Хозяйка таверны "У Мило" (СИ) - Стрелецкая Екатерина

Как только из квартиры в Стародеревенском переулке было вынесено всё необходимое для жизни в таверне, я попросила чёртика связаться с нотариусом.

Глава 16. Нотр

Нотр Серейас произвёл на меня весьма благоприятное впечатление. Мало того что согласился из симпатии к бывшему сотруднику встретиться во внерабочее время в частном порядке, так ещё и мило смотрелся в стёганом атласном халате. В голове сразу всплыла фраза из детского мультфильма: «Дома сидеть должен старый чёрт, а не шляться чёрт знает где!» Обсудив с ним все пункты, которые хочу включить в доверенность, составили черновик. Вообще, с нотром оказалось очень приятно общаться. Разговорившись немного о текущих делах, узнала, что он любит коллекционировать золотые украшения из разных миров. Пока секретарь нотра оформлял доверенность, я принесла шкатулку с мамиными украшениями.

Сама я их последний раз, кажется, в детстве примеряла, а потом так ни разу и не носила. Это у мамы пальчики были аккуратные, а сама она — миниатюрная, а я родилась прямо кровь с молоком, ещё и весло в подарок получила. Помните скульптуры советских физкультурниц, украшающие и по сей день парки отдыха в периферийных городах, раскиданных по всей нашей необъятной? Ну вот меня от неё отличали лишь причёска и нелюбовь к спортивным трусам. Про весло, кстати, тоже правда: один из папиных сослуживцев так пошутил, когда узнал, что обожаемая Поленька Прокофия Митрофановича родила настоящую богатыршу в сорок с лишним лет. Родители на столь забавный подарок нисколечко не обиделись, посчитав хорошим знаком, дескать, здоровенькая девица вырастет.

Было ли мне жаль продавать мамины кольца? Нет. Кто-то может возразить, а как же память, но я всегда считала и считаю, что память о близких и родных людях прежде всего должна храниться в сердце, а не ассоциироваться с побрякушками. Если есть хотя бы малейшая возможность выручить денег, буду этим пользоваться. Пока что полки кладовых потихоньку заполнялись продуктами, но для открытия этого количества явно было мало. Тут же как в анекдоте про миллионера:

— Когда я был молодым, я приехал в Америку. В кармане у меня было два цента. На них я купил два грязных яблока. Помыл и продал каждое яблоко за четыре цента. Потом купил четыре яблока и также продал все яблоки...

— И что было дальше?

— Потом умерла моя тётушка и оставила мне в наследство сто миллионов долларов!

Проблема была в том, что тётушки у меня такой не было. Максимум, на что я рассчитывала — это сделать из «дядюшки-кредитора» такую «тётушку», немного скостив долг и сторговавшись насчёт некоторых условий. Отпускать Савáна к тому, чьё имя смогла бы выговорить только под гипнозом и то с пятой попытки, было страшно. Но, увы, иного выхода не было. Как только чёртик не поседел, пока мы с ним составляли письмо с просьбой выдать разрешение для заключения договора аренды ввиду наличия пострадавшей стороны — не знаю. У него сразу, едва только услышал, кем себя считаю, мозг отключился. Эх, его бы наглость и предприимчивость, проявленную при продаже всякого добра из квартиры в Стародеревенском переулке, распространить ещё и на остальные сферы жизни — цены бы не было! Ничего, авось живым вернётся, потихоньку научу здоровой наглости и разумному безрассудству. А то миры — разные, а хватка всё равно нужна одинаковая — акулья.

Проводив Савáна в последний, простите, добрый путь, чтобы отвлечься принялась готовить любимый овощной суп с фрикадельками. Размеренная и монотонная шинковка успокаивала, превращаясь в своего рода медитацию. Наконец, мясные шарики всплыли, овощи окончательно размягчились до нужного состояния, а чёртика всё не было. Переставив тяжёлую кастрюлю на соседнюю конфорку, досчитала до трёх, а затем начала прибираться. Наконец, в зале послышался знакомый перестук копыт. Вылетев из кухни, я на ходу стащила с себя фартук:

— Ну?

— Госпожа Милó... Господин кредитор сам лично хочет пообщаться с вами по поводу интересующего вас вопроса...

Мог бы и не предупреждать, уже сама поняла, ощутив, как с улицы внезапно повеяло смертельным холодом вперемешку с едва уловимой смесью горящей серы и магния... Ещё и аурой, вроде так это называется, придавило знатно.

— Таверна, пропусти, пожалуйста, нашего гостя!

Глава 17. Безумию храбрых...

Я предполагала, что господин кредитор почтит своим вниманием лично, собственно, этого и добивалась, но чтобы так сразу... Главное, что Савáн жив и здоров, остальное — вторично.

Интересно, чем руководствовался Толик при выборе кредитора? Даже не так. По какому принципу мой ныне покойный супружник решил продать душу именно этому сподручному властелина Нижнего мира? Меня к полу гнёт исходящей от гостя мощью, хотя тот порог ещё даже не переступил. Толика так и вовсе размазать по доскам тонким ровным слоем должно было. Для крайне трусливого и весьма трясущегося за целостность собственной тушки существа странный выбор покупателя. Или жадность вкупе с мечтами о сытой и беззаботной жизни победила страх? А потом боязнь, что другой кредитор может обмануть взяла верх над остатками разума, и к высшему демону обратился повторно? В первый раз ведь не обманул, жена досталась подходящая.

— Вечер добрый! — поприветствовала я гостя, указывая рукой на ближайший стол.

— Уверена, хозяюшка? — иронично оскалился приближающийся ко мне статный темноволосый мужчина лет пятидесяти на вид. Уж сколько там сотен тысяч лет стукнуло ему по его демоническому паспорту, даже думать не хочу.

— В мои планы на этот вечер как-то не входил визит в эти чудные места. Но наглость... Твоя наглость, смертная, заставила меня пересмотреть распорядок. Захотелось собственными глазами увидеть ту, что осмелилась диктовать свои условия мне, чтобы случайно не оторвать голову не тому, кому стоит.

Быстро брошенный взгляд высшего на Савáна моментально избавил от ненужных вопросов. Интересно, а в каком-нибудь из миров существуют чертовские психологи? В своём я встречала чаще всего чёртовых и поручать им восстановление душевного равновесия слуги не рискнула бы даже в самом крайнем случае. Мне Савáн чисто по-человечески дорог. Просто кроме него больше некого было кинуть на первую линию огня в качестве пушечного мяса.

Высший медленно смерил меня своим взглядом с головы до ног, словно сканируя. Потом усмехнулся и сел за стол. Точнее, мы с ним одновременно опустились на стулья так, что оказались сидящими друг напротив друга.

Наглость? Наглость! Зато не оскорбление и не прогиб. Пока Савáн занимался переносом вещей из квартиры, я хорошенько покопалась в книгах, какие только смогла найти в таверне, а также записях свёкров. И что, что не этично, зато для жизни и здоровья полезно. Если бы Толик прочёл в своё время заметки своей матери, точно не вляпался ни в сделку с душой, ни в ссуду под залог таверны. Вот где сыграла с ним злую шутку его нелюбовь к чтению. Он же не мог нормально освоить даже один лист печатного текста: сразу после первого абзаца в его мозгах наступала сумеречная зона. Поэтому все важные документы и договоры за него читала я. При этом что-нибудь лёгенькое вроде сборника анекдотов «проскакивало» на ура. В молодости этот факт меня немного печалил, но не настолько, чтобы сильно. В конце концов, бывают же визуалы, аудиалы, кинестетики и дигиталы. До недавнего времени я думала, что Толик — обычный аудиал. Аудио-книги же он слушал. Но в итоге ошиблась, спутав с обычным ленивым долбодятлом с повышенной степенью эгоцентричности.

— Итак, Людмила, о какой такой «пострадавшей стороне» ты упомянула в письме, переданном мне твоим доверенным... — тут высший хмыкнул, покосившись на Савáна, — ... лицом.

Ух ты, а дяденька оказывается у нас не чужд юмору. Ну’с, приступим.

— О себе.

Глава 18. Претензия

— Хмм... Даже так... Насколько мне известно, став вдовой, ты получила в наследство таверну и половину квартиры. То, что твой покойный супруг оказался должником и скрыл от тебя истинное положение дел — это исключительно вопрос вашего с ним доверия. Наследство приняла в полной мере? Да. Какие могут быть вопросы и претензии?