Магический источник (СИ) - Криптонов Василий

Вздохнул. Стой не стой, а идти надо. Целый день ничего не делая за меня никто не отсидит. Значит, пора! И я сделал первый шаг.

— Здравствуйте, а вы — наш новый учитель⁈ — чуть не сбил меня с ног звонкий щебет.

Я приосанился, повернул голову и окинул взглядом стайку девчонок. Все примерно возраста Танюхи, в форменных платьях, аккуратные такие. Глаза огромные, не замутнённые интернетом. Такие глаза всё замечают, от таких не скроешься. Ну и причёски — одна другой краше. Это, как я понял, танькина заслуга, что регламент причёсок из устава академии убрали.

— А вы проницательны, юные дамы, — сказал я. — Меня зовут Александр Николаевич Соровский. Буду у вас преподавать магию мелких частиц.

Девицы погрустнели, запереглядывались.

— Интересная, наверное, наука, — сказала одна, с пышной причёской а-ля одуванчик и такого же цвета.

— Не попробуешь — не узнаешь, — подмигнул я ей.

Одуванчик засмущалась, покраснела, остальные захихикали и поспешили меня обогнать.

Мысленно я себя поругал за то, что обратился к студентке на «ты». Это неправильное, напрасное. Тут всем «выкать» нужно, иначе будут воспринимать, как деревенское быдло, вовек не отмоешься. Впрочем, ругал я себя не очень сильно, чтобы не сформировать у себя лишних комплексов. Потому что мне совсем не нужно лишних комплексов. Разве что от зенитно-ракетного бы не отказался. Ну, так, на всякий случай. Мало ли, как жизнь сложится…

Я пошёл вслед за любопытными девицами, поднялся по ступенькам крыльца, открыл, потянув за металлическое кольцо, деревянную дверь и вошёл внутрь. Внутри оказался турникет и седой усатый дяденька с грустными глазами, но спиной прямой, как палка. Прямая палка. А то бывают, знаете ли, такие палки, которые вовсе кривые.

— Доброго утра, господин, — проявил дяденька вежливость. — А вы к кому изволите?

— Работать я, — сказал я. — Соровский, Александр Николаевич. Прошу любить и не жаловаться.

Жаловаться дяденька не стал — поклонился и пропустил невозбранно, даже ключ дал.

Я поднялся на третий этаж и, раскланиваясь с преподавателями — большей частью знакомыми по приёму — нашёл свой кабинет.

Н-да, Фёдор Игнатьич, в кумовстве-то вас никто не упрекнёт. Кабинет плохонький, в футбол поиграть захочется — и то не развернёшься. Восемь шагов в одну сторону, восемь — в другую. Конура, а не кабинет! Поставлю вопрос на обсуждение сегодня же за ужином. Человеку, понимаете ли, простор нужен, чтоб душа не стеснялась.

Портфель я бросил на письменный стол, на котором уже расположилась чернильница, в специальном стаканчике томились перья, и даже карандаши имелись, и стопка чистой бумаги. Вдоль стен грустили пустые книжные шкафы, нигде ни пылинки.

Окон в кабинете было аж четыре штуки — все высокие, заострённые к верху, но узкие.

Кресло — удобное, мягкое. Но не настолько удобное, как в библиотеке у Фёдора Игнатьича — вот там-то кресло так кресло, спать можно! Тут не поспишь… Тоже возмущусь, но не сразу. До вечера подожду. С мебелями в любом случае чего-то решать надо, у меня даже для посетителей стульчика никакого нет — непорядок. Понятно, что Фёдор Игнатьич предпочёл бы, чтобы посетителей у меня вовсе не было, я и сам бы такое предпочёл. Но человек предпочитает, а Господь… А Господь по-всякому может устроить.

Прозвенел звонок. Специальный дяденька с колокольчиком по коридору прошёл. Я вздохнул и сел в кресло. Здравствуй, первый учебный день!

Расписание у меня было чистеньким. Новой дисциплиной никто не интересовался, обязательной её в этом году не делали, так что нет спроса — нет предложения. Официально я у себя в кабинете должен заниматься научной деятельностью. Вот и займусь!

Я открыл портфель и хотел было уже вынуть книжку, которую сунул туда накануне — «Демоница и праведник». Не тут-то оно было! Вместо отборного лыра в портфеле оказалась местная фолиантина под названием «Призыв сущностей». Это как же это я так опростоволосился⁈

Открыв книгу, я обнаружил там записку, написанную танькиной рукой: «Саша, ты совсем сдурел⁈ p.s. Записку сожги! p.p.s. Используй магию стихий!»

Подумаешь! — обиделся я. — можно подумать, я не понимаю, что никому нельзя иномирные книжки показывать. Я б и не показывал, сидел бы себе тихонечко, листал наедине с собою. А теперь чего — сущностей призывать? Я ж призову — не обрадуетесь… Впрочем, ничего я не призову, я ведь магию в себе ещё не развил.

Вот ведь зараза. Кабы Хранительница обнаружила во мне какой-нибудь самый обычный дар — я бы тем и рад был. А теперь — выбор появился. Вот я и завис. Как будто три книжки купил, и теперь надо бесплатную четвёртую выбрать.

Короче, не знаю я пока, кем хочу быть, когда вырасту. Двадцать семь лет, всё только начинается! Чего они пристали-то? Погуляю ещё, жизни порадуюсь, а потом уже — вот это вот всё.

Пока я думал, разглядывая потёртый переплёт «Призыва сущностей», в дверь постучали.

— Входите, чего уж, — громко сказал я.

Запрещёнки нет, бояться нечего.

В кабинет, улыбаясь, вошла Анна Савельевна Кунгурцева. Я встречно улыбнулся и встал. Значит, не показалось, возникла-таки между нами симпатия на танькиных именинах.

— Заходите-заходите, у меня, правда, посадочных мест не много, но вы садитесь на моё, я постою — насижусь ещё.

— Ох, спасибо, вы так любезны! — ещё больше обрадовалась Анна Савельевна. — А я не с пустыми руками.

В её не пустых руках оказался чайник. Простой металлический чайник на простой же металлической подставке.

Я в вежливом удивлении приподнял брови.

— В прошлом году у нас была ярмарка, где продавали всяческие изумительные диковинки, — сказала Анна Савельевна, поставив чайник мне на стол. — В основном — абсолютная чушь, но кое-что заслуживало внимания. Взгляните! — Она нагнулась к чайнику и отчётливо произнесла: — Сделай мне чаю.

Чайник зашумел.

Я потряс головой, поморгал — нет, правда! Чайник пыхтел и выплёвывал из носика клубы пара.

Анна Савельевна повела над столом рукой, и на нём возникли две фарфоровые чашки.

— Можем чаёвничать, — радостно сказала Анна Савельевна. — Возьмёте на себя труд?..

Она села на моё кресло, а я, взявшись за тёплую ручку, налил в чашки коричневатой жидкости. Запахло свежезаваренным чаем.

— А как это?.. — пробормотал я.

— Воду берёт из ближайшего источника, — сказала Анна Савельевна. — Откуда добывает чайный лист — тайна сия велика. Не слишком хорошего качества чай, надо признаться, дома хочется чего-нибудь поприличнее, но на службе — самое то.

Я поднял чашку, пригубил… Ну, такое. Без бергамота — и на том спасибо.

— Ценнейшая вещь, — вслух заметил я. — Как же мне вас отблагодарить?

— О, я уверена, что мы что-нибудь придумаем, — подмигнула Анна Савельевна.

Внутренне я, с одной стороны, обрадовался. А с другой — загрустил. Ну вот что я опять, ну вот куда я?.. Хоть бы раз меня эти отношения так называемые куда-то в хорошее место привели, эх…

— Как осваиваетесь? — перевела тему Анна Савельевна.

— Не жалуюсь, не жалуюсь, — прошёлся я по кабинету с горячей чашкой в руке. — А коллектив-то у вас тут дружный?

— Коллектив? — несколько озадачилась Анна Савельевна. — Ну как вам сказать…

— Ну, на дни рождения скидываетесь?

— Зачем? Нет, у нас так не принято.

— Может быть, какие-нибудь совместные мероприятия, чтобы укрепить командный дух?

— Александр Николаевич, да о чём это вы?

— Как же мне нравится ваш мир, Анна Савельевна!

— Мир? — совсем растерялась Кунгурцева.

— Конечно. — Я присел на край стола и заглянул в её красивые глаза. — Ведь эта академия — как отдельный мир, не правда ли?..

— Да… — прошептала Анна Савельевна. — Вы совершенно правы, Александр…

— Просто Александр.

— Просто… Александр…

Я наклонился ниже, Анна Савельевна в полубессознательном состоянии потянулась навстречу, и тут хлопнула дверь.

— Сашка! У меня первой пары нет, я реши… Ой.

Мне даже оглядываться не потребовалось, я и мысленным взглядом прекрасно увидел, как возникшая на пороге Танька покраснела до корней своих ярко-красных волос, как будто в коммунистическую партию вступила, чтобы отца окончательно до сердечного приступа довести.