Ты сам сказал почти. Почти — не значит все! — не согласилась я.
Причём я знала многих своих ровесниц, которые до сих пор не были замужем. И не все из них были непривлекательны и бедны.
— Без мужей остались только дурочки и калеки, — парировал отец, чем вверг меня в ступор на несколько секунд.
— Спасибо, па, — надулась я, хотя дуться было уже некуда. Петля вокруг затягивалась всё сильней. — Вот уж не думала, что ты обо мне такого мнения.
«Если бы я была воздушным шариком, то просто бы улетела», — вздохнула я, взирая на неуступчивого родителя. Что-то было не так, но я пока ещё не поняла что.
— Лия, — отец, наконец, изменил тон и перешёл к увещеванию моей заблудшей души, — тебе пора уже подумать не только о себе, но и о своей семье. У тебя две младшие сестры, что они должны думать, глядя на тебя.
«Что все мужики козлы», — мстительно подумала я, вспоминая своего бывшего, которого застукала с фрейлиной королевы в саду. После чего разорвала помолвку и уехала, хотя он умолял остаться и говорил, что белокурая Элизабет сама вешалась на него. Так я ему и поверила! А он, такой невинный, шарил у неё рукой под юбками. Видно, искал выключатель, чтобы отключить напавшую на него негодницу.
— Папа, но я же не против! Но Джонс оказался подлецом. Я же тебе обо всём рассказала! Не я была виновата в нашей размолвке, ты же помнишь, что я застукала его с другой!
— И что?! — искренне удивился отец. От неожиданности я уставилась на него. И это говорил человек, который жутко ревновал свою молодую жену. — Да мало ли что бывает! Может, он хотел немного развлечься перед свадьбой? Потом-то это уже не сделаешь. А ты сразу взбеленилась!
— Развлечься! — фыркнула я, возмущённая такой несправедливостью. — То есть задирать юбки, у мужчин называется развлечься? Интересно, а что тогда обсуждают в таком виде? Я забыла тебе рассказать, па, что у него при этом были расстёгнуты штаны. Я только не успела заметить, где находятся ручки невинной Элизабет.
— Лионария! — возмущённо воскликнул отец и стукнул кулаком по столу. — Как ты можешь обсуждать такие темы?
— А-а-а! — подпрыгнула я от негодования. Внутри всё пылало от праведного гнева. — То есть говорить нельзя, а делать можно? Так, что ли, получается? Ты тоже так делаешь?!
— Лионария, прекрати!
Лицо отца пошло пятнами, и я поняла, что слегка перегнула палку. Надо было срочно исправлять ситуацию.
— Ну, папочка, прости. Я расстроена нашей размолвкой, и потому так себя веду.
— Вот выйдешь замуж и забудешь про своего Джонса, — заметил отец.
— Как же я смогу забыть Джонса, па, если ты предлагаешь жениха, которому так много лет, — взялась канючить я, надеясь, что сердце родителя не выдержит моих завываний, и он отправит меня восвояси.
— Раз уж ты такая просвещённая, то должна знать, что в постели не видно, сколько мужу лет, — нравоучительно заявил барон Вельгард. — У мужчины не это главное достоинство.
— Подозреваю, что с главным достоинством предлагаемого тобой жениха всё ещё хуже, чем с лицом, — не удержавшись, выдала я.
— Лионария, девицы не могут рассуждать о таком! Это не позволительно, в конце концов.
— Ты, папочка, отстал от жизни! — Меня снова понесло в неведомые дали. И что у меня за язык такой! — Некоторые девицы вполне профессионально укажут тебе все параметры того, о чём им не позволено рассуждать.
— Я смотрю, ты совсем распоясалась, дочь, — прошипел мой отец и как стукнет по столу. — Всё! Ты немедленно выходишь замуж за герцога, раз стала такой умной.
— Он косой и тощий! — возмутилась я.
— На себя посмотри. Ты рыжая и бесстыжая! Только и носишься. Вся в мать! Та такая же вертихвостка была. И не смей ездить к бабке!
— Это ещё почему? — прищурилась я, вновь начиная злиться.
Вот хотела же быть примерной дочерью, но, видно, не судьба. Я закусила губу, чтобы не высказываться дальше.
— Чтобы она тебе в уши чего-нибудь не напела. Завтра приедет свататься герцог. Будь добра вести себя прилично. И пусть служанка сделает тебе причёску. Собери уже свои волосы. Что ты вечно с хвостом бегаешь!
— Хорошо, — буркнула я. — Вообще-то, я только с прогулки приехала, — попробовала оправдаться я.
«Зачем мне накручивать причёску, если она при скачке вся растреплется? — хотела я задать резонный вопрос, но не стала. Вряд ли отец был готов меня слушать. Вон как желваки ходят. — Да что происходит, в самом-то деле?»
— И платье приличное надень! И прекрати носить постоянно штаны, словно ты мужик.
«Он что, только увидел? Я уже года три так на прогулку отправляюсь», — я осмотрела свой наряд. Ну да, брюки слегка заужены, чтобы не мешались, но их же закрывает длинная рубаха. Специально почти до щиколоток просила сшить. Правда, по бокам разрезы, но я же не голыми ногами сверкаю. Да и езжу я в основном по полям и лесу.
— И используй женское седло, Лионария. Не забывай, что ты уже почти замужняя женщина.
— То есть ты не передумаешь? — попробовала я ещё раз воззвать к совести родителя.
— Ты всего лишь дочь барона, дорогуша. А он — герцог. Да ты должна провидение благодарить, что тебе выпало такое счастье. Ты будешь герцогиней.
— Лучше бы я была простолюдинкой, — прошипела я, — чем жить с таким… — чтобы не высказаться, захлопнула себе рот ладошкой.
— Вот, наконец-то, хоть что-то сделала правильно. Вот так и ходи всё время! — отрезал отец. — Надеюсь, ты меня услышала.
— Папа, — прибегла я к ещё одному доводу, — он напал на меня во дворце!
— А что здесь такого? — удивился барон. — Он просто не удержался от желания. Это же даже хорошо! Значит, мужчина полностью уверен в своих силах.
— Папа, но он же Бубун! — выкрикнула я последний довод. — Ты хочешь, чтобы твоя дочь стала Лионарией Бубун?
— Герцогиней Бубун, дочь! Герцогиней. Причём одной из самых богатых.
Я поняла, что отец не передумает, и развернулась, собираясь уйти. Главное, не сорваться и не наговорить лишнего, а то запрёт, и тогда точно не вырвусь.
Два года назад отец переселил меня на самый верхний этаж нашего четырёхэтажного особняка. Из семьи там больше никто не жил. За окнами моей комнаты были совершенно ровные стены. Ни тебе колонн, ни карнизов, даже плющ сюда ещё не дотянулся. И ни одного дерева внизу. Так что сбежать я оттуда не могла. А три месяца назад ещё и решётки поставили, после того как я всё же рискнула спуститься по связанному постельному белью и отправиться на свидание с Джонсом. Кто же знал тогда, что он окажется такой скотиной. Хотя, если честно, он мне никогда особо и не нравился. Сейчас больше страдало моё эго, чем душа.
