Как-то само собой представилась тогда картина: "дикие" захватывают заложников. Группа захвата врывается внутрь. "Дерись как мужчина! Или ты не?!..", — требует террорист, выхватывая нож. Командир отряда отдает приказ опустить оружие, и достает свой. С большой долей вероятности, кстати, там же и заканчивает свой путь. Уровень владения клинковым оружием у некоторых "диких" очень высок. Все-таки человек достигший у них высокого мастерства во владении ножом — в первую очередь выживший в схватках с "претендентами" на его место. А такой подход рождает нешуточное умение. Тем временем, пока остальные смотрят, как истекает на полу их командир, там кто-то из подельников "ножевика" успевает еще и гранатку под ноги бойцам катнуть, да еще и заложников порешить…
Картинка замечательная, верно?
Итак, если коротко: с какого хрена я должен понимать и принимать тот факт, что два ушлых гондона пролюбили военно-морским методом вверенное им имущество и теперь пытаются решить проблемы за счет НАШЕЙ боеспособности и, как следствие, безопасности?
На данный момент я исхожу именно их этого варианта происходящего. Хотя в уме держу еще несколько.
Быстрый взгляд на Лену. Ну да, легкая ухмылка. Она-то такие вещи на раз просекает. Дополнительная компетенция "целителя душ" ей в том помощь. Все-таки хорошо, что Ирина Христафоровна так серьезно подошла к воспитанию дочки. Приятно иметь дело.
Да, кстати, суть не забыл! Самое прикольное, что ЛЮБЫЕ правила легко меняются/отбрасываются едва это перестает быть выгодно манипулятору. А уж лазейку в собственных построениях он найдет в любом случае. Замечательная была когда-то фраза: "Не спорьте с дураком, он низведет вас до своего уровня и там задавит опытом!".
При этом, я совершенно не призываю отбросить ВСЕ правила. А вот понимать, какие из них стоит принять, а какие вам пытаются навязать — уже искусство. Вот Устав — он писан кровью и обязателен к исполнению. Принимаю и соблюдаю. Какие-то странные понятия двух оборзевших придурков, которые, кстати, совершают преступление, пытаясь толкнуть Терской абсолютно негодную для ведения боя технику — это совсем другое. В остальных вопросах я буду руководствоваться прежде всего СВОЕЙ совестью и понятиями что допустимо, а что нет. Но никак не вестись на подначки из серии "Ты что, не мужик?".
— Стукачков у нас любят! — Повторил мужчина с обожженным лицом, и презрительно сощурившись, осведомился. — Ну так что, идешь?
Легкий хмык Лены за спиной заставил улыбнуться и меня. Настолько широко, насколько я был способен.
— Естественно! — Сообщил я. — И прямо сейчас. Ну а мнение покойника меня не интересует. Насколько помню, за такие преступления полагается повешение, нет?
— Угу! — Негромко подтвердила Терская, в юридических вопросах империи разбиравшаяся не хуже, а то и лучше меня.
— Да кто ж тебя выпустить отсюда, а? — Усмехнулся старик.
— К бою! — В ЭТОЙ ситуации командование переходит ко мне.
Как группой поддержки, так и танкистами.
Сколь бы не растерялись слегка смущенные подобной манипуляцией бойцы, но тело среагировало на автомате, приведя оружие в боевую готовность и замерев в ожидании дальнейшего целеуказания. А пока мои ребята-девчата вскинули "трещотки" и пистолеты (те, кому не полагался ППС по штату), мгновенно распределив цели. Я же оценивал маршрут, каким мы будем выбираться.
— Чудят отроки! — Прокомментировал ничуть не смутившийся старик, обращаясь к бойцу за своей спиной.
— Угу, — с какой-то странной усмешкой подтвердил тот, словно не ему в грудь нацелились, как минимум, пара "трещоток", а кто-то просто испортил воздух, сделав это в исключительно удачный момент.
— И старушку Риту брать не хотят. — Виновато развел руками прапорщик.
— Сука. — Негромко прокомментировал я происходящее, которое резко перестало мне нравится.
Короткий жест, и бойцы заняли круговую оборону, готовые в любой момент начать движение в сторону выхода.
— Кадет Меньшиков! — Выдал боец с обожженным лицом. — Прошу не наделать глупостей. Сейчас я медленно, не торопясь достану лист боевого приказа.
— Ты, пару шагов влево. — Обратился я к прапорщику. — Лиса, Бер, "взяли".
Эти из самых спокойных. Не пальнут "с перепугу".
— Хоть бы пальцы убрали со спусковых крючков…
Да знаю я о правилах безопасности при обращении с оружием. Но раз уж пошел на такую игру, то и терпи известные неудобства, а не ной. Возможно, в следующий раз будешь чуть лучше думать, прежде чем так с нами поступать.
— Ничего-ничего! — Заверил я. — Они не нервные. А ты пока проходишь по разряду "шпион обыкновенный".
Есть у меня подозрение, что через несколько секунд я перейду на "вы" и уставное обращение. Но пока мне еще ничего не предъявили, чтобы "успокоиться".
Пусть понервничают. Кажется, я начал понимать, что происходит, но такие "игры" вообще поощрять в себе желания не чувствовал.
Боец спорить не стал, действительно ОЧЕНЬ плавным движением достав из-за пазухи обычную картонную папку.
— Прошу ознакомиться.
Шагаю вперед, не перекрывая директрису стрельбы Лене и Маге. Аккуратно беру папку и отступаю назад.
Опасная шутка. Такие конструкты чувствуются, что попробуй ее открыть человек без доступа — пиши пропало. И собирай похоронную команду. В данном случае, метка была настроена в том числе и на слепок моей ауры. Однако же, стоило мне аккуратно потянуть за лямки, сердечко-то все равно предательски дрогнуло.
Внутри оказался один единственный лист бумаги, оформленный по всем правилам военного делопроизводства. Со всеми нужными подписями и печатями. Быстро пробежавшись глазами по строчкам приказа, я сделал знак рукой.
— Смирно! Господин майор…
— Оставьте, Николай Александрович, — махнул рукой тот, еще раз ухмыльнувшись. — Для всех вас Никита Григорьевич. Майор Борецкий — обращение для официальных случаев и проверок. В бою — Дом. И…
Он прервался на секунду, оглядев нас. Вздохнул чему-то своему и коротко выдал:
— Вольно!
Мы слегка расслабились. Тон майора изменился радикально. Равно как и обращение к нам.
— Вижу любопытство в ваших глазах, Елена Олеговна? — Поинтересовался он, демонстрируя, что наши личности для него секретом не являются ни разу.
— Точно так! — Согласилась девушка.
Но вопрос произносить не стала. Он и так был понятен всем присутствующим.
— Завтра выход. А у нас нет времени хоть на какое-то боевое слаживание. — Сообщил майор Борецкий.
Однако через секунду, явно поняв, что ответа на вопрос "Что бы было, если бы мы поддались давлению и согласились бы принять танк?", он просто добавил:
— "Полсотни третий" отправился бы в завтрашний рейс без вас.
"Значит, и нас ждет какая-то подобная "прописка"", — мелькнула в голове мысль. Нужно быть готовым.
Однако, кажется, кто-то слишком громко думает. Во всяком случае, на мой невысказанный вопрос Никита Григорьевич ответил вполне себе вслух:
— Смысла не вижу. Все что мне нужно было — я увидел.
Киваю. Понял. Папку вернул. На самом деле, было крайне благоразумно с их стороны письменно оформить приказ о "проведении учений" совместно со все тем же ДВКР (отметка департамента и роспись ответственного лица — на месте.). Потому что без этой бумажки я бы не поверил ни единому слову. И, если бы пришлось пробивать, то сделал это без раздумий…
Хотя нет, вру. Не без раздумий. Но сделал бы обязательно. Просто потому, что о таких историях нам рассказывали. Некоторые офицеры на окраинах действительно начинали слишком вольно трактовать границу между "мое" и "государственное". Порой подобные предложения делись вполне всерьез. А те, кто не соглашался, вполне себе могли пополнить списки "боевых потерь". Заранее известных, да.
