Баба Яга ищет наследницу (СИ) - Осокина Анна

— А что, могла?! — вырвалось у меня.

Я зло глянула на Жизномира. Ну, он дает! Отправлять со мной такую «помощницу»!

Хозяин леса лишь неопределенно качнул головой, подошел к кикиморе и, взяв ее за плечи, наклонился и поцеловал в лоб.

— Иди с миром, дочка. Но помни мой наказ!

Зеленая нечисть лишь смиренно кивнула и опустила глаза, но как только отец отвернулся, тут же недовольно закатила их.

Ряба вообще сторонилась нашей новой провожатой. Курица оказалась рада такому обществу еще меньше, чем я. Оно-то и понятно, это не меня вчера чуть не утопили. Хотя и я была близка к статусу жертвы.

Ох, и «весело» ж нам будет! Очень удивлюсь, если мы друг друга не поубиваем еще до выхода из леса.

***

Сначала шли в молчании. Ряба немного прогулялась самостоятельно и снова взгромоздилась мне на плечо, как попугай. Хорошо еще, что она несушка, а не бройлерная, иначе идти оказалось бы значительно тяжелее. Отрада двигалась чуть впереди, указывая путь. Перед ней как будто расступалась трава и корни деревьев, образовывая тропинку, хотя только что ее здесь не было. Но это происходило так незаметно, что я поняла это, только когда кикимора резко свернула. На том месте, где только что росли плохо проходимые низкие и густые колючие кустарники, образовался проход.

— Ого! — удивилась я. — Как ты это делаешь?

— Этот лес — мой дом, — не слишком дружелюбно откликнулась зеленокожая дева.

— А ты всегда в своем доме гостей топишь? — не удержалась от колкости я.

— Ой, да не утопила бы я ее! Так, поиграть хотела, твоя курица смешно кудахтала, — цокнула кикимора, отмахнувшись.

— Что-то я в этом сомневаюсь, — себе под нос пробурчала я. — Что случилось бы, если бы я пришла чуть позже?

Кикимора ничего не ответила. Мы продолжали путь. Ряба в присутствии лесной жительницы молчала и только тяжело вздыхала.

— Далеко еще? — поинтересовалась я примерно через час ходьбы, когда с непривычки у меня уже слегка заныли ноги.

Отрада пожала плечами и предположила:

— Кажись, полпути уже миновали. Еще пару верст, и лес закончится, а там и до замка Кащея рукой подать.

— Тш-ш-ш! — резко прервала я ее.

Кикимора злобно на меня зыркнула, но замолчала.

— Слышите? Вопит кто-то!

Все, включая Рябу, прислушались.

— Уж не медведь ли? — забеспокоилась курица.

— Не медведь, — нахмурилась нечисть. — Я каждого мишку в лесу по голосу узнаю.

— Кабан? — снова предположил мой фамильяр.

— Эти вообще таких звуков не издают, не зверь это.

— А кто тогда? — еще больше всполошилась птица.

Затем мы услышали глухие удары.

— Дерется кто-то? — внесла лепту я.

— Человек! — совсем по-змеиному прошипела кикимора и тут же сменила направление, быстрым шагом направившись в сторону звуков.

— Погоди! — тихо крикнула я ей вслед. — Вдруг это опасно?!

— Не дело в моем лесу драки устраивать! — кинула кикимора не останавливаясь.

Мне показалось, что это был камешек в мой огород. Но она же первая начала! Не стала бы топить мою курицу, не получила бы по зеленой роже метлой! И все же мне ничего не оставалось, как следовать за Отрадой. Хотя она мне и не нравилась вовсе, а идем вместе, значит, надо помочь. По крайней мере, убедиться, что все будет в порядке. С ней или с теми несчастными, которые попадутся на ее пути.

Когда я догнала кикимору, та застыла, чуть отодвинув в сторону кусты, чтобы разглядеть, что творится на небольшой поляне. Мы с Рябой пристроились рядом.

Там метался огромный детина явно больше двух метров ростом, с таким размахом плеч, что, пожалуй, в двери он проходил только боком. Рядом с ним стоял привязанный к дереву вороной конь таких же исполинских размеров. Я к такой лошадке близко не решилась бы подойти: как ударит копытом, так и ты свои в тот же миг отбросишь. Однако самое странное было то, что великан ни с кем не дрался. Вернее, яростно мычал, держась одной рукой за щеку, а другой, сжатой в кулак, так лупил по деревьям, что от тех во все стороны отлетали крупные куски коры. Мы постояли несколько минут, а бедняга так и носился по поляне, избивая ни в чем неповинные деревья. Мы с кикиморой недоуменно переглянулись, даже забыв о вражде.

И тут молодец отнял руку от лица, явив нашим взорам раздувшуюся щеку.

— Да у него же флюс! — догадалась я. — Вот и мечется от боли!

Что это такое, я знала не понаслышке. И, что самое важное для этого богатыря, точно знала, как избавить его от страданий.

Поднялась во весь рост и, раздвинув кусты, уверенно направилась на поляну. Ряба при этом закудахтала мне в самое ухо:

— Яська, ты куда! Стой, дурная, видишь, не дружит с головой он!

Глава 5

Я сняла курицу с плеча и аккуратно оставила в безопасном месте, с которого и не думала сдвинуться кикимора, а сама вышла к великану. Вспомнила сказки и как можно громче гаркнула, чтобы он точно меня заметил:

— Здравствуй, добрый молодец!

Он обернулся на меня и только лишь беспомощно замычал. Да, жалкое зрелище. Такой маленький зуб способен вывести из строя такого большого детинушку.

— Зуб, никак, беспокоит?

Он закивал, привалился к толстой сосне и беспомощно сполз по ней на землю. Я видела: он уже на грани того, чтобы биться головой о твердые предметы. В этом случае пострадало бы снова невинное дерево. Тверже вокруг ничего не наблюдалось.

— Открой рот, — подошла к больному и сказала это со всей строгостью, а потом добавила, чтобы он не смел ослушаться: — Врач я… Лекарь то есть. Или как тут у вас говорят?

Богатырь послушно раскрыл рот, по щеке его покатилась одинокая слеза. Бедняга. Да уж, коробило меня от того, что лезу в рот грязными руками да еще и без перчаток, но где их взять-то в этой сказочной глуши?

Ну да, все как я и думала. Десна раздулась от гноя. Находился бы он в нашем мире, такой зуб я непременно спасла бы, а так — только вырывать. Последнее я и поспешила сообщить бедняге. Тот радостно закивал. Кажется, готов был на все, лишь бы только избавиться от мук.

Теперь я задумалась. Инструментов-то у меня никаких с собой не имелось. Если только… Меня озарила внезапная мысль. Походная самобранка выдавала посуду и столовые приборы на то время, пока ею пользуешься, но как только салфетку складывали, волшебные ножи, стаканы и тарелки просто таяли в воздухе. Если скатерть может сделать нож, может быть, сотворит и щипцы?

Я не знала, как это все работает, да и не хотела разбираться, но быстро скинула с себя рюкзак и, покопавшись в нем, достала самобранку. Постаралась как можно четче представить тот инструмент, который мне сейчас требовался, и с замиранием сердца развернула салфетку. О чудо! Она меня поняла! На ней все же появился пирог, но рядом оказались такие нужные сейчас щипцы и глиняная бутыль. Я поднесла горлышко к носу, принюхалась и сморщилась. Не знаю, что это конкретно, но для дезинфекции явно подойдет. Налила жидкость из бутыли себе на руки, обработала инструмент, потом, подумав, протянула остатки пациенту, который только тихо стонал, кажется, ни на что другое сил у него больше не оставалось.

— Пей! — приказала ему.

Тот с готовностью сделал несколько больших глотков, закашлялся, но продолжил пить.

— Ну-ну, все, хватит, — я забрала сосуд. — Открывай!

Богатырь испуганно покосился на меня, но рот открыл и зажмурился. Над этим зубом пришлось немного попотеть, но спустя некоторое время я снова разрешила парню приложиться к бутыли.

— Все, самое страшное позади, сейчас боль начнет стихать.

Старалась вести себя как можно более уверенно, а у самой коленки так и тряслись. Я без сил привалилась к стволу рядом с богатырем. Это была моя первая самостоятельная операция. И, судя по тому, что молодец прекратил мычать от боли, справилась я с блеском. Да еще и в полевых условиях. Преподаватели мной гордились бы!

— Как звать-то тебя, горемыка? — устало спросила я.