Есть такая теория, что человек имеет набор личностей. У Ридера означенная личность числилась как самая страшная.
– Пардон, ребятки. Вы думали о будущем своими чудесными головушками? – начал громко с нотками заправской стервы.
Ребятки вздрогнули и встрепенулись. Но не осознали. Не прониклись. “Наше любимое состояние!” – потер руки внутренний воспитатель трудных подростков.
– Или у вас головы, чтобы “есть в них”? – разминался я.
– Ридер, что не так? – первым заподозрил неладное воин.
– Как вы думаете благородная дама будет вести дом и быт рядового ратника? – повесил паузу.
– Может обожаемый муж прирежет неосторожного герцога. В виде жалования принеся какой бесхозный замок с ненужными богатыми владениями? – изгалялся дальше.
– Ой, – икнула тея, прикрыв рукой рот. Ее суженый нахмурился.
– Я не супротив. Что вы. А пока Варничка будет присматривать ноа посимпатичнее, чтоб прирезать, женушка обеспечит ему уют, покой и трехразовое питание, – дождался неуверенного кивка дивчины.
– Пока уважаемая тея научится отличать простыни от укулеле, то есть съедобное от не очень, заработай муженек на лекарей. Несварение - штука коварная. Не угадаешь где настигнет, – сделал паузу, давая шанс проявить смекалку. Парочка недоуменно переглянулась. Запущенные вы мои! Неужели в лоб надо говорить?
– Ты, солнышко, когда собралась готовить учиться?
– Учиться? Вроде несложно.
В этот момент Варн, так и не освоивший кулинарное искусство, отчетливо скрипнул зубами.
– Ужин в ваших восхитительных ручках сегодня, уважаемая Флоранс, – протянул с удовольствием. Сотоварищ тоскливо посмотрел на меня.
– Да! Конечно, – щебетнула наивная детка, уткнувшись в свою “кисленькую” похлебку. Прошареный аки еврей завхоз в студенческой общаге Редичка заготовил заранее перекус себе на ужин, подсушив укулеле до чипсовидного состояния. То есть попкорном запасся. Не все же мне звездить. Надо дать молодым актрисам испытать их звездный час.
Начиналась вечерняя постановка бодренько. Тея, угрожающе неумело размахивая ножом, расхреначила рыбью голову. В какой-то момент подумал даже прервать представление, ради соблюдения техники безопасности. Но победный взгляд теи вернул на зрительское место.
Вся рыба, с бережно сохраненными кишочками, отправилась в котелок с водой, установленный Варном. Неаккуратный бултых трети наших запасов крупы, вызвал спастические сокращения всех моих конечностей и Варна. Но спасти вываленное мы категорически не успевали. Поэтому смирились и продолжили наблюдать. После двадцати минут активного мешания похлебки, ложка ожидаемо встала, предварительно побуксовав и надежно приклеившись. Над поляной поплыл ошеломляющий аромат жженой органики. По этому признаку юная дева определила, что все готово. Несоленая, знатно пригоревшая, зато горькая и скомковавшаяся масса реально была готова. К чему только. Мы с Варном дружно сказали, что не голодны и уставились на Фло. Наивная девочка неуверенно попыталась извлечь ложку. С первого раза не вышло. Только усилия Варна помогли с громким чавк извлечь ее из плена. Герцогская дочь, попытавшись грызануть приготовленное, грустно признала поражение. Разделив чипсы на троих, послал сладкую парочку отмывать походную посуду. Пусть попробуют новые грани быта.
Наше неспешное путешествие полностью подстраивалось под возможности девушки. Это позволяло мне изливать тонны бытовой информации на бедную голову юной прелестницы. Иногда подключался Варн, впечатленный яркостью первого кухонного опыта суженой. Общаться с Фланц было до удивления легко. Фло или Флоранс, как стали мы обращаться к ней с моей легкой руки.
За все время пока здесь, не выпадало шансов полноценно поговорить о моем мире. Военная среда лишних разговоров не терпит. Никому тупо не интересно. А у меня в распоряжении свободные уши уже неделю. Так я решил в один из предобеденных моментов. Тонкие покрасневшие пальцы девушки ловко перебирали крупу, словно всю жизнь этим занимались. Особа оказалась обучаемой. Гибкий живой ум впитывал знания как губка. Благодарная ученица. И слушатель.
– Фло, я ведь из другого мира, – поделилась болтливая часть моей натуры.
Молчание было ответом. Невозмутимая тея аккуратно вылила воду из чашки, придерживая бережно крупу. Затем зачерпнула из ручья еще воды, чтобы уютно расположившись, продолжить промывать злак.
– Флоранс, слышала меня?
– Я знаю. Всегда знала, – спокойный ответ.
– Тебе не любопытно, как там? – не хотелось смиряться, что я настолько блеклая личность, что про родину мою не стоить поминать. Кольнула иррациональная обида. А когда обида бывала рациональной?
– Любопытно, – расхохоталась шутница, – Видел бы свое лицо!
Ах, ты маленький тролль! Ну держись.
– У нас есть металлические самоходные повозки и люди летают, – как тебе это?
– На счет, что летаете… Врешь!
– Да ты… – задохнулся я.
– Где твои крылья, Ридер?
– Нет, но…
– Птичка Бздун! Птичка Бздун! – смеялась эта не повзрослевшая пигалица. Да меня даже в детстве не дразнили, а тут настигло. Всегда замечал, что больнее всего умеют задеть именно девчонки. Здесь им равных нет. Вот, блин, детский сад, песочница. Рассмеялся и я. Крыльев предоставить не смог, поэтому “какие ваши доказательства, гражданин Ридер?”. Так завершилась вторая попытка сообщить местным о моем попаданчистве. Только верный Кысь интересовался моим миром. Абсурд, конечно.
Активная практика, совмещенная с теорией, приносила плоды и дарила бесценный опыт. Все было как в военных походах. По-прежнему, засыпая, видел у костра друга. Но теперь его взгляд с непередаваемой нежностью неотступно и мягко задерживался на тее.
