Хозяйка таверны "У Мило" (СИ) - Стрелецкая Екатерина

Открыв дверь, я увидела стоящего на лестничной площадке... чёрта. Точнее, чёртика, прижимавшего к себе толстую папку с какими-то бумагами. Я перевела взгляд на свою руку, сжимающую подаренный сменщицей бокал с гравировкой «Все женщины — ведьмы, а ты среди них богиня!». Вроде клюква не была забродившей, а ничего крепкого сегодня не пила, да и последние лет двадцать — тоже.

Тем временем чёртик чуть склонил голову и произнёс:

— Госпожа Людмила Загорская?

Глава 2. Сюрприз

Я по-прежнему таращилась на чёртика, пытаясь понять: глюк ли он, или на самом деле настоящий. Вроде жара нет, да и не настолько сильным был дождь, чтобы так сходу схлопотать температуру под сорок, при которой мне как-то в детстве действительно привиделся мчащийся на меня товарный поезд. Решив, что разбираться с глюком лучше не у всех на виду, я высунулась на лестничную клетку и, убедившись, что никого из соседей не видно и не слышно, быстро затащила чёртика в квартиру, не забыв захлопнуть ногой за нами дверь.

— Ну я — Людмила Загорская. По какому вопросу?

Чёртик радостно улыбнулся:

— Искренне рад встрече и знакомству! Простите, что без предупреждения, еле вас нашёл, а потом не разобрался, как тут принято оповещать. Всё-таки миров так много и у кажого свои нюансы...

Живых чертей я в своей жизни видела впервые, а вежливых — тем более. Чего греха таить, о них только в сказках читала. Нуууу... Ещё иногда в фильмах мелькали и на картинках.

Поняв, что по-прежнему держу его за грудки, вцепившись правой рукой в кучерявую шерсть, отпустила:

— Извини, действительно не ожидала подобного... визита.

— Ой, так можно обращаться на «ты», какая прекрасная новость! Савáн — почтительно откланялся чёртик, снова прижимая к груди папку, которую едва не выронил, растерявшись от такого экстравагантного приглашения войти.

То, как мой нежданный гость уходит от прямого ответа, на кой ляд всё-таки явился конкретно ко мне в этот неурочный час, душу царапало нехорошее предчувствие. Скрестив руки на груди всё с тем же злополучным бокалом, я выжидательно уставилась на чёртика с забавным именем, отдалённо напоминавшим о похоронах.

— Итак, ты — Людмила Проф...Прокоф... — какие у вас тут местные имена сложные, досадливо стушевался гость, раскрыв папку.

— Людмила Прокофьевна Загорская, да... — устало пробормотала я, в очередной раз поминая почти добрым словом родителей-юмористов, решивших, что созвучное с отцовским, выбранное имя никогда не даст забыть, как зовут их долгожданную дочурку. О том, что не только в одном фильме героиню звали Людмила, они как-то не подумали. Так что к громогласным ехидным «Людк, а, Людк» или «Людмила Прокофьевна, вы бы пинцет, а не рейсфедер в косметичке держали» как-то уже привыкла. Причём за последний прикол обиднее было всего. Ладно бы ещё от природы монобровью обладала... А так, свои родные, густые. Так ведь и мода на брови-ниточки давным-давно прошла.

— Так вот, да, Людмила. Ты являешься вдовой Анатолия... — деловито произнёс чёртик, кривя рот, чтобы выговорить полное моего имя покойного супруга.

— Просто Анатолия. Ближе к делу, у меня морс стынет.

Хотелось ещё добавить, что если чёртик и дальше будет тянуть резину, то остынет ещё и его тело. И я не уверена, что это произойдёт позднее морса. Только титаническим усилием воли удалось побороть себя и промолчать.

— Так я, собственно, о чём: ты приняла после смерти наследство в полном объёме, следовательно, моё поручение состоит в том, чтобы ознакомить тебя с окончательным и абсолютно полным вариантом его завещания.

У меня внутри просто всё оборвалось после этих слов. Толик, чтобы ты на том свете из котлов да сковородок с кипящим маслом не вылезал! Ты какую гадость мне приготовил, гад проклятый?! Чувствуя, что сейчас точно начну сползать по стенке, едва выдавила из себя:

— Прошу на кухню!

Залпом выпив остатки морса, поплотнее завязала халат и протопала вслед за юркнувшим в указанном направлении чёртиком.

Глава 3. Бездушный подлец

Как только я уселась на свой любимый стул, чёртик разложил на столе папку и протянул мне какой-то многостраничный документ, с красной печатью, похожей на сургучную:

— Вот завещание твоего мужа, Людмила.

Я пролистала исписанные красивым каллиграфическим почерком листы. Проблема была в том, что в душе не понимала, о чём говорится в документе: язык попросту оказался мне неизвестен.

— Какие-то проблемы, Людмила? — вежливо поинтересовался мой рогатый гость, чьё имя у меня напрочь вылетело из головы, а переспрашивать было как-то неудобно.

— Вообще никаких. Кроме того, что знаю только три языка: русский, русский матерный и немного немецкий...

Причём о последнем вспоминала, лишь услышав пару песен одной группы, играющей индастриал-метал. Сейчас в фаворе больше «аглицкий» был.

— Ой, это моя оплошность. Сейчас-сейчас.

Указательный палец собеседника, покрытый коротенькой чёрной шёрсткой, дотронулся до края завещания. Бумага внезапно вспыхнула языками пламени по контуру, а с верхнего левого угла до нижнего правого прокатилась огненная волна, превращая непонятный язык в русский. Я выронила завещание из рук и посмотрела на свои пальцы. Надо же: ни ожогов, ни даже покраснений. Учитывая объём текста, который предстояло тщательнейшим образом изучить, нажала на кнопку электрического чайника и достала пакетик с заваркой:

— Может, чаю?

Чёртик грустно на меня посмотрел. Прямо-таки по-сиротски. Захотелось не только пожалеть, но и обнять, крепко прижав к груди.

— С печеньем. Есть овсяное с шоколадной крошкой.

— С превеликим удовольствием!

Ха, вот нахалёнок! С другой стороны, пока я читаю, этот тоже будет занят и не станет отвлекать. Разлив ароматный чай с изысканными химическими нотками лесных ягод по кружкам, выставила корзинку с печеньем на стол, а сама углубилась в завещание. Чем дальше читала, тем больше шевелились волосы на затылке. В принципе, мне хватило уже первого абзаца, чтобы понять — предчувствия меня ни обманывали ни разу. После второго — откопать тело Толика, высказать всё, что о нём думаю, а затем закопать снова. Третий добавил желания сжечь бренные останки и хорошенько по остывающему пеплу попрыгать. Всё ещё не веря своим глазам, быстро пролистала до последней страницы и уставилась на знакомую до боли размашистую подпись покойного «сюпрюга». Вот только чернила больно подозрительно отливали бордоо-коричневым.

— Это что, кровь?

Чёртик только что запихнул печеньку целиком в рот, поэтому вначале просто кивнул, а прожевав пояснил:

— Конечно! Таковы правила сделки. И завещание, соответственно, подписывается в таком случае аналогичным образом.

— Этот гад продал душу, чтобы всю жизнь сыто есть и сладко спать?! Именно поэтому у меня не получалось от него уйти?! А я ведь считала себя проклятой, а меня фактически к нему привязали... — своим рёвом я точно лося в период гона переплюнула.

— Совершенно верно, Людмила, и не только. Он ещё и имущество, полученное после смерти своих родителей, заложил, вот только не выполнил всех условий, перечисляя все эти годы лишь минимальный взнос.

— Получается, что те деньги, на которые мы купили эту квартиру...

— Абсолютно верно. Все деньги, которые у него были — это те самые. Он же ни дня не работал. Мы проверили. Он просто уходил утром куда-нибудь, а потом вечером возвращался. Собственно, такой подход не устроил проверяющих, вот и оборвали, по согласованию с душевладельцем, естественно, его жизнь досрочно.

— Подлец и лентя-я-я-яй! — прошипела я в ответ.

Чёртик снова кивнул, забирая ещё одну печеньку из корзинки.

Если до этого момента я ещё верила, что словила глюки от переутомления и переохлаждения и разговариваю с собственной шизой, то по мере углубления в текст завещания окончательно убедилась, что всё происходящее — явь. Помню ещё когда нотариус зачитывал «земное» завещание, упомянул, что никак не мог найти кадастровый номер домика в деревне Перекрестье, что в Иномирье, однако, завещание прошло электронную регистрацию в соответствующем органе буквально за час, и сомнения отпали, что дом существует. Даже нотариус удивился, насколько быстро пришёл ответ вместе с выпиской о правах собственности. Реальность же была такова, что мне досталась таверна на Перекрестке миров, находящаяся под юрисдикцией Иного мира... Твою ж маман, Люда...