Ведьмы.Ру 2 (СИ) - Демина Карина

— Где-то — да, а где-то — нет. Маг управляет силой, как ты рукой или там ногой. Ведьма… вот сегодня у неё душа крепка, а завтра её источили сомнения. И воля следом ослабела.

— И сил стало меньше?

— Именно.

— Но тогда если речь о воле и воздействии, то при чём тут источник?

— Источник — это тоже сила, живая, первородная, обладающая собственною волей…

Пирожных принесли.

И счёт.

Это даже обидно. Раньше они как-то вежливее себя вели, что ли. Подумаешь, Данила на голодранца похож? Он же не специально.

И деньги у него имеются.

Чужие.

Но дядя Женя сказал, что некротики на них не осталось, а значит, тратить можно смело.

— И вот связь с этой силой уже зависит от того, кто связывается. Маг пойдёт к источнику и черпанёт своим кувшином. Главное, чтоб тот не треснул от избытку и жадности, а то такое тоже бывало. А ведьмам сложнее. Чтоб ведьма силой управляла и миром, она сперва должна и с тем, и с другим связаться, — дядя Женя огляделся и подвинул недоеденную корзиночку в центр тарелки. — Она как бы в этот мир врастает. Вот это ты.

Он указал на корзинку.

— Вокруг — мир. А тарелка — это твоя связь с ним. Вроде как корни, которые ты выпускаешь. Чем ведьма старше, тем связь крепче. Корней больше. Идут дальше. Ну и по-разному бывает. У одних тарелка маленькая, едва-едва больше их самих. И сами они на многое не способны. У других вон большая. А у третьих и со стол будет. И там уже не поймёшь, где заканчивается ведьма и начинается мир.

Образно получалось. Но вот главное, что Данила не мог отделаться от мысли, что у него внутри есть кувшин. Почему-то казалось, что если он глаза закроет, то увидит не тонкое тело с энергетическими узлами, как должно при медитации, а этот самый кувшин.

— А источник? — Ульяна коснулась своего блюда, осторожно, точно могла навредить этим прикосновением.

— Источник — это сила. Когда ведьминская пробуждается и та начинает строить свою… тарелку, — дядя Женя запнулся. — Когда ещё не ясно, какой та будет, из чего и сколь крепка, велика, тогда энергия устремляется к ведьме, вся, какая только есть рядом. Где-то её больше, где-то её меньше.

Слушала Тараканова ну очень внимательно. И не только она. Данила вот для себя тоже много нового узнал. Как и демон, вперившийся в тарелки взглядом.

— Но чем больше силы приходит, тем больше её и устремляется. Вроде как воронка… маленькие ураганы и большие. Маленький побушует и уляжется. Большой… коль не удержишь, то первым делом он тебя и изничтожит.

— То есть…

— Твоя сила пробудит источник ото сна. Это правда. И силу он выплеснет всю, какая есть. А сколько в нём и чего есть, этого, боюсь, и матушка не знает. Много переменных.

— И эта сила пойдёт ко мне?

— Именно.

— А… а потом отлив?

— Тоже верно. Как с водой. Приходит и уходит. Что удержишь — то твоё. Но и за собою потянет. А тут уж, племяшка, всё просто: или справишься, или нет.

Действительно просто.

— Но специально в жертву… никто… — Ульяна беспомощно посмотрела, явно не способная договорить.

— Она опасается, что вы её в жертву принесёте, — перевёл Мелецкий и заверил: — Не волнуйся, я не позволю.

— Хроники сохранили описание обрядов, которые практикуются в некоторых мирах, — заговорил демон, до того молчавший. — Ведьму действительно приносили в жертву, чтобы наполнить или возродить засыхающий источник силы. Иногда не ведьму. Иногда без явной цели. Иногда…

— Вась, скушай пироженку, — Мелецкий забрал эклер, который протянул демону. — Это в других мирах вообще не в тему.

— Отчего же. Если взять глобально…

— Не надо брать глобально. Надо кушать пироженку.

Взгляд демона был полон недоумения.

— Вот она сейчас в голову наберет всякой ерунды.

— А, — демон кивнул. — Экстраполирует ситуацию на себя, причинив тем самым душевную травму?

— Именно.

— Спасибо, — пироженку демон взял. — Я только учусь соотносить имеющуюся информацию с возможностью её озвучивания в зависимости от ситуации с учётом возможной реакции отдельного индивида…

— Понял, — Данила снова демону посочувствовал. — Ты… главное, пока лучше не выдавай эту самую информацию, если не уверен, что субъект её воспримет.

— Хорошо.

Какой он договороспособный.

— А мама… если я отдам силу ей?

— Она возьмёт. И даже порадуется. Какое-то время.

— Какое-то?

Дядя Женя глянул снисходительно и ответил:

— Люди — странные создания.

— Подтверждаю, — влез демон, отвлёкшись от корзиночки со взбитыми сливками.

— Особенно в отношении себя самих. Одни недооценивают. Другие — переоценивают… ах да, есть ещё одно. Первая сила, которая к молодой ведьме идёт — это сила её рода, — дядя Женя выбрал нечто белое и воздушное с виду. — Матери там, бабки, прабабки… чем ближе, тем больше уходит.

— От неё?

— Да.

— Ко мне? — Ульяна ткнула себя пальцем в грудь.

— Именно.

— И потому она… нервничает?

Данила выразился бы иначе. Более определённо и менее цензурно.

— Она боится, что сила… уйдёт? И что я её удержу?

Дядя Женя просто кивнул.

— И… что мне делать-то?

Он пожал плечами и вслух повторил:

— Сама думай.

Похоже, Ульяна ждала немного иного совета. Она вздохнула и окинула стол мрачным взглядом, потом подняла черничный маффин и, придирчиво оглядев со всех сторон, откусила кусок.

— Одно хорошо, — пробормотала она.

— Что именно?

— Если помирать скоро, то с диетой можно не заморачиваться…

С этой точки зрения Данила проблему как-то и не рассматривал.

А на улице их ждали.

Данила не сразу заметил тех типов. Он, как из «Магнолии» вышел, так почти ослеп. Внутри-то освещение приглушённое, мягкое, а снаружи солнце шпарит во всю мощь. И мощи нынешним днём в нём приличненько.

От жара и переживаний в носу засвербело. И пока проморгался, нос чесал, пока то да сё, то и растерялся слегка. Ненамного, но этого хватило. Шестёрка типов одинаково широкомордых, будто исключительно по этому параметру отобранных, окружила Ульяну.

Ну и Данилу тоже, потому что он ещё когда выходил, взял Тараканову под руку. Так, на всякий случай. И чтобы показать демону, кто в этом гареме любимый муж.

Точнее будущий единственный.

Но начинать, как учил отец, следовало с малого — обозначить сферу своих интересов.

— Тараканова? — спросил старший, грозно нависая.

— Я? — уточнил Данила. — А что, похож?

— Она.

— Она похожа. А ты кто?

— Слышь, паря, валил бы ты… — на плечо легла тяжёлая рука, прям-таки подталкивая этой вот тяжестью к противоправным действиям с применением дара и нарушением пары пунктов уголовного Кодекса.

— Вась, — Данила оглянулся. Демон выходить не спешил и теперь стоял в сторонке, сосредоточенно разглядывая коробку с пирожными, которые ему Данила всучил. Ну не оставлять же их, даже не понадкусанных, в кафе. Вот попросил упаковать.

И ещё добавить.

Дома ж там Ляля, бабушка… Никитка опять же, хотя ему, конечно, нельзя. Игорёк вон. В общем, пирожных требовалось много. И коробка в итоге получилась большая, нарядная, бантом перевязанная.

— Вась, слушай, а ты только в гражданском праве мыслишь? Если чего, пойдёшь адвокатом меня отмазывать?

— От чего?

— Пока даже не знаю, — сила рвалась на волю, и Данила позволил ей выплеснуться. Локально. На плече. Отчего тип заорал и отскочил, громко и крайне эмоционально матерясь на всю округу.

— Использование подобной лексики может быть косвенным признаком серьёзного эмоционального потрясения, — сказал демон, ставя портфель на землю.

Тряс тип не эмоциями, а рукой.

— Впрочем, изначально обильные познания вкупе с некоторой лексически-смысловой однообразностью словарного запаса могут свидетельствовать о крайней примитивности субъекта…

Крышка портфеля откинулась, демон потянул за края и горловина, что самое любопытное, растянулась достаточно, чтобы в портфель влезла коробка. Ставил её демон очень аккуратно. Потом столь же аккуратно и неторопливо вернул портфелю прежний вид и, оглянувшись, поинтересовался: