Сковорода и приворот - Орлова Анна

– Не обижайтесь, уважаемый мастер, – чуть склонила я голову. – У нас с… мастером Неодимом давние счеты, вы тут ни при чем.

– Понимаю, – кивнул мастер Титан и задумчиво покосился на багрового, но поразительно молчаливого папеньку. Кажется, тот его в тонкости наших взаимоотношений не посвятил.

Занимательный разговор прервали новые гости.

– Мастер Лантан, мастер Церий! – обрадовалась я, когда они появились в проходе. – Доброе утро!

Их-то в отличие от папеньки с его приятелем я как раз ждала с нетерпением. Церий, младший, смотрел на нас отчего-то угрюмо, исподлобья. Решил, что конкуренты объявились? На этом можно сыграть.

Я мысленно потерла руки.

Не терпелось выпроводить папеньку и опробовать наконец армированные нити, которые обещали принести полугномы.

По всем расчетам, запаса прочности хватит, нужна только наладка под толщину нитей и регулировка плотности плетения ткани. Должно получиться, но мало ли… Пробовать надо!

Старший брат пихнул младшего локтем в бок и заговорил приветливо:

– Доброго дня вам, мастер Ирэн. Желаем здравствовать, мастер Титан, мастер Неодим. Не ожидали вас тут увидеть.

– Доброго дня, мастера, – не чинясь, поклонился мастер Титан, чем с ходу заработал еще несколько очков.

Папенька только губы куриной гузкой сжал. Фу-ты ну-ты. Неприлично ему с полукровками знаться. Хотя, как по мне, раз Лантан с Церием сумели-таки добиться звания мастеров, значит, ума и настойчивости им не занимать.

– Дочка, зайди ко мне сегодня часов в восемь, – велел вдруг папенька. – Поговорим по-семейному. Номер сто тринадцатый. Жду! – и совсем другим, почти заискивающим, тоном: – Пойдемте, мастер Титан.

Зайти? Это еще что за новости?

Папенька сердито зашагал прочь.

– До свидания, Ирэн, – чуть склонил голову Титан, прежде чем последовать за ним.

Хотелось буркнуть, что без новых встреч с ними обоими я как-нибудь обойдусь. Однако я лишь кивнула и обернулась к полугномам.

– Э-э-э, – протянул мастер Лантан и вдруг неловко потрепал меня по плечу. – Сочувствую. Не повезло вам.

Мастер Церий лишь насупился и погладил заплетенную в косицы бороду. Он проводил папеньку хмурым взглядом, однако ничего не сказал.

– Ну, вы принесли нити? – не утерпела я.

Мастер Лантан кашлянул и ладонь убрал:

– Мы еще не решили, хотим ли покупать.

– Так решайте, – разрешила я щедро и похлопала станок по переднему навою, как верного скакуна. – Нет так нет, воля ваша.

Братья переглянулись. Патент им хотелось. Сбить цену хотелось еще больше.

– А… – протянул Лантан и пожевал губами. – Что тут делал мастер Титан?

Вопросики у него! Ответила я туманно:

– Интересовался… – и сами догадывайтесь, мной или станком. – Так что, надумали? – И мысленно потерла руки.

Сейчас опробуем станок в деле, а потом и поторговаться можно.

У нас, полугномов, немало общего – взять хотя бы неприязнь к многоуважаемому мастеру Неодиму, – но это же не значит, что я отдам станок задешево! Не для того я ночей не спала и гору материалов извела.

Мастера переглянулись, и здравый смысл победил.

– Берем! – решил мастер Лантан и закатал рукава. – Ну, показывайте…

Вопрос «Идти или нет?» не стоял. Разве можно упустить такой шанс высказать папеньке накипевшее, притом без лишних ушей?

Меня этому Стефан научил. Так и говорил, проникновенно заглядывая в глаза. Мол, Ирэн, милая, характер у тебя просто чудесный… В смысле начудить можешь – мама не горюй. Так что умоляю, хоть свидетелей не оставляй!

И далеко идти не надо. Всех участников выставки поселили в гостинице «Аурум», только мне достался обычный эконом, а папенька изволил доплатить за люкс.

Дверь номера, в котором ныне обретался папенька, распахнулась сразу после стука. Не зря же я опоздала на целых полчаса.

– Наконец-то! – выпалил папенька и брови насупил. – Ты не могла одеться… поприличнее?

Переодеваться перед «семейной встречей» я не стала. Вот еще! Так и пошла в рабочем комбинезоне с заплатками на коленях и множеством карманов.

Зато сам папенька хорош был несказанно, хоть картину пиши. Борода умащена благовониями и разделена на два клока, украшенных бусинками; медная с проседью грива под сеткой для волос тоже маслянисто поблескивает. Малиновый стеганый халат облекает все еще широкие плечи и милосердно скрывает животик. Только морщинистая шея подкачала.

Карикатура вышла бы отменная. Рога пририсовать – и вылитый старый козел.

– С какой стати? – я выпятила грудь, украшенную значком «Хочешь убиться монтировкой? Спроси меня как!».

Папенька побагровел.

– Иридия! – рыкнул он и зачем-то оглянулся через плечо. – Не смей позорить отца.

Я завелась не то что с полуоборота – с полуслова. И похлопала по раскрытой ладони рихтовочным молотком, который одолжила у знакомых под клятвенное обещание завтра же вернуть. Потому что как без инструмента папенькино кривое самомнение выправлять?

– Отца-а-а? – протянула я. – Где же ты, папенька, шлялся целых двадцать четыре года?

Папенькин взгляд вильнул, а после стал таким честным, что без приборов ясно: соврет.

– Я ошибался, – сказал он проникновенно и руку к груди прижал. – Я не осознавал, что самое важное в жизни – семья и дети. Но теперь… теперь все будет иначе!

Настороженность моя только возросла. К ней добавилось острое желание долбануть папеньку по темечку, уволочь в номер и допросить с пристрастием. То относился к дочери-полукровке как к отработанной руде, а то вдруг богатую жилу разглядел? С чего бы?

– И давно это с тобой? – поинтересовалась я ласково и бровь приподняла. – Какие еще симптомы?

Улыбка папеньки стала такой вымученной, словно у него разом заболели все зубы. И пахло от него не так, как положено приличному гному: окалиной, смазкой или, на худой конец, пивом. Папенька благоухал розовым маслом и еще чем-то сладким.

– Дочка, – и тон такой медовый, что сразу понятно, отчего зубки болят. – Ты у меня такая… шутница!

Сдавленный смешок за его спиной мне точно не почудился. Я приподнялась на цыпочки. Мастер Титан?!

Э, нет. На такого свидетеля мы не договаривались.

Я ткнула молотком в сторону папеньки, заставив его рефлекторно втянуть живот.

– Ты же говорил про семейный разговор!

Он улыбнулся фальшиво, как продавец «подлинного и сертифицированного» философского камня.

– Да-да. Семейный. Ты проходи, проходи, дочка. Что стоять на пороге?

«И трепаться на весь коридор», – наверняка подразумевал он. Как будто не сам папенька объявил на всю выставку о нашем, чтоб его коррозия сожрала, родстве!

Хотя шила в мешке не утаишь. Чтобы подтвердить наше с Неодимом родство, никакая экспертиза не требуется, достаточно поставить нас рядышком.

Папенька широко распахнул дверь и еще рукой повел. Мол, что же ты? Добро пожаловать в мышеловку!

Кресла были слишком мягкие и глубокие, с парчовой обивкой, расшитой помпезными золотыми розами. Почтенные гномы и ухом не повели, когда я плюхнулась на сиденье в своем заляпанном рабочем комбинезоне. На самом-то деле он был чистый (стала бы я в грязном разгуливать!), но кое-какие пятна от реактивов уже ничем не сведешь.

Мастер Титан стоял у окна, скрестив руки на груди и рассматривая меня с каким-то странным выражением лица.

Папенька с комфортом расположился на старинном диване с изогнутыми ножками и сложил руки на животе. А ногти-то отполированные, и пальцы без заусенцев и мозолей. И это директор металлургического завода?!

Зато на полочке гордо выставлены пробы с табличками вроде «ферромарганец» и «ферросилиций». На сколе они переливались радужным металлическим блеском. Я даже взяла один в руки, покрутила. Красиво. Жаль, блеск наверняка потускнеет со временем, а то можно было бы пустить на амулеты.

– Зачем позвал? – спросила я напрямик и ковырнула-таки пальцем жесткую вышивку металлизированной нитью. И что за интерес такую мебель покупать? Красиво, конечно, но неудобно до жути.